— Она? В смысле, я?.. — Джордж дернулся, напряг мускулы, словно проверяя их, и сжал кулаки.

— Ты в порядке? — вздохнула Анжела. И приложив все свои силы, перевернула его на спину. Джордж немного съехал по склону, затормозил руками и поднялся в сидячее положение. — Ты с этим справился! — заверила его Анжела, — Точно так же, как и все мы, ты справился со своим личным кошмаром.

Лицо Джорджа было полукрасным от ржавчины, сделавшись еще темнее от прилившей к голове крови. Но искривившая губы, подергивающаяся усмешка выглядела менее чем нормальной, а глаза горели просто малость слишком ярко.

Анжела подступила поближе и протянула к нему руки:

— Ты в порядке, Джордж! — заверила она его. Но Джордж не согласился:

— У-у, — покачал головой он. — Не совсем. — А затем вдруг схватил ее за плечи и принялся трясти:

— Нет, думаю, я не в порядке, Анжела! — И теперь его усмешка превратилась в своего рода безумную гримасу.

Джилл схватил Джорджа за грязный воротник, рывком поднял на ноги и ударил наотмашь тыльной стороной руки. Удар застиг его лишенным равновесия и отправил в полет вниз по склону. Джилл последовал за ним, встал, высясь над Уэйтом, и зарычал на него чуть ли не бешено, но бешено от страсти, а не от безумия.

— Слушай, — прорычал Джилл. — Мы потеряли Джека Тарнболла. Не знаем, как, но потеряли. Миранду это наполовину свело с ума. И потому нам совсем ни к чему, чтобы ты совсем спятил. Анжела права: ты справился со своим личным кошмаром. Так что прими поздравления, Джордж, но не устраивай кошмаров нам! Мне лично, действительно, ни к чему какие-либо иные вдобавок к тем, какие у меня прямо сейчас.

И слишком ярко горящие глаза Джорджа постепенно поугасли, и, наконец, он моргнул и покачал головой:

— Кош... кошмар? — переспросил он затем. — Но, Господи, Спенсер, побывал бы ты там, со мной! Тебе следовало бы почувствовать это! — Голос его представлял собой одно сплошное содрогание...

— Спенсер! — прозвучал с высоты дрожащий испуганный крик Миранды. — Отсюда я вижу солнце. Но это твое солнце. Я хочу сказать, это — твой мир. Твой безумный машинный мир.

— Старайся не повышать голос, — крикнул в ответ Джилл, но тихо. — Спускайся и не высовывайся. Да, это мой машинный мир, и мы — в ржавой пустыне. Но тут водятся кое-какие машины, о которых ты еще не знаешь. — И, обращаясь к Джорджу:

— Теперь ты будешь в порядке.

— Вряд ли, — отозвался тот. — Но хлопот вам доставлять не стану, да.

Фред Стэннерсли все еще лежал, не шевелясь. Джилл подошел к нему и спросил:

— Фред, что стряслось?

Тот посмотрел на него:

— Это все моя пространственная чувствительность, — прошептал он. — Просто пытаюсь подавить ее, вот и все.

То наше падение. Оно было странным.

— Ты хочешь сказать, что тебе не удавалось вычислить время? Мне тоже. Оно длилось вечно, но происходило недолго.

— Что-то вроде того, — кивнул Фред и сглотнул. — Я чувствовал, как мы падаем через какие-то странные места, Спенсер. Или, скорее, вообще через никакое не место. Эта моя чувствительность: она не клаустрофобия, агорафобия или любая иная фобия, какой можно подыскать название. Полагаю, я просто очень сильно осознаю наши три обыкновенных измерения. А пролетали мы только что не через любое из них.

Миранда соскользнула по склону ржавой насыпи:

— Спенсер, Джек отсек ту дрянь от головы Джорджа. Он...

— Да, он постучал в дверь, — подтвердил Джилл. — Тот гигантский мозг был дверью.

Она схватила его за руку:

— Так почему же мы здесь, а Джек — нет?

Джилл покачал головой и отвел взгляд.

— Он угодил в свой личный ад? — Ладонь Миранды взметнулась ко рту. — Без нас? Но как такое может быть?

К ним подошла Анжела:

— Когда нас в первый раз забрал Дом Дверей, то случилось то же самое, — сказала она. — Только тогда это было еще хуже. Как-то раз мы все отправились каждый своим путем.

— Но мы все снова соединились, — быстро вставил Джилл. — И такое может случиться опять. Так что еще просто-напросто не все кончено. Миранда, ты только помни одно: где бы там ни оказался Джек, он постарается вернуться к тебе. А мы постараемся сами добраться до него.

Миранда посмотрела на него и сжала челюсти на узнанный им лад. На манер той железной леди, какую он знал в начале их авантюры.

— Верно, — согласилась она. И скомандовала:

— Пошли, все вы. — И (изумительное дело!) принялась снова взбираться на насыпь.

— Что? — не понял юмора Джилл.

Она обернулась и посмотрела на него:

— Куда идут эти поезда?

— Поезда? — нахмурясь, повторил он. — Ты имеешь в виду, вроде того, что взорвался, когда мы находились в умирающем машинном городе?

Она кивнула:

— Куда они едут?

— В обе стороны, — ответил, пожав плечами, Джилл. — Некоторые выезжают в ржавую пустыню, а другие едут обратно в город.

— Ну, тут один подъезжает, — сообщила она ему, — и, по-моему, нам следует сесть на него. Мы должны сесть на него, потому что если здесь Джека нет, то мы должны отправиться туда, где он есть.

И тут Джилл впервые услышал очень слабый, но совершенно безошибочный чуждый лязг безумной машины, словно сошедшей с рисунков Хита Робинсона: «Бум-бам!.. Бум-бам!.. Бум-бам!» В любом ином месте он знал бы, что она близко, почувствовал бы ее сразу, ощутил бы ее присутствие, но в этом мире его машинный талант работал из рук вон плохо. Окруженный ненормальностью, в ненормальной машинной вселенной с гудящими в голове помехами, смахивающими на гул от гигантской динамо-машины, он старался сосредоточиться, чтобы не слышать его.

Но Миранда была права. Если поезд ехал сюда, неважно, с какого направления, то им следует проголосовать. И впрямь следует, так как в то время, как поезд был безвредным, тут водились-таки другие машины, которых Миранда, Фред и Кину Сун пока еще не видели, и они «жили» в этой красной ржавой пустыне.

Анжела схватила Джилла за руку:

— А что, если он едет в пустыню? Я имею в виду, в глубь нее?

— Там, в глубине, есть нечто, которое куда больше, чем пара гнезд ржавчервей, — ответил Джилл. — Там есть Дом Дверей — и нам известно, где именно.

— Но что, если программа изменена?

— Мы должны надеяться, что эта часть осталась неизменной.

— А если поезд едет обратно в город?

— То нам известно, где там двери, — кивнул Джилл. — А также знаем, каких надо избегать. Брось, пошли.

Кину Сун и Фред помогли Джорджу, который казался хрупким, как бумажная кукла. Миранда ни в какой помощи не нуждалась, она беспокоилась о ком-то другом, она снова поднялась на насыпь так, словно родилась здесь. А Барни, конечно же, опередил их всех.

— Вон в той стороне город, — показал Джилл, когда все стояли на насыпи. — А в другой стороне — гнезда ржавчервей и Дом Дверей.

— Ржавчервей? — немного встревожено переспросили хором Фред с Джорджем. Последний, вероятно, читал о них в докладе Джилла, но все еще пребывал в ошеломленной состоянии, непригодном для попыток что-либо толком припомнить.

— Просто молитесь, чтобы мы не наткнулись на какого-нибудь из них, — ответил Джилл.

Анжела показала вдоль серебряных нитей рельсов на громыхающий объект, становящийся с каждым мгновеньем все больше и больше.

— Этот поезд едет из города, — определил она. — И значит, мы отправимся к гнездам.

— Верно, — кивнул Джилл. — Тот же поезд, те же гнезда, та же чертова история. А это означает, что, ржавчервей мы, вероятно, тоже увидим.

— Тот же поезд? — озадаченно переспросила Миранда.

— Тот, что взорвался, — ответил Джилл. — Если я прав, то все должно сложиться схожим образом по всем пунктам.

— Все как прежде, все как прежде, — продемонстрировал Фред малую толику своего привычного чувства юмора, пусть и сомнительного.

Но Джордж, хотя и стоял теперь на ногах намного тверже, все же выглядел сбитым с толку.

— Тот, что взорвался? — нахмурился он.

— Все стало таким же, как было, — попытался объяснить Джилл. — За исключением того, что мы вошли в программу в иное время и в ином месте. На этот раз мы не побывали в городе, и поэтому никакого скорпиона не забили в нутро поезда, и потому поезд не взорвался.