Область осуществленных в 1933–1937 гг. реформ ограничивалась в основном экономикой и социальной сферой, требовавшими особого внимания со стороны нового правительства. В 1935 г. были осуществлены реформы в сфере труда, социального обеспечения, налогообложения, банковского дела и т. д. В августе 1935 г. был принят Закон о социальном страховании (Social Security Act), предусматривавший страхование по старости и инвалидности и по безработице. В 1937 г. были проведены реформы в области гражданского строительства, а в 1938 г. — в области заработной платы и трудового законодательства. Несмотря на такой широкий диапазон реформ в социальной сфере, «новый курс» не смог коренным образом изменить условия, приведшие к бедственному положению трудящихся масс США. В 1937 г. страна испытала очередной экономический спад, вызвавший новое падение цен на сельскохозяйственную продукцию и рост безработицы.[206]

Рузвельтовская администрация неоднократно подчеркивала свою озабоченность тяжелым положением той самой трети американского населения (по весьма оптимистичным подсчетам), которой негде было жить, не во что было одеться и нечем было питаться. Однако не эти слои населения были основными получателями государственной помощи. Руководство Демократической партии делало основную ставку на ту часть населения, которая могла представить реальную силу в решении исхода межпартийной борьбы за власть, т. е. на мелкую и среднюю буржуазию, на среднего американца. Ряд принятых при Рузвельте законов по-прежнему предусматривал две шкалы заработной платы — для белых и для чернокожих американцев.

В 1936 г. в одном из своих выступлений Рузвельт повторил, что его правительство сознательно взяло на себя «ответственность за спасение бизнеса, за спасение американской системы частного предпринимательства и экономической демократии». Президент и его ближайшее окружение были убеждены в том, что неосторожная государственная политика в отношении могущественных представителей большого бизнеса может привести к нежелательным последствиям для экономики страны. В эти годы было возбуждено несколько судебных дел против крупных трестов, и даже были вынесены решения об их официальной ликвидации, а также созданы государственные ведомства по контролю за деятельностью трестов. Но, как показало дальнейшее развитие событий, эти меры не оказали сдерживающего влияния на рост и процветание американских монополий. Именно тогда окончательно сформировалась структура взаимоотношений между государством и большим бизнесом, определяемая понятием «государственно-монополистический капитализм».

«Новый курс» президента не ограничился реформами, имевшими сугубо внутреннее экономическое или социальное значение. Не менее серьезные проблемы стояли перед американским правительством и в области международной политики. Экономический кризис 1929–1933 гг. затронул в той или иной степени все капиталистические страны. Наиболее серьезным последствием этого кризиса стало обострение борьбы между ведущими империалистическими державами за рынки сбыта товарной продукции, за источники сырья и сферы прибыльного вложения капитала.

Две крупные империалистические державы — Япония на Дальнем Востоке и Германия на Европейском континенте — не скрывали, что их целью был «новый передел мира, отвечающий их политическим, военным и экономическим интересам». Япония к этому времени уже оккупировала часть территории Китая. В условиях потенциально взрывоопасной международной обстановки правительство Рузвельта пришло к выводу о необходимости укрепления позиций США в этом регионе. Сохранение официального нейтралитета было признано наиболее адекватно отвечающим этой задаче. После обострения международной обстановки в регионе Золотого Рога и нападения Италии на Абиссинию (Эфиопию) Конгресс США принял в 1935 г. Закон о нейтралитете (Neutrality Act). Он запрещал поставку оружия воюющим странам, а в 1936 г. запрет был распространен и на предоставление им кредитов.

Серьезной инициативой нового правительства США в области внешней политики было решение об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом, принятое в первую очередь исходя из собственных военно-политических и экономических интересов. У деловых кругов США были все основания быть заинтересованными в развитии торгово-экономических связей с СССР. В июне 1933 г. глава советской делегации на международной экономической конференции в Лондоне М. М. Литвинов заявил, что его правительство готово разместить за границей заказы на сумму примерно в 1 млрд долл. Это заявление представителя СССР не было оставлено без внимания деловыми кругами США, опасавшимися, что эти заказы могут оказаться размещенными в других странах.

Но не только экономическая заинтересованность в советском рынке подтолкнула администрацию США к признанию Советского Союза. Перспектива установления дипломатических отношений с СССР нашла поддержку в тех политических кругах страны, которые увидели в растущей активности японского правительства на Дальнем Востоке угрозу американским интересам и пришли к выводу, что нормализация отношений с СССР улучшит позиции их страны в этом регионе. В сентябре 1933 г. госсекретарь США Корделл Хэлл особо выделил японский вопрос в качестве фактора, свидетельствовавшего в пользу признания Советского Союза, а Чарльз Болен, один из близких помощников Рузвельта, писал в 1969 г.: «Признание советского правительства, с которым мы не поддерживали никаких отношений с 1918 г., по крайней мере косвенно и частично было мотивировано озабоченностью правительства США в результате агрессии Японии в Азии и прихода Гитлера к власти в Германии». Курс акций американских компаний, производящих вооружение, возросший в связи с выходом Германии из Лиги Наций, резко упал, как только в печати появились первые сообщения о послании Рузвельта М. И. Калинину. 17 ноября 1933 г. было объявлено об официальном признании Соединенными Штатами Советского Союза.

Несмотря на предпринимавшиеся правительством меры, экономическое положение продолжало оставаться тяжелым — миллионы американцев по-прежнему были безработными, государственные субсидии и ассигнования не приносили желаемых результатов. Депрессия продолжалась. В 1934 г. национальный доход страны, составивший 48,6 млрд долл., хотя и превосходил данные 1933 г., был на 10 млрд долл. ниже уровня 1931 г. и на 40 млрд долл. — уровня 1929 г. (последнего года экономического бума). В январе 1935 г. доходы городского населения были ниже на 13 % их доходов в январе 1929 г. Денежный доход фермеров, хотя и возросший с 1933 г., все же уступал на 26 % уровню 1929 г. В стране все еще насчитывалось ок. 10 млн безработных.

Обострение классовых противоречий в США в годы кризиса требовало от правительства проведения гибкой политики маневрирования, включавшей подчас некоторые уступки рабочему классу во избежание более серьезных политических, экономических и социальных потрясений. Однако влиятельные политические и экономические силы страны считали, что политика уступок и реформ в еще большей степени будет способствовать опасному росту политической активности масс. В подтверждение своих опасений противники Рузвельта приводили факты роста рабочего движения в стране, повышения политической активности трудящихся масс, результаты президентских выборов, на которых американская Коммунистическая партия получила серьезную поддержку, и признание СССР. Оправившись от шока, вызванного Великой депрессией, деловой мир США стал опасаться «социалистических» идей, четко проступавших, по мнению многих представителей большого бизнеса США, во многих решениях и действиях первой администрации Рузвельта. Президенту не удалось за первые четыре года пребывания у власти провести в Верховный суд США своих единомышленников, в результате чего большинство в нем принадлежало судьям, не питавшим симпатий к «новшествам» президента-демократа.[207]