-Собственно, это все, что я хотел вам сказать.

  Я только подумал про себя, что, возможно, предвзято относился к семье Тобольцевых, и смерть отца, действительно непоправимая утрата, пригасила все разногласия, ранее имевшие место. В этот момент Алла Тобольцева довольно громко спросила:

  -Может быть, еще кто-нибудь из членов семьи имеет мысли по поводу документов, которые мы сегодня обсуждали?

  Михаил Исаакович спросил ее приторно вежливым голосом:

  -Алла, если вам что-то неясно, я готов дать необходимые пояснения.

  Андрей недовольно посмотрел на жену и негромко спросил:

  -Ты хорошо все обдумала?

  Она холодно посмотрела на него и не ответила. Зато, повернувшись к нотариусу, спросила:

  -Я хотела бы знать, как обстоят дела с выделением супружеской доли Лидии Петровны. Я ей не чужой человек, и, поскольку она по состоянию здоровья присутствовать не может, готова отстаивать ее интересы. Разумеется, не сама. Для этого есть квалифицированные юристы, и я готова к ним обратиться, если не получу разъяснений, которые меня полностью устроят.

  Он вынул из папки какой-то листок и сказал:

  -Лидия Петровна еще раньше четко дала мне понять, что не будет настаивать на выделении супружеской доли. В этом нет никакой необходимости: отношения с сыновьями у нее прекрасные; доходы, которые остаются ей, гораздо больше, чем то, что она тратит обычно, то есть она сможет распорядиться ими по своему усмотрению; воля покойного для нее не просто важна, она полностью согласна с намерениями покойного мужа, в том числе и с теми, которые он огласил в тот роковой вечер.

  Я всегда замечал за стариком некоторую театральность, но сегодня его обороты речи меня уже начали утомлять, а уж Аллу, кажется, так просто приводили в бешенство.

  -Несмотря на все ваши доводы, завещание не может быть признано иначе, чем в установленном порядке. Любые отклонения от этого порядка - и оно может быть обжаловано в суде, что, поверьте, и будет сделано.

  Михаил Исаакович стал еще приторнее:

  -Милочка! Квалифицированный юрист, который, несомненно, вас консультировал, должен был вас предупредить, что в суде завещание оспорить можно, но только по иску заинтересованных лиц, тех, которые считают свои права ущемленными. А вы, насколько я помню текст, в нем не упомянуты. И, как мне кажется, другие наследники вас не поддержат.

  Алла попыталась смягчить свои слова:

  -Вы, нотариус с таким стажем и опытом, и хотите, чтобы в завещание, хорошо обдуманное и выверенное, были внесены изменения, написанные необдуманно, сгоряча, под впечатлением случайной встречи, да еще на листке бумаги с помарками?! Ведь есть же правила, законы, например, о нотариате, гражданский кодекс, наконец! Да ни один нормальный юрист не стал бы поступать так, как вы! Я думала, ваш возраст...

  Нотариус перебил ее. Даже лысина у него покраснела от гнева, но голос оставался спокойным:

  -Для нотариуса самое главное - понять правильно волю покойного и принять все меры к тому, чтобы она была исполнена. Покойный был моим близким другом, кому не знать его намерений лучше... А если вы намекаете, что у меня старческое слабоумие, то это на вашей совести.

  Андрей поднялся с места, где сидел, с таким выражением лица, что Алла забормотала:

  -Я не говорила о слабоумии, вы неправильно меня поняли. Я имела в виду, что ваш возраст должен предохранять вас от необдуманных поступков, только и всего.

  В протяжение всей этой напряженной беседы Лера сидела молча, только выпрямила спину и подняла подбородок.

  Я вмешался:

  -Михаил Исаакович, как доверенное лицо Валерии Николаевны, могу я поинтересоваться, какую поправку вы внесли в текст, переданный вам покойным? Это действительно важный момент, или, может быть, это незначительное уточнение?

  Он пожал плечами:

  -Конечно, незначительное уточнение. Володя, все-таки, не был юристом. Он написал, что передает часть своей коллекции оружия мальчику, сыну Валерии. Я не был знаком с молодым человеком ранее, поэтому я поинтересовался, сколько ему лет. Дело в том, что вопросы наследования оружия, тем более не музейных экземпляров, а настоящего действующего оружия, эти вопросы смыкаются с требованиями другого закона. Короче говоря, оружие имеет ограниченный оборот, и может быть унаследовано только лицом, которое имеет соответствующие разрешения. До получения этих разрешений оно должно быть либо передано куда-то на ответственное хранение, либо реализовано с выплатой денег наследнику. Ни тот, ни другой случай Володю не устроили, и мы вписали Андрею завещательное распоряжение передать это оружие Даниилу по достижении совершеннолетия. Это и есть та помарка, которая имеется в тексте.

  Данил насторожился и громко спросил Леру:

  -Я понял так, что оружие мне пока не отдадут? А можно, я тогда пока возьму почитать ту книгу, которую дедушка Милы мне показывал? Честное слово, я аккуратно буду с ней обращаться, - он умоляюще сложил ладони, и глаза его превратились в щелочки.

  Андрей поднялся:

  -Михаил Исаакович, приношу вам свои извинения за более чем странное поведение моей жены. Хочу добавить, что мнение ее является частным, и не выражает точку зрения всей семьи.

  Гоша тоже поднялся, подошел к Даньке, взял его за руку и сказал:

  - Пойдем, я найду тебе эту книгу. Я знаю, что дед был бы рад подарить тебе ее.

  Они покинули комнату. Лера, оставшись без Данила, поднялась и подошла ко мне.

  Алла горько сказала:

  -А ведь кое-кто утверждал, что акций ему никаких не надо. И вообще, настаивал на отсутствии родства с Тобольцевыми. Кровного родства, я имею в виду.

  Я взял Леру за руку, притянул к себе.

  -Вам придется иметь дело со мной, - твердо ответил я. - Валерия Николаевна о своем решении известит вас письменно.

  Михаил Исаакович одобрительно посмотрел на нас, и кивнул:

  -Оно и правильно. А вам, Алла, я посоветовал бы тоже поговорить с мужем, посоветоваться с отцом. Насколько я помню, он был компаньоном Володи, и даже дружил с ним какое-то время.

  Алла огрызнулась:

  -Вы прекрасно знаете, что я не поддерживаю с отцом никаких отношений, после того, как он оставил маму ради своей любовницы.

  Он вздохнул:

  -Вот вам и прекрасный повод возобновить родственные связи. Впрочем, это я так, по-стариковски. А маму вашу я прекрасно помню, замечательной красоты женщина была. Передавайте ей привет от меня, когда-то мы знались довольно близко.

  Мне показалось, Алла жалеет, что не сдержалась и наговорила лишнего. Только поэтому я допустил, чтобы она подошла к Лере:

  -Я хочу просить у вас прощения, вы ведь здесь тоже в пострадавших числитесь, как я понимаю. Я тоже знаю, как неприятно узнать, что у твоей матери был любовник. Да и с вами все так неоднозначно. В этом мире так все сложно, что и детей, рожденных в законном браке, могут лишить всех прав, а ребенка, прижитого любовницей чуть ли не в детском возрасте, вознести до небес, только потому, что он - мальчик, и по капризу природы похож на своего отца. Но это все ненадолго, так что вы не привыкайте особенно, ладно?

  Лера отшатнулась от нее:

  -Алла, вы с ума сошли? Вы хоть сами понимаете, что говорите?

  Кажется, вечер перестал быть томным!

  Я решительно подхватил Леру под руку, на ходу повернулся к Алле и сказал, пожимая плечами:

  -О, Господи, и как вас только без намордника держат?

  В ярости она сломала очки, которые вертела в руках, и зашвырнула их в угол.

  На выходе из комнаты мы налетели на остолбеневших Андрея и Гошу. Лера выхватила Даньку, который вцепился в какой-то огромный фолиант, и буквально утащила его.

  В открытые окна было слышно, как Андрей гневно спросил Аллу:

  -Что ты ей наговорила? Что?

  И холодный ответ Аллы:

  -Я твоей принцессе ничего, кроме правды, не сказала.

  -Ты еще большая дрянь, чем я думал!

  -Нет, просто тебе правда не нравится!