— Замечательная женщина, художник. Она дружна со всеми Дьяволами. Мне очень хотелось познакомить тебя с ней. Скучаешь в одиночестве, а есть очаровательная женщина. Только вернулась из Парижа. Женщина из высшего света, ну и прелестна, как мечта.

Кейт спокойно сказала:

— Я не имею ничего против приглашения на обед кого-либо, однако просила тебя неоднократно, чтобы ты сообщал мне об этом заранее. Сам должен понимать…

— Понимаю, — прервал ее Гого, — но я пригласил ее, будучи пьяным. Можешь послать Марыню в ресторан купить к обеду что-либо еще. А если что-то будет не так, то уверяю тебя, она не обратит никакого внимания. Это цыганская натура, хотя на самом деле дама из общества.

— Если она дама из общества, — ответила Кейт, — я уверена, что она сочтет твое приглашение бестактным и не придет.

— Может, и бестактность, — раздраженно буркнул Гого, — но она точно придет вместе с Севером. Ты не знаешь ее. Говорю же тебе, это что-то совершенно необыкновенное.

— Почему ты говоришь о ней так фамильярно?

— Мы пили с ней.

Кейт ничего не ответила и пошла в кухню дать новое распоряжение. Только сейчас она вспомнила, что об этой даме говорил ей когда-то Кучиминьский или Хохля как об особе эксцентричной и довольно свободных нравов. Кейт же познакомилась пока только с очень способной скрипачкой панной Лулу Бжесской, называемой Пупсом, довольно милой и непринужденной девушкой. Когда она высказывала о чем-нибудь свое мнение, Хохля говорил, вздыхая:

— Пупс, а может, ты лучше сыграешь?

Точно в четыре обед был готов, однако гостей пришлось ждать почти полчаса. Тукалло в передней начал объясняться, сваливая всю вину на спутницу.

— Сердце у меня разрывалось при мысли, что я опаздываю на обед и что все утратит свежесть, но эта легкомысленная женщина одевалась так медленно, точно хотела спровоцировать меня оказать ей помощь. Ей все равно, что есть и в каком виде. Она не рискует ни зубами, потому что они у нее искусственные, ни желудком, потому что он у нее страусиный…

— Перестань тараторить, приставала, — прервала она. — Позволь мне разглядеть пани Кейт. Истинное чудо! Они нисколько не преувеличивали. Что за дивная красота! Позвольте обнять вас.

И не дожидаясь согласия Кейт, она обняла ее и поцеловала в щеку.

— Мне приятно с вами познакомиться, — сдавленно сказала Кейт.

— А я восхищена! — выпалила пани Иоланта. — Всю ночь мне описывали вас. Этот олух Хохля рисовал вас на салфетках. Ну, смотри, Гого, какая у тебя жена!

— Каждый день смотрю и наглядеться не могу, — подтвердил Гого.

— Я обожаю вас! — воскликнула Иоланта.

— Прошу вас, — улыбнувшись, сказала Кейт, — обед на столе.

— Что я вижу! — воскликнул Тукалло. — Мозги на тостах! О боже, только бы не застыли?!

Гого наполнил рюмки. Кейт, сидя напротив пани Иоланты, незаметно присматривалась к ней. Она производила неприятное впечатление. Иссиня-черные гладко расчесанные волосы с пробором посередине подчеркивали очень высокий лоб с двумя узкими линиями бровей. Выступающий орлиный нос, горящие глаза и маленькие, но полные чувственные губы при необычно белой, точно фарфор, коже придавали ее лицу выражение сладострастия, агрессивности и хитрости. Худая и высокая, с широкими бедрами и, что еще в прихожей заметила Кейт, имеющими правильную форму, хотя, возможно, слишком полными икрами. Нижняя часть ее фигуры от линии талии выглядела более тяжелой и, значит, превалировала над верхней, напоминая брюшко насекомого и придавая всему облику схожесть с самкой. Для ее роста у нее были непропорционально маленькие стопы и руки. На первый взгляд хотелось назвать ее некрасивой, но в то же время невозможно было отказать ей в привлекательности с ее живыми и одновременно ленивыми движениями и звонким манящим голосом.

Тукалло в своей обычной манере делился впечатлениями о минувшей ночи, никому не отказывая в колких замечаниях.

— Я скажу вам, — говорил он, обращаясь к Кейт, — что уже в третьем баре все выглядели, как стая обезьян, выпущенных на волю: Стронковский выл свои стихи о каких-то одеждах, Али-Баба дул в саксофон, Хохля объяснял незнакомой даме за соседним столиком, что он гений, Пупс, обильно политая коктейлями, горько плакала, Иоланта губной помадой нарисовала Полясскому густые усы и испанскую бородку, Гого сидел под столом, изучая основные мышцы ее икр, Дрозд выяснял отношения приревновав какую-то рыжую. А я, изумленный и уязвленный в своем человеческом достоинстве, разглядывал этот зверинец, тщетно пытаясь найти ответ на вопрос, каким образом оказался в ковчеге Ноя?

Гого смутился и сказал:

— Все твои выдумки, Север, а вообще-то я был пьян и ничего не помню.

— Абсолютно пьян, — рассмеялась пани Иоланта.

— Если я вел себя неприлично по отношению к тебе, — обратился к ней Гого, — прошу меня извинить.

— О, ты был весьма забавным. Вы знаете, чем он меня все время развлекал?

Кейт усмехнулась, почти владея собой:

— Мне трудно догадаться.

— Своим восхищением в ваш адрес!

— И там, под… столом?

— Вы не ошиблись, — громко расхохоталась Иоланта. — Именно это было самым отвратительным. Север, что я ему тогда сказала? Ага, я посоветовала ему стать массажистом, но только мужским. Ни одна женщина не выдержала бы в процессе обслуживания столько комплиментов в адрес другой женщины. А помните, как Полясский разругался с Фредом, когда тот хотел вытащить Гого из-под стола?

Кейт спокойно сказала:

— Именно поэтому я не хочу сопровождать мужа в его похождениях. Нет ни малейшего желания лицезреть подобные сцены. Мне уж точно удовольствия они бы не доставили. Я хочу думать, что во время подобных дружеских прогулок по ресторанам и танцам мои знакомые ведут себя культурно. Каждый волен выбирать себе развлечения по вкусу, но я предпочитаю не знать того, что переходит границы моего чувства юмора и не удовлетворяет моим эстетическим чувствам.

Тукалло кивнул головой.

— Вот видишь, Еля? Я же тебе говорил.

— Сам начал, — пожала она плечами.

— Кейт права, — добавил Гого, стараясь справиться с замешательством. — Давайте оставим эту тему.

— Завидую вашему характеру и вашим склонностям, — сказала Иоланта. — Я без ресторана жить не смогу.

— У меня есть муж, дом. Этого мне достаточно, — ответила Кейт.

— У нее тоже был, — отозвался Тукалло, — но ее дом более походил на ресторан, в который идут, когда все другие закрыты, а мужа она отправляла в гостиницу, когда он надоедал гостям. После развода умоляла меня жениться на ней, но я был категоричен, сказав: «Иоланта, я люблю покой и тихую домашнюю жизнь. Знаю, что наношу удар твоему сердцу, что, может, ломаю тебе жизнь, но мужем твоим я не стану. Ты не создана для роли жены, а я — рогоносца!». Не нужно добавлять, что она рыдала в три ручья и долго носилась с мыслью о самоубийстве, но я остался непоколебим.

Гого с недоверием смотрел на пани Иоланту.

— В этой истории, в этой грустной истории, — рассмеялась она, — есть одна утешительная вещь, а именно то, что в ней нет ни слова правды. Если…

— Это не имеет никакого значения, — перебил ее Тукалло. — Так могло быть, и этого мне достаточно. Ты, Иоланта, не должна выходить замуж, потому что ты относишься к типу женщин-охотниц.

— Какому типу?

— Типу ловчих. Существует два типа женщин: одни никогда не успокоятся, постоянно вынюхивают новую добычу, охотятся за намеченным, а когда пристегнут его к своему поясу, тотчас ищут следующего. Другой тип — это женщина-капкан. Они не бросаются на добычу, но в укрытии терпеливо и спокойно выслеживают ее. Когда неосторожная жертва приблизится к ним, они хватают ее, как в клещи, и сами никогда не отпустят. К таким относится пани Кейт.