– …но это все ерунда по сравнению с тем, что на Речном Вокзале творится, – продолжал рассказчик.

– А чего там такое? – спросил другой голос, помоложе.

Возле разведенного на блокпосту костра сидели пятеро: Митяй, Пашка, Ероха, Сенька-Косой и одноногий инвалид Кузьмич из бывших челноков-торговцев. Ногу он потерял в стычке с бандитами, напавшими на торговый караван. Именно его хриплый голос услышал Сергей, подходя к блокпосту. Еще двое дружинников – Глеб и Никита по прозвищу Шплинт – стояли за возведенной поперек туннеля баррикадой из мешков с песком, усиленной наклонно забитыми в землю заточенными штырями арматуры. Правда, в глубину туннеля вглядывался один Глеб, а Никита, как и сидящие возле костра, повернулся к рассказчику.

– Безголовые, вот чего! – объявил Кузьмич. – И откуда только такие твари берутся? Хотя, если подумать, чему удивляться. Там же рядом Река…

Видимо вспомнив о чем-то, он закатил глаза и мечтательным голосом произнес:

– Обь! Красивейшая, я вам скажу, река была: широкая, полноводная. По вечерам по набережной целые толпы гуляли, я как сейчас помню. Плавучие рестораны. Это вроде нашего бара, только огромные, все в огнях. Их на списанных теплоходах или баржах строили. Да…

Словно влажная губка прошлась по лицу Кузьмича, стирая с него мечтательную улыбку. Плечи инвалида опустились, и он сгорбился, прямо на глазах превратившись в дряхлого и немощного старика. Сергею даже стало жаль беднягу.

– А теперь в воде, да по берегам одни хищные твари живут, – добавил Кузьмич, угрюмо глядя в костер. Потом, видимо, вспомнил, с чего начал свой рассказ, и продолжил: – Но безголовые, это, я вам скажу, всем нечистям нечисть. Ты в этого монстра стреляешь, а ему хоть бы хны! А чего ему сделается, коли он и так безголовый? Сталкеры с Вокзала рассказывали, что вроде эти твари и не живые вовсе. Одно слово: нечисть! Подойдет к тебе такая тварюга и прямо живьем жрать начинает!

У Сереги от этого рассказа похолодело внутри. А Дрон вдруг неожиданно прыснул резким смешком и, обращаясь к Кузьмичу, спросил:

– Чем же она жрет, если у нее башки нет?

Кузьмич поднял на него глаза, но так и застыл в растерянности. А Дрон продолжал наседать:

– Чего замолчал, старый? Давай, трави дальше. Вешай пацанам лапшу на уши.

– Чего слышал, то и говорю, – угрюмо пробурчал тот и отвернулся.

На Кузьмича больше никто не смотрел. Внимание всех присутствующих переключилось на Дрона.

– Ну и брехня! Надо же такое придумать: безголовые! – нарочито громко произнес Митяй, до этого внимавший Кузьмичу с открытым ртом.

– Дрон, расскажи что-нибудь, – попросил Ероха. – Ты же даже на Сибирской бывал. Наверное, много чего видел.

– А от страха не уссытесь? – криво усмехнулся Дрон.

Парни загалдели, наперебой уговаривая его – один только Кузьмич молчал, и в конце концов Дрон величественно уступил.

– Чего ж вам рассказать? – спросил он, подсаживаясь к огню. – Может про бункер амазонок?

– Чего за бункер такой? – насторожился Митяй.

– Про каких еще амазонок? – нахмурился Пашка.

Дрон качнулся вперед и неуловимым движением отвесил Пашке звонкий щелбан.

– Ты чего?! – вскочил тот, потирая ладонью ушибленный лоб.

– Ничего! – осадил его Дрон. – Надо было на истории препода слушать, а не сиськи разглядывать. Племя такое было в древности. Одни бабы. Амазонками назывались. И никто их победить не мог, хотя многие пытались.

– Так это в древности, – попытался реабилитироваться Пашка. Лоб у него покраснел, а над переносицей вздулась здоровая шишка.

– Ты дальше слушай, – продолжал Дрон.

Сергей за его спиной переступил с ноги на ногу. Беспричинно уходить с маршрута патрулирования запрещалось. Проверив блокпост и убедившись, что там все в порядке, они с Дроном давно уже должны были двинуться дальше. С другой стороны, очень хотелось послушать про амазоночий бункер.

– Так вот. Есть где-то у нас в метро секретный бункер, где живут одни бабы, – уверенно начал Дрон, и Сергей понял, что не сойдет с места, пока не дослушает рассказ до конца. – Правительственное бомбоубежище. Только когда двадцать лет назад наверху вся эта катавасия случилась, никто из правительства туда эвакуироваться не успел. А обслуживающий персонал еще до начала войны согнали: медсестры, горничные, официантки, массажистки. В правительстве-то в основном мужики заседали. Вот они себе в обслугу баб и набрали покрасивей, да помоложе. Запасов разных завезли: жратвы, выпивки всякой на много десятилетий вперед. А сами в бункере так и не появились. И остались там девушки одни. А мужика-то хочется! Они там молодые, в самом соку, гормон играет. Вот и стали они из своего бункера выбираться да мужиков отлавливать. Поймают какого-нибудь челнока одинокого или парочку и к себе для утех, ну и вроде как для развода. Так и живут.

– Погоди, – вмешался в разговор до этого молчавший Никита. – Так за двадцать с лишним лет они там уже все состарились, а то и поумирали.

Дрон пожал плечами:

– Какие, может, и поумирали. Так зато дочурки подросли. Им теперь как раз лет по двадцать. И все как на подбор красавицы. Мамашки-то в свое время первыми красотками были.

– Эх! Я бы к этим амазонкам наведался с дружественным визитом! – мечтательно заметил Митяй.

Остальные слушатели довольно заулыбались. Только старик Кузьмич сердито плюнул себе под ноги и сказал:

– Больно ты им нужен. У них, небось, уже и свои жеребцы подросли.

– Не-а, – мотнул головой Дрон. – Они всех пацанов еще при рождении… кирдык! Чтобы сестренки от братишек не залетали.

– Одно слово: амазонки, – подражая Кузьмичу, закончил он.

После его рассказа у костра наступила тишина, и Дрон сразу поднялся:

– Ладно. Мечтать, как говорится, не вредно. Только смотрите в штаны не напустите от своих мечтаний. Пошли, Серж.

На обратном пути Сергей придержал друга за рукав:

– Скажи, а ты откуда все это знаешь: про бункер, про амазонок? – Так я был там, – невозмутимо ответил Дрон.

– Где?!

– У них в бункере. Пошел как-то с нашим караваном на Сибирскую, а там цыпа симпатичная приглянулась. Выпил с ней в баре за знакомство и сразу отключился. Пришел в себя: мать честная! Место незнакомое. Вокруг девки полуголые. Сиськами трясут, ручонки ко мне тянут. Что они два дня со мной вытворяли! Мама не горюй!

– Ну, а потом?

– А потом я не выдержал и сбежал. Все, знаешь ли, хорошо в меру. А когда вокруг два десятка голодных баб и все только одного хотят, это, знаешь ли…

Сергей нахмурился:

– Что-то я от челноков таких рассказов не слышал.

– И не услышишь, – покивал Дрон. – Они всех мужиков, которые к ним попадают, до смерти затрахивают, а потом съедают.

– Как съедают?!

– Так же, как своих новорожденных младенцев. И меня бы съели, если бы та цыпа, которая в баре опоила, меня потом из бункера не вывела. Видно, хорошо я ей доставил, раз она на это решилась.

Сергей застыл на месте, пораженный услышанным. Дрон по инерции сделал еще несколько шагов вперед, потом тоже остановился и повернулся к нему:

– Да расслабься ты. Пошутил я. Нет никакого бункера. И амазонок, которые по туннелям мужиков отлавливают, тоже нет. Хотя… – Он сделал паузу и прикрыл глаза. – Прикольно было бы там побывать.

– Вот ты, блин! – рассердился Сергей. – Гонишь, как это самое! А я чуть было не поверил!

Дрон усмехнулся уголком рта и, изменившись в лице, с серьезным видом многозначительно добавил:

– Не всему, Серж, что видишь и слышишь, надо верить.

С детства Серега трепетно относился к мифам и легендам. Наверное, потому что они вместе с рассказами челноков и сталкеров были единственным источником информации об окружающем мире. Мире жестоком, опасном и, что бы о нем ни говорили, враждебном людям. Вот и сейчас рассказ Дрона о племени амазонок и их бесчеловечных нравах не на шутку растревожил его воображение. Он попытался представить, как должны выглядеть эти безжалостные женщины-убийцы. Воображение рисовало стройные гибкие фигуры и безупречно правильные лица с холодными глазами. Нет! Глаза должны быть другими – голодными. Ведь эти женщины охотятся на мужчин и, только удовлетворив свой голод, убивают…