Недавно Роберта избрали ректором Оксфордского университета. Я пообещала, что лично буду присутствовать на торжественной церемонии вступления графа Лестера в должность. Я ждала этого дня с радостным нетерпением, ибо знала, что Роберт устроит в мою честь пышный праздник.

В Уолвикоте меня встретил Роберт с депутацией от всех оксфордских колледжей. Вид у этих почтенных докторов, обряженных в алые мантии, был весьма торжественный. Там произошел один забавный случай, немало повеселивший Роберта. С приветственной речью выступал некий доктор Хамфрейс, убежденный пуританин, относившийся к разряду людей, которые считают, что правда исключительно на их стороне, а кто с ними не согласен, тот грешен перед Богом. Я терпеть не могу людей крайних взглядов, к какой бы партии они ни принадлежали. Фанатики опасны для блага страны, поэтому я не преминула осадить чересчур ретивого проповедника нравственности.

— Господин доктор, — сказала я оратору, — вам очень идет ваша широкая мантия. Просто поразительно, что в столь просторном одеянии вы придерживаетесь таких узких взглядов.

Хамфрейс смутился, но я успокоила его добродушной улыбкой. Тем не менее, надеюсь, он не забыл преподанного урока.

Особенное удовольствие доставила мне встреча, которую устроили в мою честь молодые ученые. Они преклонили колени и воскликнули: «Vivat Regina!» Я ответила: «Gratius ego», а затем обратилась к ним с речью на древнегреческом. Зная, что королева любит театральные представления, студенты разыграли в мою честь спектакль, да такой длинный, что смотреть его пришлось два вечера.

В первый вечер праздник был омрачен трагическим происшествием: в одном из университетских зданий обвалилась стена, похоронив под обломками трех человек. И все же спектакль состоялся. Пьеса мне очень понравилась, особенно вторая ее часть, когда на сцене происходила сцена охоты на лисицу. Юные зрители заулюлюкали, замахали руками, повскакивали с мест, всем было весело, все смеялись, и я получила огромное удовольствие.

Не менее забавный эпизод приключился на следующий день, когда в церкви святой Марии я прослушала проповедь некоего доктора Вестфалинга. Этот добрейший ученый произнес невыносимо длинную речь, утомившую слушателей до предела. В конце концов я не выдержала и велела передать доктору, чтобы он поскорее заканчивал. К моему негодованию, лектор проигнорировал мою просьбу и как ни в чем не бывало продолжил свои разглагольствования. Следом должна была выступать я, а слушатели уже так утомились, что, как мне казалось, не смогут сосредоточиться. Наконец, наговорившись всласть, ученый боязливо приблизился ко мне, я сурово спросила, почему он не оборвал свою речь тогда, когда я его попросила.

С робостью и смирением ученый муж признался, что зазубрил всю лекцию наизусть и потому боялся прерывать ее на середине, ибо в этом случае не смог бы произнести достойную концовку.

Этот неожиданный ответ так развеселил меня, что я звонко рассмеялась и вполне простила его.

На следующий день я обратилась к собравшимся с речью на латыни. Из почтения к королевскому сану слушатели не сидели, а стояли. Увидев в толпе Сесила, я прервала выступление и велела подать ему стул.

— Я знаю, что у вас болит нога, мастер Сесил, — сказала я. — Не хочу, чтобы вы испытывали неудобство.

Сесил с благодарностью опустился на стул, а на прочих присутствующих моя заботливость произвела самое выгодное впечатление. К тому же, надеюсь, доктор Вестфалинг имел возможность убедиться, что я своих выступлений наизусть не заучиваю.

Пребывание в Оксфорде удалось на славу, как и прочие мероприятия, организованные моим Робертом. Он обожал готовить для своей королевы празднества, следил, чтобы я не скучала и не грустила. Недаром я так дорожила этим человеком и постоянно боялась за него.

Как я уже сказала, Роберт был прекрасным устроителем, но одна из его затей, разыгранная при помощи доктора Ди, закончилась смехотворной неудачей. Впоследствии мы с Робертом немало посмеялись над этим. Вообще когда Роберт был рядом со мной, мы часто смеялись. Даже его дерзкие выходки и те были мне приятны. А когда Роберт попадал в неловкое положение, он проявлял столько обаяния и изворотливости, что сердиться на него было невозможно.

Волшебство и магия всегда вызывали у меня живейший интерес, поэтому я благоволила моему придворному астрологу доктору Ди. Многие говорили, что он шарлатан, что его предсказания часто оказываются неверны, но иногда гороскопы моего астролога попадали прямо в цель. Я верю в предопределенность судьбы, хотя человек благодаря своим усилиям, может избежать несчастья и добиться перемен к лучшему. Оглядываясь на прожитые годы, вспоминая все бесчисленные опасности, которых мне удалось избежать, я очень ясно вижу: везение или невезение играли во всем этом не столь уж значительную роль; если я и одерживаю победы, то лишь благодаря трезвому расчету.

И все же интересно было наблюдать, как доктор Ди пытается заглянуть в будущее. К тому же я знала, что он — верный друг, на которого я могу рассчитывать. Достаточно было намекнуть, что королева нуждается в его помощи, и он с готовностью исполнял мою просьбу. Например, предсказывал интересующему меня человеку, что того ждет несчастье, если он поступит каким-либо невыгодным для меня образом. Одним словом, весьма полезный человек и верный слуга. Может быть, я и не слишком верила в его пророчества, но внешне изображала полнейшее к ним доверие.

Проезжая неподалеку от Мортлейка, где обитал доктор Ди, я решила нанести ему визит. Дело в том, что доктор только что похоронил жену, и я надеялась приободрить его своим появлением. Устраивать пир в мою честь я не позволила, поскольку дом был в трауре, но с любопытством заглянула в библиотеку, где хранилось множество фолиантов, глобусы, всякие интересные штучки. Имелось там и волшебное зеркало, в котором, если улучить верный момент, можно было увидеть будущее.

Я заглянула в зеркальце и вдруг увидела в нем лицо Роберта. Ничего удивительного в этом не было, ибо Роберт стоял у меня за спиной. Увидев, как Лестер и доктор Ди исподтишка обмениваются взглядами, я не выдержала и расхохоталась. Было ясно, что нехитрый трюк с зеркалом эти двое придумали заранее.

Астролог тешил меня рассказами о чудодейственном эликсире, над которым работал уже много лет. Когда эликсир будет составлен, я обрету вечную молодость и несметное богатство. Конечно, я не очень верила в эти басни, но слушала их благосклонно. Иллюзии — лучшее противоядие против жизненных горестей. Мудро поступает тот, кто не избегает утешения, даже если оно мнимое. Разумеется, при этом не нужно забывать, что сам себя обманываешь, и не относиться к этому утешению слишком серьезно. Обретенный с годами опыт научил меня, что ключ к жизненному успеху — правильное понимание собственной натуры. Мне повезло, я обладала обеими столь мало совместимыми сторонами — мудрой и легкомысленной. Нужно было лишь правильно решить, какой половине своего естества отдать предпочтение в тот или иной момент.

Этим умением, увы, не обладала моя сестра королева Шотландская.

Дальнейшие события это подтвердили.

Вначале я не поверила в случившееся. Мне казалось, что даже Мария не способна на подобное безрассудство.

Однако слухи расползались все шире и шире. Все настойчиво говорили, что лорд Босуэлл — любовник Марии Стюарт. Рассказывали совершенно невероятную историю о том, что этот вельможа якобы изнасиловал королеву прямо в Эдинбургском казначействе. Я часто думала о том, с каким ужасом — а может быть, восторгом? — Мария подчинилась этому грубому, свирепому дикарю, столь разительно отличавшемуся от слабого, безвольного Данли. Затем последовали события той памятной, загадочной ночи в Кирк-о-Филде, когда был умерщвлен Данли. Я с нетерпением ждала подробностей. Гонцов из Шотландии было велено немедленно проводить в мои покои. Я собирала факты по частям, желая получить полную картину произошедшего. Особенно часто в эти дни я вспоминала историю таинственной смерти Эми Робсарт. Она была нежеланной женой, Данли — нежеланным мужем. В обеих историях фигурировал смелый любовник, стремившийся завладеть женщиной и короной.