В баре теперь было тесно, публика была в основном совсем уже юная… Одна девушка просто даже смутила Льва – при его появлении она отставила кружку с пивом, распахнула объятия и воскликнула: «Папочка! Я наконец-то тебя нашла!» Лев криво усмехнулся и стал протискиваться к стойке. «Счёт», – сказал он официантке. «Уже, так быстро? – сказала она. – Вам у нас не понравилось?» «Да нет, – сказал Лев, – очень даже. Хотя я, наверно, немного староват для вашей кнайпы». «Отнюдь! – воскликнула Софи. – Посмотрите вон туда – у нас не только малолетки бывают. Отнюдь!»

Лев обернулся и в самом деле различил в зазорах между мельтешащими молодыми телами… столик, где сидели его седые одногодки или даже люди постарше… и вместе они там смотрелись довольно колоритно, на одном была кожаная шляпа с широкими полями, потом всё исчезло, а в следующий момент, когда в окружающей Льва толпе образовался зазор и стол «старой гвардии» стал снова частично виден, Лев понял, что они там играют в карты: «Судя по резким движениям – что-то простое, вроде нашего подкидного дурака…»

– А вот к ним мне ещё рано, – сказал он, обернувшись к Софи, которая протягивала ему сдачу, – да нет, у вас очень мило, чего там, и музыка мне нравится, и публика, просто я человек семейный, знаете, выпил – и пора домой, чтобы жена не беспокоилась… А то вот только что мне на кухне рассказали, что бывает, когда… жена сердится.

– А можно вашу визитку? – сказала Софи.

– Визитку? – удивился Лев. – Да у меня с собой и нет. А зачем вам? Давайте я вам просто телефон свой напишу, мейл, а вы мне… или мы на ты?

– Есть одно дело… Мне может понадобиться частный детектив, – сказала она, – подавая ему блокнотик и ручку.

– Что? – сказал Лев. – А я при чём?

– Что, совсем ни при чём? – хитро улыбнулась она.

– А… я понял, мой вопрос тебя навёл на мысль, что я…

– А что, разве не правда?

– Да нет. Я просто так спросил… Ведь ничего же не произошло на самом деле?

– В общем, заходи к нам! – сказала Софи и устремилась вдоль стойки туда, где её уже с минуту нетерпеливо просили замутить коктейль с незнакомым Ширину названием…

Ширин с удивлением заметил, что джин-тоник здесь подавали с ломтиком свежего огурца – он никогда такого не видел, судя по всему, это была какая-то новая мода…

«Вместо того чтобы по-человечески… давать к водке солёный… они дают к джину – свежий, вот всё не как у людей, – думал Лев, выходя из бара. – Но в целом здесь и в самом деле довольно славно, Паша был прав… “Папа, я тебя нашла!” Почему было и не поддержать разговор… с дочечкой… но всё, теперь это поздно, или…» – На мгновение Ширин замер – уже стоя на пороге, точнее, за порогом заведения, где тоже, как и на кухне, толпились курильщики, так что сама кнайпа показалась Льву проходным – между двумя облаками дыма – двором…

Но что облака… это уже он просто снова заговаривал себе таким образом… зубы, ну да… Видит око…

Да нет, и зуб пока ещё… ймёт, да… Обернувшись, Ширин увидел «тюрштеера», который теперь уже не был в переводе «вышибалой» и даже реально улыбался.

И сказал на прощание не холодное «До встречи!», а «До следующего раза» – что по-немецки звучит как-то теплее, что ли…

А следующий день был субботой, и Лев долго не то чтобы спал – проснулся он примерно так же рано, как и Лиля, но, в отличие от неё, вставать не спешил…

Он думал было отказаться от утреннего кофе (он давно уже думал от него отказаться вслед за «вечерней сигаретой»), «…но не в этот раз, – решил он, – в следующий… тем более что и от сигареты накануне не отказался… впрочем, один раз ничего не значит, einmal ist keinmal[13]…, – подумал он, – завтрак не хочу, но кофе, и не просто кофе… а кофе вместе с Комой, вот что… давно не пил я с ней вместе кофе утром, а была ведь у нас традиция… и вообще, давно что-то мы её не видели…»

– Я зайду к Вере! – крикнул он Лиле, которая была, судя по звукам, где-то в гостиной.

Зашёл на кухню и взял коробку русских конфет или, точнее, украинских – «Вечерний Киев», да… Сласти, впрочем, тоже подлежали скорому запрету, как сигареты и «термоядерный», как он его называл, кофе по утрам… Но и дарить начатую коробку Коме было как-то глупо, а кроме того, она ведь тоже вечно худела, так что получится что-то из серии «на тебе, боже, что нам не гоже…». Лев положил конфеты на место и в задумчивости взял в руки чашку, которую раньше не видел. На ней было написано по-немецки примерно следующее: «В каждой тигрице скрывается трепетная кошечка!» «Смешно», – подумал Лев и крикнул:

– Лиль, что это за чашка новая?

– Мне подарили, коллега, на работе, – сказала Лиля, входя на кухню.

– Да? – сказал Лев. – А я вот тоже думал её подарить – Коме…

– Вот и подари, хорошая идея.

– А она не обидится?

– С чего бы?

– А она не видела её у нас?

– Нет. Слушай, Кома и вправду куда-то пропала, зайди, узнай, что с ней.

– А позвонить?

– Я уже звонила с утра, она не берёт трубку.

– Ну так, значит, её нет… Поехала скупиться.

– Кома? Так рано? Я тебя умоляю.

– Впрочем, правда, зайду… благо идти недалеко.

В лифте Лев продолжал вертеть в руках чашку… Он подумал, что она слишком проста и груба для того, чтобы быть подарком, даже таким, между прочим… к тому же эта надпись… Кома подумает, что это они с Лилей её считают тигрицей, цербером… Тогда как она себя считает… светской львицей, по меньшей мере? Или всё же котёнком? Я не львица, не тигрица, я, смотри, на поводке…

– Приветик, – сказала она, открывая дверь.

– О, ты жива. Кома, давай тогда вместе кофе выпьем.

– Давай!

– А куда ты пропала?

– Никуда. Вот она я. А, ты со своей чашкой?

– Ну да. Ну, не со своим же самоваром мне к тебе идти.

– Мог бы прихватить, – сказала она, – и самовар. Давно я Лильку не видела, соскучилась.

– Да, – сказал Лев, – так далеко живём, понимаешь… Она тебе, кстати, не смогла дозвониться.

– Ну да, я спала, – сказала Кома, – имею право. Тебе крепкий?

– Да, как всегда. Ну то есть как раньше… Слушай, я хотел тебе рассказать эпизод. Ничего особенного. Про трактир «Конечная остановка» я ведь тебе уже, наверно, говорил, да?

– Да, ты рассказывал, – как-то рассеянно сказала Кома, и Льву показалось, что она посмотрела в сторону спальни, но когда он как бы понимающе кивнул – снизу вверх, она никак не отреагировала, и он продолжил:

– Вот, но я там вспомнил ещё кое-что… Это всё как-то связано… Это было в Алуште. Я туда скатился, можно сказать, с гор, по сыпняку Демерджи, может быть, но я всё остальное помню уже довольно смутно… Ну, вроде бичевал с какими-то системными, спали все вместе, всё время на травке…

– Что? – спросила Кома, демонстративно поправив очки. – Свальный секс? Говори-говори, я тебя внимательно слушаю.

– Да не так чтобы… Нет, конечно, была у меня там одна…

– Ага. Ну хорошо, что хоть Лильку ты мне нашёл не на свалке.

– Кома, я сейчас совсем не об этом… Спустился я, значит, с гор, голодный, худой, пыльный, можешь себе представить…

– Почему представить? Я тебя таким хорошо помню.

– Дальше мне предстояло плыть в Ялту… А может, и нет… Так вот, я взял билет на катер, ну пусть будет до Рыбачьего – значит, он должен появиться справа, оттуда, – Ширин показал рукой в угол кухни.

– О’кей, – сказала Кома, – рисуем справа налево, из-за острова на стреме… Или что это у нас, севастопольская панорама?

– Панорама, ты умница… Но подожди, я её ещё не нарисовал… Я купил билет, посмотрел на расписание и понял, что я могу успеть поесть… рядом как раз была столовка, открытая… там эта раздача… и все виды блюд: компоты, котлеты… Я никогда не ел эти столовские котлеты… А тут взял – такой я был голодный, как говорится, быка бы съел… Вот, я взял, сел и стал их уплетать… по-моему… с гречневой кашей… ещё я взял и суп, и всё, что там было, хотя ничего больше там, конечно же, не было… Ну, может, вялая капустка на блюдечке… Когда я проглотил суп, на горизонте нарисовалась белая точка. Вон там. Посадка через две минуты, там уже огромная толпа на причале, можно было и не успеть, понимаешь?