Ужин тем вечером, в обеденной зале отеля «Фоверан» в Сэнт-Ола, удался на славу. Еда была превосходной, беседа приятной, хотя блистала не только я. Лестер поражал остроумием, а Роберт с Майей — гостеприимством хозяев. Консультант музея Саймон Спенс был из Эдинбурга, и в Оркни находился по некоему контракту с обществом «Историческая Шотландия».

Мне наконец удалось получить долгожданный ответ на вопрос, а именно, что такое «орк»? Спенс незамедлительно пустился в объяснения. И как я раньше не заметила, что «орк» — корень слова, обозначающего название местности, где я нахожусь, Оркни.

— Скандинавы называли эти острова Оркнейяр, — сказал он. Он произнес название примерно как «Орк-не-йар». — Так произносилось древнее название этих островов. Кельты на древнем гаэльском называли острова как «Инси-Орк», или «Острова орков», что означает «поросята» или «дикий кабан». Вряд ли гаэльский язык был распространен на Оркни, хотя пикты, давно проживавшие здесь, разговаривали на одном из кельтских наречий. Но это был не гаэльский. Когда в девятом веке на островах появились скандинавы или викинги, они решили, что название означает «Тюленьи остров а», потому что «тюлень» на древнескандинавском звучит как «оркн». «Эйяр» — означает «острова», отсюда Тюленьи острова. Однако название островов появилось за несколько сотен лет до прибытия викингов. Римляне, например, называли эти острова «Оркады», а к тому времени, когда здесь появились викинги, римляне уже давно покинули эту местность. Некоторые полагают, что пикты, которые жили здесь до викингов, сделали кабана своим символом, что возможно и объясняет название.

Я сказала, что все это очень интересно. И это было правдой. Бьярни Скиталец спрятал котелок или чашу в гробницу свиней или кабанов, или, возможно, тюленей. Не то чтобы мне удалось расставить все точки над «i», но, по крайней мере, теперь я знала, что означало это слово, и вся эта история казалась мне вполне логичной в местности с такой древней историей. Что если Бьярни считал, что в этой гробнице находятся кости тюленей? Думаю, все зависит от того, кем и когда это было написано.

— А вы сможете объяснить, почему этот остров называется Мейнленд? — спросила Майя. — Мейнленд — скорее название для Шотландии, Северного нагорья и тому подобного, а не для острова.

— Это искаженное древнескандинавское «Мегинленд», — сказал Спенсер. — Еще больше осложняет положение то, что остров, который теперь называется Мейнленд, когда-то, возможно, назывался Хросси, или Лошадиный остров.

Это тоже было интересно, к тому же это доказывало, что Очаровашка Кенни знал, о чем говорил, даже если то животное на его драгоценной карте действительно было верблюдом. — Вы же называете эти острова Оркни, а не Оркнейские острова, если не хотите, чтобы вас приняли за невежественных туристов.

— Это мы уже поняли, — сказал Роберт. — И осматривая достопримечательности, мы знаем, что находимся на острове под названием Мейнленд, а не в Шотландии.

— Все верно, — сказал Спенсер. — Но правильней называть место так, как это предпочитает делать местное население.

— Значит, в своей основе эти названия скандинавского происхождения, а не гаэльского или какого-нибудь еще? — спросил Лестер.

— Верно. В их основе язык норн или древнескандинавский язык, на котором здесь разговаривали на протяжении почти тысячи лет. Его вытеснил английский язык, а не гаэльский. Последний официальный документ на норне датируется серединой пятнадцатого века. Шотландские эрлы заменили древнескандинавских ярлов, и Оркни стали скорее шотландскими островами, чем скандинавскими. Хотя хочу заметить, что местные гордятся своим древнескандинавским происхождением, и большинство названий здесь именно древнескандинавские. В начале девятнадцатого века здесь еще оставались старики, которые говорили на норне, но язык умер вместе с ними. На нем больше никто не говорит, и даже читать на норне никто не умеет. А вообще из употребления он вышел в семнадцатом веке.

Эта информация тоже была очень интересной, и как выяснилось позже, очень полезной, хотя в тот момент я этого не сознавала.

— А как же руны викингов? — спросила я. — Я видела их в Мейсхау.

— Да, здесь можно найти несколько образцов рунических надписей. Это древняя германская система письменности, которую использовали для магии, но какое-то время рунами передавали информацию.

— Значит, когда-то жившие здесь люди писали рунами?

— Именно. Вот почему в Мейсхау и других местах находят рунические письмена. Однако эти надписи не имеют отношения к магии. Они скорее повествуют о военных действиях.

— А рунами не записана информация о спрятанных сокровищах? — спросила Майя.

— Да, в самом деле. Очень может быть. К сожалению, сокровища исчезли задолго до того, как здесь появились археологи. В гробнице есть рунические надписи, которые рассказывают о том, что через три дня сокровища забрал Хокон.[12] Из рун становится совершенно ясно, что викинги хорошо знали эту гробницу. В Оркнейской саге есть история о Гаральде Мэддадарсоне Атоллском, который попытался неожиданно напасть на Оркни, пока оркнейский ярл Рогнвальд совершал паломничество в Святую землю. Мэддадарсон попал в сильный шторм и укрылся в Мейсхау, правда, двое его людей сошли там с ума.

— Правда? — спросила я.

— Кто знает!.. В конце концов, это же была гробница. Возможно, для викингов, это сродни тому, что для нас провести ночь на кладбище, и они просто испугались до смерти. Но история интересная.

— У меня еще один вопрос, Саймон, — сказала Майя. — Я обязательно должна знать ответ, на что именно надеялась святая Маргарет?

Саймон рассмеялся.

— Хоуп[13] или Хуп — значит «бухта» или «залив». Существует два варианта святой Маргарет, одна Маргарет — святая и королева Шотландии, другая — юная дочь короля Норвегии, которая умерла в конце тринадцатого века, когда должна была обвенчаться с английским принцем Эдвардом. Ей было всего семь лет или около того, грустная история. Я бы выбрал первую из Маргарет.

— Как жалко, — сказала Майя. — Мне так хотелось чтобы «Хоуп» — означало надежду.

Похоже, что хроническую оптимистку Майю совершенно необъяснимым образом всегда поджидало разочарование.

Все услышанное мной было очень и очень интересно. Я не знала, что обо всем этом думать, и как это связано с обезумевшим Бьярни, но все сводилось к тому, что последние слова бедняги Перси имели под собой основание, кроме чаши, конечно. Меня осенила революционная мысль, что если я ошибалась, а мечтатели вроде Уиллоу, Кенни, возможно, Перси, и даже мошенника Тревора правы, и история о Бьярни не пустой звук? Я постаралась прогнать эту дурацкую мысль из головы.

Тем вечером произошло еще кое-что, и смысл этого я поняла не сразу. На Майе было ожерелье, которое мне ужасно понравилось еще в ту вечеринку у нее дома в Глазго. Мы стояли в холле, ожидая, пока джентльмены присоединятся к нам, чтобы ехать домой, и болтали. Я сказала, что мне ужасно хочется, чтобы это ожерелье было на мне, а не на ней. Она рассмеялась и настояла на том, чтобы я примерила украшение.

— Я в этом ничего не смыслю, — сказала Майя. — Хотелось бы мне ценить подобные вещи по-настоящему, когда Роберт мне их дарит, и беседовать с ним об антиквариате. Это ожерелье он подарил мне на День святого Валентина пару лет тому назад, оно мне очень нравится. Это мое любимое украшение: оно простое, но когда я надеваю его, то чувствую себя такой элегантной. Просто обожаю это ожерелье.

— Конечно, оно на вас потрясающе смотрится. Я видела очень похожее ожерелье пару лет тому назад. Кто-то собирался прикупить его для жены. То ожерелье было фирмы «Либерти-энд-Компани». Это — той же фирмы, — добавила я, перевернув его, чтобы убедиться. — Ему примерно сто лет. — Я примерила его и с восхищением принялась рассматривать свое отражение в зеркале холла.

— Оно мне нравится, и это единственное, что я о нем знаю. Однако я признаюсь вам кое в чем. Я боюсь носить его, но ношу, чтобы не обидеть Роберта. Совершенно случайно я нашла счет на это украшение. Ну, хорошо, я подсмотрела. Я боялась, что он подарил мне что-то, что принадлежало Бев, ну, его первой жене. Мы были очень близкими подругами, но я не хочу носить ее украшения. Оказалось, Роберт купил его накануне Дня святого Валентина. Я вздохнула с облегчением, пока не обнаружила, что он заплатил за него около ста тысяч долларов. Я пришла в ужас.