Татьяна РОЛИЧ

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ...

Рассказ

Сквозь прозрачные занавески в комнату пробиваются яркие осенние утренние лучи. Они быстро переходят с предмета на предмет, высвечивая постсоветские остатки и постперестроечные новоделы. «Сталинки» подпали под пристальное внимание таких, как наш герой. Возводились они медленно

и капитально, открывая арками в четыре этажа вход в новую жизнь, как казалось архитекторам этих грандиозных массивов, где стены украшены орнаментом из колосьев и разных плодов урожая, символизировавших богатую, сытную новую жизнь, которую через десятилетия снова «сталинки» вбирают в себя сливками нового времени, уверенно вкладывающими свои капиталы в эти памятники прошлой жизни, которые не зря облюбовали эти «новые русские» для своей новой жизни. Наши новые люди из нового времени, оно их создало, и они увековечивают своим проживанием эти сталинские громады из кирпича, думая о себе как о чем-то действительно новом, не имеющем к прошлому никакого отношения.

Так казалось нашему герою, когда он, крутя ключи от машины, идет к своему новенькому «Джипу», садится в него, заводит машину и с места в карьер, набирая нужную скорость, вливается в поток своих сограждан, уютно разместившихся в своих маленьких комнатах на колесах. Он уверенно занимает место в этом блестящем, несущемся потоке и настроение приподнятости над миром и уверенности в себе придает всему его телу какую-то каждый раз новую силу и отгоняет всякие, вчера еще так его беспокоившие мысли.

Кажется, это и есть смысл его жизни нестись на большой скорости, наперегонки к какой-то конкретной цели, иногда еле улавливаемой в будущем, которое представляется цепью новых впечатлений, ощущений и новых удовольствий.

Все идет как нельзя лучше. Ему тридцать шесть, он здоров, он женат, у него сын, интересная работа, хорошие деньги. Но от чего недавно ему стало казаться, что он не живет свою жизнь, что в его жизни что-то не так, но как... Он эти мысли прятал глубоко в укромный уголок своей души, который недавно обнаружил. А уголок этот находился в книжном магазине на центральном проспекте, куда он случайно однажды зашел на прогулке. Ничего не было достопримечательного в этом таком обычном магазине: полки с книгами, вывески над ними. Народу было мало, кассир явно скучала за кассой, продавцы-женщины уверенно исчезали за таинственной дверью и появлялись оттуда со стопками книг, раскладывали их на прилавки, проверяя ценники, иногда обмениваясь незначительными фразами.

Наш герой в этот день был в прекрасном настроении, только что он приобрел «Джип», о котором он, заядлый охотник, мечтал уже давно, а белый длинный плащ очень ему шел - он в нем себя чувствовал неотразимым покорителем сердец. Когда он просматривал какую-то книгу, вдруг неожиданно стал прислушиваться к разговору продавщиц, и что-то в голосе одном ему понравилось. Он не понимал, что именно, но бессвязный разговор про всякие пустяки как будто бы был обращен к нему. Он не стал сразу смотреть, кому принадлежит этот голос, а замер, как в лесу, когда прислушиваешься к голосу птиц, и стал ждать. Он даже не вдумывался, о чем идет разговор, а слушал. Чем больше он слушал, то все больше понимал, что голос обращается к нему. Было в этом тембре что-то очень знакомое, но непонятно было, откуда возникало это ощущение. Он притаился, как охотник, всякую минуту готовый себя обнаружить.

Когда разговор закончился, он как будто проснулся ото сна. Он стоял и боялся, а чего собственно? Он ждал, продолжая находиться под впечатлением то ли давно забытого, то ли неизвестного нового и замер перед чем-то непонятным.

В магазине стало тихо, и эта тишина его насторожила, он вышел из оцепенения и обнаружил, что в руках у него какая-то книга. О чем она? Он смотрел на страницы и ничего не видел. Сейчас он ее положит на место и...

Когда он поднял глаза, то увидел женщину средних лет с выразительными глазами, которые внимательно и уверенно на него смотрели. В первый момент эта картина была какой-то расплывчатой, но когда он стал присматриваться - он встретился взглядом с этой женщиной. Тогда он понял, кому принадлежал этот таинственный голос. Она, тем же, ему уже знакомым голосом, обратилась к нему с вопросом, и он что-то пытался вразумительное ей ответить. Руки у него дрожали, когда он ей протянул книгу, которую она сразу спрятала под прилавок.

Он не помнил, как дальше продолжался разговор, он не запомнил ее, а только ее голос к нему обращенный, как ему казалось. Впечатление от него не давало ему покоя. Что за наваждение, спрашивал он себя дома (и он решил проверить).

В этот день вечером он пошел с сыном на прогулку и зашел как бы невзначай в этот магазин. Когда он вошел, он понял, не видя ее – она его ждет. Присутствие сына придавало ему уверенность, и он подошел. Она его узнала и обратилась к нему с какими-то незначительными словами. И опять он не запомнил, о чем был разговор, но она запомнила и очень обрадовалась и не удивилась, когда он сказал: «Я буду заходить». Она этого ждала. Без единого слова, по звуку голоса и по ощущению, однажды, встретившись глазами, двое поняли, что случилось что-то, но что тогда не мог знать никто, даже господь Бог за нами наблюдающий пристально с высоты.

Разговор был незначительный, ни о чем, но каждый понимал, о чем он говорит. Губы для приличия шевелились, набирая слова, значение которых не доходило до сознания, и только потом можно было вспоминать обрывки фраз и на чем-то потом сознание останавливало внимание, повторяя бессчетное количество раз фразы, из нескольких значений пытаясь выбрать подходящее для воображаемой ситуации. Что значили эти фра, на самом деле никто не мог бы объяснить, но значительность их возникала иногда в процессе разговора, иногда потом.

Это продолжалось редкими визитами в магазин и из этих встреч воображение сочиняло историю, которая была известна только двоим, но ни каких реальных событий, кроме фраз, истолковываемых в нужном направлении не было.

Процесс общения начинался с учащенно бьющегося сердца, но только оно об этом и знало, и заставляло действовать в соответствии с его ритмом, когда сознание переходило из подсознания и творило нечто волшебно-таинственное, уму не подчиняясь. И только пальцы по приказу сердца, бившегося как птица в клетке, своим дрожанием выдавали волнение, а учащенное дыхание придавало интонациям непривычную окраску, и ритм речи был каким-то волнительным, и скрыть это не было никаких сил у того, кто в данный момент вступал в диалог двоих для двоих. Сам язык утрачивал свое первоначальное значение, как выразителя мысли, а превращался в хаотическое нагромождение несвязных слов, ибо сознание становилось неподвластным разуму.

А всему этому предшествовало желание спрятаться и обязательно повернуться в противоположную сторону, якобы в поиске какого-то предмета, лишь бы оттянуть минуту встречи с глазами на тебя устремленными. За эти считанные секунды совершается укрощение страсти, охватившей так внезапно, что все окрашивалось в тона волшебной благодати и любви снисходящей на нас свыше, нашу жизнь украшающую по образцу кем-то когда-то задуманным.

Это случилось, и начиналась сложнейшая игра слов, интонаций, взглядов, ожиданий, трактовок переживаний. А вот и оно, первое страдание, каждого поджидающее, признак эволюции, и где-то недалеко и конец его, а дальше упразднение ситуации в спокойном, размеренном жизненном ритме. Вот и все!

Не думая ни о чем конкретно, однажды, вспомнив о чем-то приятном для него, он зашел в этот магазин. Он ждал чего-то, и только ощущение, что ничего нет, вдруг заставило его оглянуться по сторонам. Ее не было. Ему это было ясно с первого мгновения, когда он вошел. Но была надежда, что может быть, он ошибся, и когда ему ответили, что ее не будет, он испытал чувство потери чего-то такого важного, в чем он никогда себе не признавался. Ее нет, и все как-то поблекло, померкло, и он даже не спросил где можно ее найти. Он страдал и не мог быть там, где ее не было.