За всю тренировку ни один русский хоккеист ни разу не присел и не облокотился о борт, чтобы перевести дыхание или выпить глоток воды. Все тренировки в Канаде проводил Кулагин, Бобров помогал ему. Он укладывал хоккеистов на лед и заставлял делать отжимания, кувырки и другие упражнения, которые изнуряют тело, но зато поднимают дух – вроде сальто на коньках.

Одно из упражнений заключалось в том, что тройка нападающих на большой скорости (а это характерно для русских), катилась к воротам противника, на ходу меняясь местами, четко и безошибочно передавая друг другу шайбу. Затем один из нападающих, отступая к своим воротам, стал выполнять функции защитника, а двое его товарищей по нападению пытались его обыграть в стандартной ситуации: быстрый прорыв двух против одного. Немножко сложно, но зато очень практично.

После тренировки русские вернулись в гостиницу на обед и послеобеденный отдых, а затем отправились на экскурсию по городу. Однако в восемь часов вечера они снова были на льду «Арены», где провели часовую тренировку. На сей раз им понадобилось только шестьдесят минут, чтобы повторить все те упражнения, на которые утром у них ушло полтора часа. Затем снова в гостиницу.

Мы вылетели из Торонто в Монреаль и успели посмотреть почти всю тренировку советской команды в «Форуме». Наблюдая за тем, как они катаются по площадке, совсем непохожие на сильную команду, я вспомнил прочитанное некогда о том, что произошло с американским прыгуном в высоту, экс-рекордсменом мира и явным претендентом на золотую медаль Римской олимпиады 1960 года Джоном Томасом. В течение нескольких дней два малоизвестных тогда русских прыгуна Валерий Брумель и Роберт Шавлакадзе не пропустили ни одной тренировки Томаса, а после расспрашивали его о технике прыжка. Томас смотрел, как они с трудом преодолевали планку, установленную на небольшой высоте, и всячески помогал им. Наступил финал соревнований по прыжкам в высоту. Вот тогда русские и заставили понервничать Томаса: Шавлакадзе выиграл золотую медаль, Брумель – серебряную, а Томас уехал домой практически с пустыми руками – с бронзой. Может, они хотят проделать то же самое с нами?

На утренней тренировке Третьяк, пропустивший восемь голов в Ленинграде, когда за ним наблюдали Маклеллан и Дэвидсон, только и делал, что цеплялся коньками за сетку ворот и пялил глаза на шайбу. Казалось, что нападающие во время броска вообще не умеют правильно распределять вес тела. Защитники выглядели большими и неуклюжими; они чуть не падали, когда им нужно было резко изменить направление движения. Во всяком случае, такими они мне показались… или мне просто хотелось их видеть такими?

Иногда это называют войной нервов. Русские могли быть довольны – первый раунд остался за ними. Им удалось произвести слабое впечатление на тренировке и одурачить нас лестными отзывами в наш адрес.

На трибуне появился Бобби Орр, минуту спустя к нему подошел кто-то из русских с ворохом бумаг и попросил автографы. «Для игроков», – объяснил он, и Бобби любезно подписал их. Бобби внимательно следил за перемещениями Третьяка в воротах, в особенности за тем, как тот неуверенно работал «ловушкой», и пришел к выводу, что Деннису Халлу, Филу Эспозито да и всем остальным, будет над чем позабавиться. Все мы без исключения были теперь совершенно убеждены, что одержим над русскими легкую победу.

И все же мне кажется, что за три года, прошедших с тех пор, как я последний раз выступал против русских, их бомбардиры значительно улучшили свою игру. Они по-прежнему предпочитают разыгрывать шайбу в непосредственной близости от ворот. При помощи коротких, резких пасов они разыгрывают шайбу в ближней зоне, затем передают ее неприкрытому крайнему нападающему, который бросает практически по пустым воротам. Для вратаря нет ничего труднее противодействовать такой игре. Наша защита должна помешать русским нападающим играть таким образом, а для этого защитникам придется бросаться под шайбу и не давать русским приближаться к воротам.

В игре против «Нью-Йорк рейнджере» в прошлом году защитникам из «Монреаля» это не удавалось, и в результате американцы легко нас обходили. Вик Хэдфилд занимал прочную позицию в углу пятачка справа от меня и с этой точки забросил в мои ворота семь шайб. Разумеется, нашим защитникам приходилось беспокоиться и о бросках с дальней дистанции, которые я тоже мог пропустить. Когда команда обладает богатым арсеналом тактических приемов и с одинаковой легкостью поражает ворота и с тридцати пяти и с трех футов, обороняться против нее чрезвычайно трудно.

Насколько я знаю русских, они прекрасно забрасывают шайбы с трех футов, но не слишком часто с тридцати пяти. Поэтому задача защиты команды Канады несколько облегчается.

Во время тренировки нас поразила не техника русских, а их физическая подготовка. Как нам и говорили, они находятся в прекрасной спортивной форме, и при всей нагрузке даже нисколько не вспотели. Третьяк удивил Эдди Джонстона своими акробатическими трюками, которые он выполнял всякий раз, когда шайба оказывалась на противоположном конце катка. Он плюхался грудью на лед, и без помощи рук, рывком вновь вскакивал на ноги – и так восемь – десять раз. «Ты можешь себе представить, чтобы это проделал Гамп Уорсли?» – заметил Эдди. Или, скажем, Кен Драйден.

По окончании тренировки Третьяк остался в зале, чтобы посмотреть, как работаем мы. Он очень похож на молодого Стэна Микиту. У него румянец во всю щеку, который со временем сойдет от ежедневного применения бритвы. Он, вероятно, является «звездой», появившейся в результате осуществления программы ускоренной подготовки выдающихся вратарей. Дело в том, что в Советском Союзе было мало хороших вратарей, потому что у них мало игр, где спортсмен должен что-то ловить. Большинство вратарей НХЛ в прошлом играли в бейсбол, как я, например, выступая когда-то за команду Корнелльского университета. В СССР же в бейсбол не играют. Зато там очень популярен футбол, быть может, поэтому Третьяк так ловко орудует ногами.

Третьяк рассказывал, что начал играть в хоккей в семь лет и был сначала нападающим, как и его мать, которая увлекалась хоккеем с мячом. В ворота он стал лет в девять. В последние годы он просматривал фильмы о вратарях Эдди Джакомине и Жаке Планте и старался усвоить некоторые их приемы. «Мне бы еще самообладание Виктора Коноваленко», – заметил он в разговоре с нами. Виктор Коноваленко – известный советской вратарь по прозвищу Медвежонок, защищавший ворота советской команды – победительницы Олимпийских игр и мировых чемпионатов в шестидесятых годах.

Продолжая говорить, Третьяк наблюдал за бросками канадцев. Однажды он прервал свой рассказ вопросом: «Похоже, что Эспозито совершает бросок без всякой подготовки, верно?» Да, Владислав, верно. Он громко рассмеялся, когда переводчик спросил, почему он так плохо сыграл в ленинградском матче, на котором присутствовали Маклеллан и Дэвидсон.

«Да, сыграл я тогда неважно, – согласился он. – Но поймите, на следующий день у меня была назначена свадьба и, конечно же, мои мысли были заняты не хоккеем».

После тренировки Синден назвал состав команды на первую игру. Естественно, никаких сюрпризов не было. Вратарями назначены Тони Эспозито и я, но ни Гарри, ни Ферги не сказали, кто из нас начнет игру. Правда, нам намекнули, что, возможно, мы поделим игру пополам.

В защите Брэд Парк и Гэри Бергман составят одну пару, Дон Оури и Род Силинг – вторую, а Ги Лапуант будет их дополнять. Все так называемые эксперты удивились появлению в команде Бергмана. Сейчас они твердят, что не представляли, какой он хороший игрок. Но кто из экспертов в последние несколько лет присматривался к этому хоккеисту из Детройта? Когда играешь за команду, выступающую не столь блистательно, то волей-неволей выпадаешь из поля зрения специалистов. Берги – полноценный защитник; по сути, он, пожалуй, лучше всех умеет принимать шайбу на себя.