Водитель оглянулся на Уварова, подмигнул ему.

– Поработаем, Сан Саныч?

Уваров проглотил ком в горле, и перед его мысленным взором снова развернулась необозримая панорама Большого Космоса.

Проснулся он выспавшийся, свежий, энергичный, словно голову продул морозный ветерок с запахом нашатыря. Захотелось чего-то необычного, нестандартного, отличающегося от рутинного утреннего распорядка: кофе – бутерброд – работа.

«Выпей шампанского», – подсказал внутренний собеседник Ватшина.

«Шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты», – напомнил он высказывание героя Папанова из фильма «Бриллиантовая рука».

«Тогда спляши», – съязвил оппонент.

«Люсю разбужу».

«Полетай в космосе, ты же у нас известный звёздный скиталец, как сказал Миша Велюр, двадцать романов на эту тему настрочил».

Ватшин показал сам себе кулак, поднялся, стараясь не разбудить спящую жену, накинул куртку, вышел на балкон, достал из пачки сигарету.

С высоты пятого этажа была видна покрытая льдом Москва-река с редкими «кочками» рыбаков, заснеженный лесок по ту сторону реки и высотки Строгино за ним. Наступило хмурое январское утро, рассвело, шёл уже десятый час, но сегодня была суббота, и Люся отсыпалась, не собираясь вставать рано.

Внизу послышался треск шипованных шин подъехавшей автомашины, слышный гораздо сильнее, чем гул мотора.

Ватшин посмотрел на дорогу, подходившую к дому почти вплотную.

Из остановившегося джипа «Инфинити» золотистого цвета вылез мужчина в чёрной куртке, посмотрел на дом, в котором проживали супруги Ватшины. Глаза его встретились с глазами писателя.

Ватшин застыл как заворожённый, держа сигарету двумя пальцами.

Замер и водитель джипа, заметив курильщика на балконе. Потом вдруг засуетился, нырнул обратно в кабину, джип заурчал, тронулся с места и исчез за углом дома.

Блин! – подумал Ватшин, приходя в себя. Какого чёрта он испугался?

Настроение потускнело. Вспомнились наставления Гордеева – сообщать ему обо всём подозрительном, встречавшемся в повседневной жизни. Однако начинать утро с жалобы на странного водителя не хотелось, как не хотелось и верить в то, что он приехал специально для того, чтобы напугать писателя. Это было несерьёзно.

Ватшин смял недокуренную сигарету о дно пепельницы, вернулся в квартиру.

В памяти всплыл текст присланного по электронной почте файла, подписанного неким Кротовым. Иван Петрович сказал, что никакого учёного-футуролога по фамилии Кротов на самом деле не существовало. Зато существовал Крот – человек, обладавший уникальной способностью видеть будущее. Таких людей анксы называли хрониками, и ящеролюди, а также их оппоненты-змеелюди очень хотели иметь в своём стане как плюс-хроников, то есть видящих будущее, так и минус-хроников, видящих прошлое. Вот почему они заволновались, прочитав роман Ватшина «Никому не верьте»: инопланетные «пастухи», наводнившие Землю и сражавшиеся меж собой за право управлять человеческим «стадом», решили, что писатель-фантаст Константин Ватшин – хроник! Либо знает кого-то из этих по сути экстрасенсов, свободно читающих будущее и прошлое. И устроили за ним слежку, а потом и вовсе решили тихонько ликвидировать!

Ватшин невольно глянул на спящую жену.

Людмила оказалась вовсе не такой пугливой, легкомысленной и простодушной особой, какой он её знал все четыре года совместной супружеской жизни. Выяснив, в чём дело, она не кинулась уговаривать мужа со слезами на глазах «бросить писать правду», не стала предъявлять претензии типа «ты мне всю жизнь испортил!» и угрожать, что бросит. Она просто приняла к сведению новые обстоятельства и пообещала следовать за ним куда угодно, если придётся резко изменить образ жизни.

– Даже на край света! – храбро заявила она.

Однако такой самоотверженности пока не требовалось.

Служба безопасности «Заставы» задержала двух функционеров, служащих ящеролюдям, которые угрожали Ватшину, приставила к нему охрану, и всё успокоилось на какое-то время.

Ватшин получил от издательства компенсацию за отказ печатать роман о ксенотиках и начал новый – о путешествии во времени.

Люся продолжила работать в муниципалитете, мечтая о путешествии на море.

Жизнь наладилась. А о случившемся в конце декабря напоминал лишь охранник, провожавший Ватшина во время его поездок по городу, и редкие звонки Гордеева.

Константин закрылся на кухне, сварил себе кофе в джезве.

Снова вспомнился присланный Кротовым материал.

Если убитый ящеролюдьми хроник не привирал, на Земле уже сотни лет жили инопланетяне, маскируясь под людей. Они пробрались во все властные институты большинства государств, диктовали свои законы, подчиняли несогласных своим порядкам и завладели самыми важными инструментами управления народами, позволяющими им беспрепятственно вести свою политику: институтами образования, науки, культуры, средств массовой информации и телевидения. Способов борьбы с ними Кротов не знал, и Ватшину, привыкшему скрупулёзно, до мелочей, продумывать канву будущего романа, пришлось домысливать эти способы самому. Каково же было его удивление, когда он столкнулся с настоящими «бесогонами», как иронично называли себя реальные борцы с «пастухами», создавшие организацию «Застава». До сих пор Ватшину казалось, что все они придуманы им, а война с «пастухами» ведётся понарошку, виртуально, как новая стратегическая онлайн-игра.

Снова вспомнилось нападение бандитов, а точнее – киллеров ящеролюдей, когда Ватшин с Люсей собрались ехать на дачу под Новый год. На игру это было похоже мало, и он со вздохом признался сам себе, что приходится подчиняться правилам этой игры, финалом которой запросто может быть смерть.

– К чёрту! – решительно оборвал он горестные воспоминания. Мы ещё посмотрим, кто кого! Что там писал Кротов? В тексте были какие-то рекомендации – как стать таким же хроником. Ну-ка, память, давай, напрягись, вытаскивай забытое!

Ватшин углубился в кладовые памяти, не востребованные до сих пор, остро пожалев, что не догадался сбросить полученный год назад файл кому-нибудь из друзей. Не пришлось бы в этом случае и память мучить.

Итак, Кротов советовал для начала научиться концентрировать внимание на достижении цели – при умении медитировать и не отвлекаться. Этому Константин научился давно, поскольку работа писателя требовала именно такого сосредоточения. Если уж он попадал в созданный собственным воображением мир, то начинал там жить и возвращался обратно в мир реальный, только когда кончалась энергия. Когда он уставал.

Хорошо, пошли дальше.

Кротов советовал научиться «спускаться вниз», к источнику всего сущего. Что он имел в виду? Физическую картину мироздания? Вселенная, по мысли космологов, родилась после Большого взрыва. Значит, надо нарисовать умозрительно этот взрыв? Момент рождения Метагалактики?

Ватшин закрыл глаза, представил, как это может выглядеть.

В пустом и чёрном пространстве загорается звёздочка…

Стоп! По современным теориям, существует Большая, Бесконечная, вечно кипящая Вселенная, заполненная не пустотой (пусть простят меня учителя словесности), а перетекающей из одного состояния в другое энергией. Значит, в сверкании вихрей той Супервселенной загорается сверхмалая звёздочка и стремительно начинает расширяться. Этот этап учёные, кажется, назвали инфляцией. Что дальше?

Звёздочка за сверхкороткий отрезок времени расширяется до гигантских размеров и превращается… во что она там превращается? Со стороны не видно, надо попасть внутрь. Итак, мы внутри…

Ватшина обняла невероятная космическая пустота, пронизанная не менее невероятной тишиной! Ничто, из которого родилась будущая Метагалактика, продолжало расширяться, превращаясь в настоящее трёхмерное (а может быть, и многомерное) пространство, ещё не заполненное материей. Ватшину даже показалось, что он может пить эту пустоту, как воду.