– Зачем это народу пустыни?  Кто кого догонит тот того и любит! Мои братья бегают быстрее меня!

– И?

«Шоколадка» захихикала.

– Ты что же не хотела быть женой ? Чтобы у тебя был один мужчина, который о тебе будет заботиться, делать подарки?

– Звучит неплохо, но наши предки от этого отказались. Мы свободный народ!

– Ты свободная женщина и будешь рожать детей от своих братьев?

– У меня ничего не получается!

Шилла с огорчением похлопала себя по впалому животу.

– Никто не завелся. . . Может от тебя получиться? Давай?

– Отстань от меня! У тебя еда и это самое только на уме!

– Словно ты об этом не думаешь! ? Вон как на мою задницу глядел!

Ник закатил глаза.

«Пора с нею расстаться! »

– Ступай девочка домой, а я пойду в долину.

Шелла захихикала.

– Смешной ты!  У меня нет дома. Вся пустыня наш дом!

– Но где-то есть ваше стойбище?

– Есть. . . Не хочу пока туда. . . Сестра заболела, папашка сказал– сьедим. . . А мне жалко Кэри, она добрая. . .

– Что? !

Народ пустыни практиковал каннибализм. Ели стариков, больных, а если совсем худо с едой– женщин и детей.

Шилла спокойно рассказала об этом обалдевшему Нику.

Девчонка отправилась в долину чтобы украсть козу . Может сестра от доброй еды выздоровит. . . Молодые пастухи поймали «шоколадку» и насиловали ее всю неделю, привязав к дереву.

– Зато кормили! – «шоколадка» облизнулась. – Белая такая штука-брынза!  Вкусная!

Глава семьи застукал парней за самым интересным.

– Противный старик, у самого не стоит давно и другим не разрешает!  Вредная плесень!

Козлопасы постарше привели Шиллу сюда и привязали к столбу, что торчит с незапамятных времен на краю пустыни.

– Вонючие козлы, тоже мной попользовались, а еды не дали! – возмущенно стрекотала Шилла.

От всего этого негатива у Ника пропал аппетит. Он убрал пакет с сухарями в сумку, проигнорировав голодный взгляд дикарки.

«Никакая она не «шоколадка» !  Людоедка поганая! »

– Хватит!  Достаточно!

Ник оборвал девчонку на полуслове.

– Я иду по своим делам, а ты иди по своим!

– Жадный ты! – Скривилась Шилла.

Она сидела под скалой обняв колени и потряхивала пыльной, косо подрезаной, копной волос.

Ник нацепил свое снаряжение.

– Пока.

– Доброй охоты, Ник-отозвалась дикарка и показала язык.

Ника передернуло от такого пожелания из уст людоедки.

В который раз Ник похвалил себя за то что прихватил кроссовки, собирая вещи из дома.

По каменным буграм идти приходилось осторожно, неверный шаг и загремишь вниз по склону. Ник шел сосредоточенно, ровным шагом, не торопясь. Не хватало еще ногу здесь сломать!

Когда пахнуло ветром с примесью дыма и жареного мяса это стало полной неожиданностью. Ник повернул лицо по ветру и увидел долину. Узкую здесь, метрах в трехстах от него и расширяющуюся дальше, почти до горизонта. Трава, деревья. Сочная зелень вклинилась между рыжих скал.

Ник огляделся. Удобного, пологого спуска поблизости не имелось. Пришлось идти еще около километра по гребню скал, пока не вышел к пологому склону, поросшему чахлой травой.

В долину Ник спустился, когда солнце уже цеплялось за верхушки гор. Вдалеке у рощицы виднелись какие-то постройки и загон для скота.

Ник прошел в том направлении не больше сотни шагов.

Огромные , лохматые псы налетели внезапно, как из под земли и сбили с ног. Порычали для порядка, но не укусили.

Ник лежал на спине смирно, не шевелясь. Карабин отлетел в сторону и до него не добраться. Три псины сидели свесив языки и равнодушно смотрели на него маленькими блестящими глазками.

Потом появились хозяева. Два загорелых бородатых крепыша в мохнатых штанах и безрукавках на голое тело.

Но у каждого пояс , а на поясе в ножнах кривой кинжал.

– Эй, люди!  Я не вор, я иду из города к вашему чиру. У меня к нему послание .

Пока лежал под наблюдением собак, Ник придумал как объяснить козлопасам свое появление.

На горских парней его слова подействовали. Они отогнали собак и проводили Ника к своему жилью. Правда, карабин забрали.

Сарай в который они пришли, криво сколоченый из жердей со стенами плетеными из ивняка, явно предназначен не для жилья, а для хранения сена.

Нику предложили на ужин черствые лепешки и брынзу. Жареное мясо козлопасы зажали для себя или уже слопали. . .

Пастухи– мужики малоразговорчивые. Ник узнал немного– их имена: Сол и Мейл. Они лишь сказали что завтра приедет старший брат за шерстью и он сопроводит Ника в Верхнюю деревню к чиру.

Ночевал Ник на сене, на чердаке. Козлопасы о чем-то шептались перед тем как уснуть. Приятно пахло сухим сеном. Где-то шуршали мыши.

Ник перед сном еще раз проверил поиск Ризи. Стрелка компаса указывала в сторону гор.

Утром разбудили рано, еще солнце не вышло из-за гор.

На лохматой коротконогой лошадке приехал еще один бородач.

Он буркнул свое имя:«Крис» .

Пастухи нагрузили на лошадку объемные, но легкие тюки с шерстью, передали Крису карабин Ника.

– Пойдем! – буркнул Крис и они пошли.

Когда взошло солнце Ник, Крис и лошадка уже шли гуськом по тропе петляющей среди валунов и скал, поднимаясь все выше.

Ник на ходу пожевал сухарь и запил скудный завтрак водой из фляги.

Пастух шел впереди, ведя груженую лошадь за повод. Ник шел за лошадью и общаться мог только с ее задницей. Очень весело!

Достаточно ровная и утоптанная тропа поднималась все выше.

Через два час, оглянувшись назад, Ник уже не смог различить внизу сарай козлопасов.

Ближе к полудню скалы отступили и начались зеленые луга, на пологих склонах. Стало прохладнее. Ник развязал одеяло-скатку и накинул себе на плечи.

В полдень остановились на лужайке у ледяного родника. У Криса на обед были все те же черствые лепешки и брынза. Похолодало градусов до пятнадцати. Ноги ныли. При выдохе в воздухе вился парок. Остановились конечно из-за лошади. Скотину надо кормить.

– Долго еще идти?

Крис зыркнул изподлобья.

– К вечеру будем .

Крошки выпали изо рта и повисли в его черной бороде.

«За весь день три слова!  Вот дикий человек! »

Когда после короткого привала продолжили путь. Ник проверил в мобильнике поиск и покрутил головой. Стрелка изменила направление градусов на двадцать.

«А может это я изменил направление? »

Местность стала более оживленной. Попадались стада овец под охраной пастухов и лохматых псов.

На Криса и лошадь собаки не реагировали, но к Нику проявляли нехороший интерес. Каждая пыталась подобраться поближе и понюхать незнакомца.

Пастухи окликали псов и те возвращались к своим обязанностям, косясь на Ника злобными глазками, упрятанными в густую шерсть.

Селение, к которому они вышли уже в сумерках представляло собой скопище каменных домов на склоне, вдоль тропы.

Какой-либо охраны Ник не увидел. Дома грубо сложеные квадраты с плоскими крышами. Окна закрыты глухими ставнями.

Два прохожих в меховых длинных куртках, мехом наружу, поприветствовали Криса и покосились на Ника весьма неприветливо.

Остановились у дома не отличимого от соседних.

– У меня переночуешь, а завтра пойдем к чиру.

– А где его дом?

– Выше .

Навстречу Крису из дома выбежали два подростка в меховых куртках. Один помог затащить тюки с шестью, другой увел лошадку за дом.

Через дверь , выходившую на узкую площадку перед домом Ник вошел внутрь. В большой полутемной комнате с глиняным полом вкусно пахло свежим хлебом. Две женщины в темных платьях, с волосами упрятанными под накидки вынимали из очага свежеиспеченные лепешки. Складывали горкой на куске светлого полотна. Масляная коптилка в глиняной чашке на низком столе, потрескивая , еле-еле освещала комнату.

– Здесь ночуешь. – сказал Крис и ушел в глубь дома через дверь, завешенную длинной шторой или пологом.