Ну конечно же, он вернулся домой ради ребенка, подумала Кейт. Но не означает ли это, что и ради нее тоже? Ведь она как-никак мать этого ребенка. Может быть, и для нее в его сердце есть местечко?

– Но ведь ты сказал, что не собираешься снова лезть в эту петлю…

Роберто вздохнул и, взъерошив пятерней свои черные волосы, произнес:

– Я наговорил вчера много всяких глупостей, и эта, про петлю, одна из них. Если ты действительно забеременела, то я, разумеется, останусь с тобой.

Интересно, какие еще глупости он имел в виду? Впрочем, ей было неловко сейчас спрашивать его об этом, и она задала ему вопрос попроще:

– Где ты был вчера? Я прождала тебя всю ночь, но ты так и не объявился.

– Я заезжал домой к Хуану. Мне надо было успокоиться, остыть… Мы долго разговаривали с ним, и он высказал несколько мыслей, которые заставили меня кое о чем задуматься.

– О чем, например?

– Например, о нас с тобой.

У Кейт тотчас пересохло во рту, и ей с трудом удалось выдавить из себя:

– У меня какая-то сухость в горле. Думаю, мне надо выпить воды…

Роберто пошел на кухню за стаканом воды для нее, но она решила не ждать, когда он принесет его, и направилась вслед за ним; ее охватила нервная дрожь, и она, казалось, просто не знала, как ей теперь следовало вести себя. Когда они вошли в кухню, Кейт взволнованным голосом произнесла:

– Роберто, ты действительно… задумался о наших отношениях?

Он ничего не ответил, налил ей полстакана воды со льдом, а когда она, поблагодарив его, с удовольствием освежила рот, сказал:

– Мне надо кое-что сообщить… объяснить тебе, Кейт.

К ее горлу внезапно подкатил ком, и ей стоило определенных усилий проглотить остатки прохладной жидкости. Осторожно поставив пустой стакан около раковины, она спросила:

– Что именно?

Он обвел задумчивым взглядом просторную кухню и с едва уловимым волнением в голосе произнес:

– Конечно, кухня – не лучшее место для подобных объяснений, но я уже не могу ждать больше. Китти, как ты отнесешься к тому, что… если я скажу, что… люблю тебя?

Снова произнесенное им ее детское имя будто застало ее врасплох. Роберто уже так давно не называл ее этим уменьшительно-ласкательным именем! Слезы застлали ей глаза, и она часто заморгала, чтобы сдержаться и не расплакаться. Но когда через мгновение до нее дошел смысл сказанного им, когда в ее мозгу и сердце нежным эхом отдалось это самое сладостное словосочетание в мире, она перестала сдерживать себя и слезы ручьем полились по ее щекам.

– Китти, керида миа, что с тобой? – Роберто, казалось, был в шоке. – Что я наделал? Прости меня. Я вовсе не хотел обидеть тебя! Я просто…

– Просто сказал то, что я больше всего хотела услышать в своей жизни! – поспешила закончить его фразу Кейт, и ее затрепетавшие пальцы ласково легли на руки мужа. – О, Роберто, разве не это ты имел в виду?

– А разве ты сомневалась в этом? Да, да, я люблю тебя и…

Он опять не успел завершить фразу, потому что Кейт, бросившись в объятия Роберто, стала с жаром целовать его в губы. Дыхание супругов участилось, их сердца забились сильнее; внутри Кейт все танцевало и пело, и ей казалось, что она вот-вот вспыхнет и разорвется от переполнявшего ее счастья.

– Я так долго ждала этого момента, этих двух магических слов, которые ты наконец произнес! Я грезила ими днем и ночью и молила Бога, чтобы он помог мне услышать их как можно скорее.

– Но ты сказала, что жить в этой вилле со мной было бы для тебя равносильно тюремному заключению.

– Тюрьмой твоя вилла была для меня, когда я жила в ней с тобой, но без твоей любви, – поправила его Кейт. – А если ты меня любишь, я никогда не променяю это место ни на какое другое.

– Значит, я правильно расслышал тебя, когда ты заявила Форду около бассейна, что любовь…

– О том, что я узнала, что такое настоящая любовь? Да, ты расслышал меня правильно, милый. Я никогда не любила Мартина, потому что в глубине души у меня всегда был только один возлюбленный – Роберто Мадругада. Просто я… в начале того года на какое-то время сбилась немножко с пути, слегка заблудилась.

После этих слов лицо Роберто быстро просветлело, в глазах появился веселый блеск, и Кейт поняла, что он поверил ей.

– Теперь насчет той новогодней вечеринки, – услышала она его голос. – Китти, мне очень жаль, что тогда все так получилось. У меня никогда не было в мыслях так глубоко обидеть, ранить тебя.

– Тсс!.. – Она приложила палец к его губам, чтобы он замолчал, а сама сказала: – Теперь я знаю, почему на той вечеринке ты отверг мою любовь. Ты вынужден был поступить так, потому что пообещал моему отцу не трогать меня до моего двадцатидвухлетия. И если, несмотря ни на что, ты смог так стоически и столько времени быть верным своему слову, я могу представить себе, с какой твердостью ты будешь следовать нашим супружеским клятвам, которые мы дали друг другу перед Богом. А в таком случае наш законный брак обещает быть счастливым, прочным и будет длиться до конца наших дней.

– Надеюсь, твой прогноз полностью подтвердится всей нашей жизнью, – с энтузиазмом отозвался на ее слова Роберто. – На протяжении всех наших совместных дней и ночей я буду неустанно доказывать тебе, что любил, люблю и буду любить тебя вечно.

Он нежно обнял ее, крепко прижал к себе, и они снова поцеловались. Через несколько минут муж позволил жене высвободиться из своих жарких объятий, чтобы она могла отдышаться, а еще минуту спустя Кейт спросила:

– Роберто, а какие такие мысли высказал тебе вчера Хуан?

– Мысли, которые заставили меня кое о чем задуматься и понять, какой я был дурак до сегодняшнего дня?

Он поднес ее руку к губам, поцеловал палец с обручальным золотым кольцом, который он ей подарил накануне их бракосочетания, и сказал:

– Хуан признался мне, что с тех пор, как умерла его Эсперанса, у него каждый день перед сном возникает невыносимое желание еще раз сказать ей, как сильно он любил и любит ее. Это признание моего брата настолько потрясло меня, что я вдруг всем своим рассудком, каждой клеточкой мозга осознал, какое великое множество возможностей было упущено мной в этой быстротекущей жизни – возможностей делать такие же ежедневные признания в любви тебе! Тебе, которую я люблю уже столько лет!.. Мы проговорили с Хуаном всю ночь, и едва наступило утро, я ринулся сюда, чтобы впервые в жизни признаться тебе в своем чувстве.

– Ты вернулся домой как раз вовремя, – сказала Кейт, и оба знали, что она имела в виду не только его расправу с Мартином Фордом.

Все еще не выпуская ее руки, Роберто внимательно посмотрел ей в глаза и произнес:

– Кейт, амор мио, согласна ли ты на самом деле остаться со мной… жить со мной? Можем ли мы начать все с начала и стать настоящими, а не фиктивными мужем и женой?

– О большем я не могла и мечтать!

Он облегченно, в полную силу легких вздохнул, и его лицо расплылось, как у ребенка, в широкой, сияющей улыбке, которая всегда так завораживала Кейт.

– В таком случае, я полагаю, мы наконец готовы…

– Готовы к чему? – полюбопытствовала она. Но Роберто, не проронив ни слова, лишь интригующе покачал головой, взял ее за руку и повел из кухни к лестнице. Поднявшись на второй этаж виллы и пройдя мимо комнаты, которая была выделена им с первого дня их прибытия на Майорку, они прошли в конец коридора и остановились перед дверью, за которой Кейт не была ни разу. Вытащив из кармана ключ, Роберто отпер дверь и широко распахнул ее. Кейт сделала было шаг вперед, но он схватил ее за руку и сказал:

– Нет, подожди… Закрой на минутку глаза.

– Роберто! – успела вскрикнуть она, когда он подхватил ее на руки и понес в комнату.

Когда он бережно опустил ее на пол, она открыла глаза и… остолбенела от изумления. И сразу все узнала – широкую кровать, мебель, шторы. И даже свою ночную рубашку, небрежно брошенную на золотисто-зеленое покрывало.

– Но ведь это… это же твоя спальня! Та… что была… которую я видела в Америке! – пробормотала Кейт, и он кивнул в подтверждение ее догадки.