В это время Пастух, Дулина и Кащей стояли у шикарного «лексуса» генерала Григорьева, который, в свою очередь, воспитывал непослушного внука.
— Вот, Сережка, мешаешь народной артистке репетировать, джаз играть. Между прочим, джаз — очень хорошая музыка.
— Очень хорошая музыка, — недоверчиво кивнул Сережа, вслушиваясь в шум и гам, доносящийся из окон дулинского дома.
— Это авангард, — сердито посмотрел на него Пастух.
— А по-моему, это… — прислушался старенький генерал, но Алиса оборвала его на полуслове:
— Не надо, Иван Николаевич, это явно не у нас. Что вы, у нас такие прекрасные ребята собрались, репетируют джаз, все по-человечески. Вот возьмите внука, пойдемте к нам, пусть он посмотрит.
К этому времени битва действительно закончилась. Кухня была разнесена в хлам, повсюду валялись изломанные, поврежденные инструменты и их обладатели. Счастливая «Веселая бригада» победно возлежала на кучке сломленных оркестрантов. Люстра едва держалась на потолке из-за тяжелого барабана, который чуть раскачивался на ней, а Жаннет, так и не пришедшая в себя, лежала в искривленной позе на лестнице. Витражные дверцы антикварного серванта были цинично и безвозвратно уничтожены, а коллекция элитной посуды, купленная в разных странах мира, превратилась в груду фарфоровых осколков. Заботливо отодвинутый для репетиции стол, достаточно массивный, деревянный, с красивыми орнаментами в стиле арт нуво, как книжка, сложился вдвое. А помимо собственных щепок из него торчали смычки, ножки стульев и кто-то из музыкантов. Бежевые атласные шторы нахально упали на пол, прикрыв собой бессознательного скрипача, который валялся прямо под окном в загадочной позе и переливался разными оттенками собственных синяков.
Когда в помещение зашла Дулина, она, не глядя вокруг, сразу провозгласила:
— Вот видите, у нас тишина!
Тишина действительно была полная. Поскрипывать продолжала только люстра, обремененная таким непростым для ее хрупкости и изящества грузом.
Алиса, вытаращившая глаза от удивления, переступила порог именно в тот момент, когда эта самая люстра решила избавиться от своего бремени, и барабан упал прямо на королеву джаза. Та, в свою очередь, тут же отправилась в нокаут.
Пастух, вовремя успевший подхватить томно падающую диву, умудрился пошутить:
— М-да, тишина. Мертвая тишина.
— Вот в Матросскую Тишину, — закричал старичок Григорьев своим командным голосом, — всем вам и дорога! Потрудитесь, молодой человек, найти другое место для своих репетиций. У Алисы Марковны из-за вас одни неприятности.
— Где-то я все это уже видел, — закатил глаза Пастух, как школьник, которого отчитывал директор на своем ковре.
— Деда, — дергал Сережа генерала за штаны, — деда, а это джаз?
— Да, внучек, пойдем отсюда.
— Деда, я хочу играть в джаз.
— Да не дай бог, Сережка. — Иван Николаевич трясущимися руками резко подхватил внука под мышку и выскочил прочь из разгромленных хором.
Пастух примостил Дулиных рядом друг с дружкой на лестнице, выдав по носовому платку, смоченному водой, чтобы те приходили в себя, а сам начал сосредоточенно мерить шагами комнату.
Неожиданно он встал посреди столовой, достал пистолет и, потряся им в воздухе, резко убрал обратно.
— Значит, спелись?! — закричал Пастух на молчащих, стыдливо опустивших глаза оркестрантов и «Веселую бригаду». — И сыгрались?! — не унимался Костя. Разодранные оркестранты и троица Пастуха тихо стояли у дальней стенки, опираясь на разбитые инструменты. Один из литавристов, сильнее других пострадавший в бою, из последних сил держался на ногах, но по его искаженному страданием лицу было ясно, что долго он не простоит. Все молча ждали, когда взбешенный главарь остынет, вступать с ним в спор никто не решался. — Порепетировали! — прогрохотал Пастух.
Литаврист, не в силах больше стоять на ногах, со страшным грохотом упал лицом вниз. Пузцо, конечно же, не смог упустить такую сладкую возможность поставить точку в утреннем споре.
— Эту фразу надо играть так, — прошептал он достаточно громко для того, чтобы побитое воинство затрясло от нервного смеха.
Не смешно, похоже, было только Пастуху.
— Весело вам? Молодцы. Все наказаны! На «Клип-ТВ» я поеду один. Нет. С Жанной и Кащеем. Чтоб к нашему приезду кухня была как новая — и эта, и ваша, музыкальная. А вы все при параде и с новыми инструментами. Пузцо с друганами башляют. Эту фразу я сыграл так!
На этот раз все молчали. Даже Пузцо. Пастух в гневе был страшен и прекрасен, и казалось, никогда не уймется. Но тут его пламенный взор упал на притихшую хозяйку разгромленного дома.
— Алиса, — утихомириваясь, замурлыкал Пастух, — ты прости нас, засранцев. Зато я теперь знаю, какой нам клип снимать. Да, бивни?! Раз вы все тут такие бойцы, мать вашу растак!
ГЛАВА 24
Как поставить свой клип в эфир на музыкальном канале
Огромное пятиэтажное здание призывно блестело гладким, как лед, стеклом. Видно было, как по коридорам и лестницам со скоростью ужаленных антилоп носятся офисные работники. В здание ежеминутно кто-то входил, кто-то выходил, деловито ругаясь по телефону, ежеминутно подъезжали и отъезжали караваны автомобилей, у входа кучковались малолетние фанатки-неврастенички. Все это походило на здоровенный муравейник, и казалось, что жизнь в этом «ледяном замке» не сможет остановиться ни на мгновение ни днем ни ночью.
ЗИМ встал прямо напротив блестящего дома, над огромным входом в который гордо переливалась всеми цветами радуги надпись «Клип-ТВ». В машине тихо сидели Пастух, Дуська и Кащей в ожидании Жаннет, которая убежала на разведку во вражеский муравейник. Пастух, не в силах избавиться от тяжких размышлений о злополучной сладострастной ночи в Беленджике, был абсолютно подавлен и загнан в тупик отсутствием вариантов. Это была не Жаннет, с которой он провел прошлую ночь, и не ее мать. Но кто же тогда? Пастух меланхолично гладил татуировку на спинке свиньи и задумчиво таращился на приближающуюся Жаннет, которая нагло вихляла округлыми филейными частями с природной грацией львицы.
— Там ОМОН, — с места в карьер начала доклад запыхавшаяся девушка, — и муха не пролетит. А по стенам ваши с бригадой портреты висят. Ты там такой красавец, — полезла Жаннет целоваться к Пастуху, но тот поморщившись отпрянул от нее.
— Что же делать?
— У меня идея! — подмигнула интриганка и зашептала Пастуху на ухо свой идеальный коварный план порабощения «Клип-ТВ».
— Никогда! — ответил Пастух на ее шипение, сначала побледнев, а потом густо покраснев.
— Ну и сиди тут, гомофоб несчастный.
Несколько минут Пастух сидел молча, упрямо продолжая всматриваться в блестящее, похожее на айсберг, здание. Он переводил взгляд то на Дуську, мирно посапывавшую в своих свинячьих снах, то на Жаннет, которая ехидно улыбалась, сложив руки крестом на груди, то на Кащея, который сказал за всю поездку от силы два слова, и те связанные с его ужасным самочувствием.
Через пятнадцать минут надувания щек Пастух сдался. Глубоко вздохнув и выматерившись от души, он завел ЗИМ, и тот покатился по московским улицам в неизвестном направлении.
Час спустя автомобиль снова стоял в полной боевой готовности перед офисом телеканала. Из него неловко выбрались и уверенно продефилировали к главному входу три пышногрудые стройные девицы, старательно виляющие бедрами. Предводителем этой троицы выступала Жаннет, которая куда профессиональней справлялась с высоченными каблуками, чем несчастные Пастух и Кащей. Парни напряженно шагали за Жаннет, наряженные в стильные платья, плащи и черные очки. Их мощные головы аккуратно скрывались под шелковыми платками. Издали троица напоминала девушек из клипов «Depeche Mode», таких, какими их когда-то увидел Антон Корбайн.
— Вы к кому? — сердито спросил один из двух охранников, сидящих на входе, преградив барышням путь.
