— Попался соболь в капкан, а другой пришел и съел его — один хвост остался.

— Ай-я-яй, какой беда! Говорил тебе: грех делаешь. Пока не поздно, найди соболя, которого вчера бросал, скажи ему…

— Оставь, Кодарчан! Никуда я не пойду! — отмахнулся Николка.

— Ну не ходи! Не надо ходить! — обиделся Кодарчан. — Теперь соболь будет твои ловушки обходить. Ты себе навредил!

Но на другой день Николка принес сразу двух соболей, через день еще одного и еще, еще. Теперь уже Кодарчан молчал, когда Николка, озоруя, вышвыривал соболиную тушку прямо от порога палатки. Да и что тут скажешь? У Кодарчана только два соболя, а у Николки — шесть. Не везло Кодарчану — глубокий рыхлый снег быстро выматывал силы. Он, конечно, не завидовал Николке, но страшно досадовал на себя — напрасно, оказывается, смеялся над Николкиными капканами, напрасно пугал его лесными божками. Николка поздно уходит из палатки, рано в нее возвращается, меньше устает, а шесть соболей, однако, поймал. Попросить бы у него несколько капканов, но разве хорошо просить то, над чем еще недавно смеялся?

Вскоре восторженный Николка, изловив десятого соболя, заметил угнетенное состояние Кодарчана и, обругав себя идиотом, принес в палатку половину капканов.

— Вот тебе, Кодарчан, капканы, завтра же их расставь — не прогадаешь! Это я тебе точно говорю.

Принимая связку капканов, охотник смущенно попросил:

— Расскажи, однако, как их ставить, я такой железкой никогда не ловил.

Николка подробно, стараясь ничего не упустить, рассказал.

Через два дня Кодарчан удрученно сообщил:

— Сегодня ночью два соболя всю приманку кушали, на капкан немножко гадили, капканы не захлопнулись.

— Ты, наверно, что-то неправильно сделал. Завтра я пойду с тобой, посмотрю и покажу, как надо.

Кодарчан действительно ставил капкан неправильно. Он выкопал рукавицей ямку в снегу, вставил туда грубо настороженный капкан и этим же снегом загреб его, а над этим местом подвесил на палочке приманку.

— Теперь понятно, почему у тебя соболь безнаказанно топчется по капкану. Кто же так маскирует капкан? Надо деревянной лопаточкой осторожно снимать верхний слой снега, а ты даже лопаточку не сделал. Зернистым снегом загреб, а он тут же и замерз, капкан в нем как в цементе. И во-вторых, капкан надо очень чутко настораживать, чтобы язычок только чуть-чуть зацеплялся за насторожку. Вот смотри.

Николка вытащил нож из чехла, сделал в снегу небольшое углубление по размеру капкана, установил в нем капкан, подталкивая под дужки сухие сучья и кору, объяснил:

— Это для того, чтобы дужки к снегу не примерзли и чтобы капкан не вертухнулся, когда соболь наступит на дужку или пружину.

Прочно установив капкан, Николка, срезая тонкие пластинки снега, осторожно укрыл ими ловушку, затем так же осторожно присыпал это место снежной пылью. Обломив тоненький прутик, он тихонько ткнул в то место, где должна была быть тарелочка капкана, раздался щелчок — и капкан повис на прутике.

— Вот как надо ставить! Чтобы капкан работал как часы: чик — и готово!

— Уй-юй-й! Мастер ты, однако! — искренне восхитился Кодарчан.

— Да уж чего там сложного, — отмахнулся польщенный Николка. — Научишься не хуже меня. Главное — аккуратность, вот и весь секрет. Хорошо еще птичьими перьями капкан маскировать, сухой травой, шерстью, главное, чтобы материал, которым маскируешь, не смерзался бы. В общем, действуй, Кодарчан, я посмотрю, как ты поставишь следующий капкан.

Кодарчан оказался способным учеником — за полмесяца он добыл капканами девять соболей и уже наступал на пятки своему учителю. Да иначе и быть не могло.

Однажды, возвращаясь с охоты в палатку, Николка увидел под терраской две собольи тушки. Николка хорошо помнил, что не бросал сюда тушки последние три дня, а эти были выброшены вчера. Николка выковырнул одну тушку из снега, внимательно разглядев ее, узнал соболя, который попался Кодарчану в капкан сразу двумя лапами, вот и следы от капкана. Николка отбросил соболя, торжествующе ухмыльнулся, но о том, что увидел, решил не говорить Кодарчану.

Вскоре погода испортилась — начались обильные снегопады. Охотники, сняв капканы, откочевали на Старую Гаданджу. Здесь соболей оказалось еще больше, чем на предыдущей стоянке. Расставляя капканы, Николка предвкушал удачный промысел.

— Тут мы с тобой, Кодарчан, по полтора десятка соболей поймаем, — восторженно сообщил он вечером. — Видал, какие тропы они набегали? Можно ставить капканы под след. Я, правда, под след еще никогда не ставил, но в охотничьих книжках читал об этом подробно. Сейчас у соболя ложный гон начинается, самое время ловить его на тропах.

— Это ты тоже в книжке прочитал? — уважительно спросил Кодарчан.

— Да, Кодарчан, и про это, и про многое другое.

— А как белку по насту искать, там написано? — ревниво поинтересовался охотник.

— Нет, про это не написано, этому только на практике можно научиться.

— О-о! Видишь как! — удовлетворенно воскликнул Кодарчан и, оживившись, хотел еще о чем-то спросить, но, передумав, молча раскурил трубку. Это означало, что он говорить более не намерен, но готов слушать.

Начались долгожданные фартовые деньки. В течение недели Николка изловил на новом месте пять соболей, Кодарчан поймал трех и еще одного добыл ружьем. Теперь он отставал от Николки всего на четыре соболя, которых мог поймать не сегодня, так завтра, сравняться с Николкой и даже, чего доброго, обогнать его. Но не бывать этому. Не бывать! Николка не должен этого допустить.

Два дня рыскал он по мелким ключам и распадкам, взбирался на склоны сопок, заглядывал в самые уремные места, в буреломники, выискивая соболиные тропки, и, отыскав их немало, собирался уж было перетаскивать капканы на новое место, как вдруг неожиданно Кодарчан объявил:

— Завтра кончаем охоту. В стадо пора кочевать.

— Ты что, Кодарчан, смеешься? — изумился Николка. — Самый разгар охоты! До конца сезона двадцать дней еще! За это время мы с тобой по десятку соболей успеем поймать…

— Нельзя обманывать, — укоризненно сказал Кодарчан.

— Кого обманывать? — не понял Николка.

— Мы же Шумкову обещали нарты вернуть первого марта, — напомнил Кодарчан.

— Ах ты, черт! И правда, я уж забыл… — Николка досадливо поморщился. — Верно, раз уж обещали… Однако ты сам рассуди: десять соболей ты поймаешь — это минимум шестьсот рублей. У тебя ведь семья! А Шумкову потом объясним, что особенного случится, если мы прикочуем не первого, а десятого.

— Нет-нет, нельзя обманывать, — упрямо качал головой Кодарчан, — мы обещали — надо кочевать.

— Но ведь это же глупо, Кодарчан, из-за простого обещания, ради Васькиной прихоти прерывать охоту, отказываться от десятка соболей. Никто не пострадает, не умрет из-за того, что мы на десять дней опоздаем, а ты заработаешь шестьсот рублей.

— Совсем непонятные слова ты говоришь, — нахмурился Кодарчан. — Ты их тоже в книжках прочитал? У нас в тайге так не говорят. Сегодня мы Ваську обманем, завтра другого человека. Что люди скажут? Скажут: Кодарчан обманщик, плохой человек! Никто не будет верить! Разве можно так жить в тайге! Пропадешь! Честное слово дороже всех соболей! — Кодарчан брезгливо поморщился. — Ты такой молодой, зачем тебе деньги?

— Да мне совсем не нужно денег! — вспыхнул Николка. — Я хотел, чтобы тебе было лучше, у тебя же семья, а мне все равно — хоть сейчас пойду капканы снимать…

— Ну вот, теперь хорошо говоришь, — одобрительно закивал Кодарчан. — Завтра капканы снимем. На следующий год Ваське ничего не станем обещать. Полную нарту капканов наберем — до пятнадцатого марта будем охотиться, — и он широко, добродушно заулыбался.

Через два дня охотники торопливо кочевали к синеющей на горизонте, похожей на маленького сфинкса горе Толстой. Возле этой горы Кодарчан надеялся застать пастухов. А дни, как будто дразня, стояли изумительно ясные, на сияющем снегу заманчиво пестрели извилистые строчки соболиных следов. Николка вздыхал, то и дело дергал повод, подбадривая ездовых.