Обезумевший от страшной боли Летун завопил и, корчась, сбросил Всадника на песок. У Кроу была в распоряжении всего секунда до того, как потрясенный падением и внезапно замолчавший Всадник смог подняться на ноги, но за это очень короткое время Кроу нашел свою саблю, воткнувшуюся по самую рукоять в пропитанный слизью песок.

Но клинок находился на пути Бегуна. Эта тварь уже пришла в себя и теперь вновь бросилась на сновидца. Тварь собиралась взять реванш — сбить Кроу с ног и растоптать до того, как сама истечет кровью. Титус отшатнулся было в сторону, но затем мысль о сабле, которая может сломаться, если на него встанет нога-дубина чудовища, заставила его изменить решение.

Без сабли Титус Кроу был обречен, поэтому, не раздумывая больше, сновидец бросился вперед на песок и вытянул руки, чтобы схватить оружие. Но когда его пальцы обхватили рукоятку, он вдруг понял, что опоздал. Огромная ступня Бегуна, размахнувшись, чтобы скомпенсировать отсутствие одной конечности, уже поднялась рывком в воздух и теперь неслась вниз, прямо к его голове — и о, чудо!

С урчащим криком что-то пронеслось над головой распростертого на песке человека и ударило в грудь Бегуна. Летающий червь и трехногий калека рухнули на песок, а Кроу — все еще не веря, что остался жив — успел схватить саблю. Бегун валялся на боку, колотил в воздухе двумя оставшимися ногами и скрежетал своими жуткими зубами. Потерявший ориентировку Летун бессмысленно тыкался в песок. Из его расколотого клюва капала вонючая жидкость.

Посмотрев на летающего червя, сновидец понял, как эта тварь могла определять местоположение жертвы. Ею каким-то образом управлял Всадник! Эта пара сосуществовала в причудливом симбиозе, а оставшись в одиночестве, Летун становился совершенно слепым! Теперь стало вполне объяснимым и поведение Всадника, который, хрипло крича на раненое чудовище, пытался снова взобраться ему на спину.

— К чертовой матери! — заорал Кроу, бросаясь вперед. Он рубанул саблей по шее Летуна — голова твари отлетела, кувыркаясь, и упала на загаженнй песок. По телу червя прокатилась волна предсмертной конвульсии и он растянулся в луже серой слизи.

Ошеломленный Всадник несколько секунд лежал неподвижно, а потом до него дошло, что он остался один. С яростным криком кошмарный урод вскочил на ноги, взмахнув щупальцами-руками так, что они откинулись назад и хлестнули по песку, как бичи. Кроу знал, что через мгновение когти твари вопьются в его тело, истанут безжалостно рвать его плоть. Но прекрасная реакция не подвела сновидца и на этот раз. В едином движении (бросок вперед и глубокий выпад) Титус вонзил саблю в грудь Всадника.

Клинок насквозь пронзил тело чудовища. На его ужасной физиономии бледным пятном проявилось удивление, затем — руки-щупальца обмотались, дергаясь, вокруг чешуйчатого тела, опутав его с головы до ног. Смертельно раненное чудовище еще мгновение держалось на ногах, а потом, издав вопль полный ненависти и отчаяния, повалилось на протитанный серой слизью песок.

Еще несколько секунд Титус Кроу стоял, покачиваясь, над телами поверженных тварей. Его мышцы ныли от боли, а руки словно налились свинцом. Он поднял голову и снова посмотрел вглубь белой пустыни. Ведь где-то там, где-то в этом сияющем белом кошмаре затерялась Тиания из Элизии.

Нельзя было терять ни секунды.

Прошло три часа с момента исчезновения Анри-Лорана де Мариньи с центральной площади Дилат-Лина. За это время в городе произошла потасовка, во время которой объявивший себя вождем рогатых Барст был лишен власти. Бой на ножах окончился в пользу его противника, Эриффа. Теперь победитель зализывал раны и потягивал полынную росу вместе со своими стронниками в полуразрушенной таверне возле моря.

Эриффу — после того, как он стал вождем — требовалось основательно поразмыслить: а вот к этому он был совсем не склонен. Сейчас он даже сомневался, стоило ли добиваться власти над рогатыми: ведь вскоре должен появиться Ньярлахотеп. Древний Бог собирался допросить мужчину и женщину из реального мира. Но парочка сновидцев скрылась. Даже их неведомый спаситель сгинул неизвестно куда. А хуже всего то, что в Дилат-Лин начали поступать неприятные сообщения из других городов Мира Снов. Гонцы сообщали, что все хитроумные планы рогатых срываются один за другим, а в Ултаре, который считался их следующей целью, рогатые из Ленга потерпели полный провал.

Нет, Эриффа вовсе не радовала ситуация, и то немногое, что он знал о Ньярлахотепе только усилило его опасения. Пожалуй было бы лучше, если бы древний договор между уроженцами Ленга и Великими Старыми никогда не существовал бы. И, наверное, стоило бы всем рогатым в Дилат-Лине погрузиться на свои черные галеры и уплыть за Южное море. По крайней мере, он, Эрифф, избавился бы от головной боли — ведь ему было нечего предъявить могущественному посланцу Ктулху, страшному Ньярлахотепу! Как же он будет приветствовать Великого Посланца с пустыми руками?

Эрифф ворчал и рычал, глотая полынную росу и стараясь успокоить свои раны и ушибы. Он сидел и размышлял, когда с площади, где был установлен рубин, пришли часовые и сообщили, что рядом с пьедесталом появилось странное сооружение высотой и пропорциями напоминающее саркофаг древнего Олми. Сооружение было сделано из дерева, или из другого похожего материала, на вид очень крепкого и тяжелого. В ее верхней части крутились четыре стрелки, причем движение их было хаотично и вряд ли подчинялось каким-либо законам. Конечно, могучий Эрифф может и не ходить на площадь, а сразу даст распоряжение — что делать с этим предметом, который появился, словно из воздуха?

Эрифф оставил прохладительные напитки и по полуденной жаре поплелся на площадь рубина. Артефакт оказался именно таким, как рассказали часовые. Объект из другого мира стоял возле пьедестала чудовищного рубина. При всем своем невежестве, предводитель рогатых сразу же понял, что эта вещь сделана без учета вкусов Мира Снов. Изумление и тревога обезобразили и без того весьма несимпатичную физиономию Эриффа.

Как эта штука попала сюда? Почему она оказалась на площади перед рубином? Ему сказали, что она — из дерева — похоже, так и есть. Зачем испытывать судьбу?

— Утащите это прочь из города или — лучше — сожгите! — прказал он. — Возьмите все, что горит — двери, мебель из домов. Разложите вокруг этой штуки большой костер! Мне это не нравится…

— Но Эрифф, оно похоже на какой-то шкаф! — запротестовал один из его братьев.

— А что внутри?

— Мы не знаем, но…

— Вы можете его открыть?

— Пока нет, но…

— Тогда сожгите его!

Вскоре вокруг машины времени рогатые возвели целую пирамиду из мебели, бревен и всяких деревянных обломков из развалин, закрыв часы полностью; затем подесли факел и — костер запылал.

А внутри часов, корпус которых не поддавался никакому жару и давлению, спал Анри-Лоран де Мариньи. Он был пьян, пьян так, как никогда в своей жизни. Нельзя, конечно, сказать, что прежде он не пил бренди или не выпивал целую бутылку — такое случалось, но во вполне цивилизованной форме. А так, из горлышка, словно заправский пьяница — такого с ним еще не случалось!

И тем не менее сновидец помнил, что у него есть дело… и если бы темная вселенная перестала вращаться хоть ненадолго, он тут же вспомнил бы, в чем именно состяло это дело! Несомненно оно было как-то связано с Титусом Кроу и с Тианией… И с часами.

«Часы» путешествующие сквозь пространство и время!

Ну да! Конечно же! Он сейчас находится внутри этой удивительной машины. Надо только сосредоточится и подсоединиться к ментальной системе управления — но для этого требуется уж очень большое усилие… Вначале нужно побороть головокружение. Лучше всего поспать, чтобы алкоголь сам по себе выгорел.

Алкоголь?

Сон…

Далекие тревожные колокола загудели где-то в дальнем уголке сознания де Мариньи. Алкоголь — сон — сновидение! Вот в чем его проблема: заснуть и увидеть сон. Выходит, он спит.