Мураш хмыкнул.

– В идиотах, что стремятся попасть внутрь, недостатка нет. Надеются отыскать там сокровище…

– Тайные пути к силе, – добавила она. – Магические аксессуары и прочую белиберду.

– А находят лишь досрочную могилу. – Мураш помялся у ворот, бросил взгляд на Хватку. – Как бы и для нас все тем же не кончилось.

– Весь секрет в том, чтобы не сходить с тропки. Давай за мной.

Она зашагала вперед по узкой, извилистой дорожке, выложенной покосившимися плитами, а он двинулся следом. Слишком близко вплотную, поскольку тут же наступил ей на пятку и она чуть не упала. Бросив на него через плечо не обещающий ничего хорошего взгляд, она возобновила движение.

Никаких других неприятностей до самой двери не случилось, однако нервы у Мураша оказались в результате натянуты до самого предела. Хватка сжала в кулак руку в перчатке и, поколебавшись, с силой стукнула в черное дерево. Глухой звук удара еще долго висел в воздухе, словно по ту сторону двери затаилась бездна.

Они ждали. Шум огромного города за пределами рощи сюда вообще не доносился, как если бы обычный мир перестал существовать, или, быть может, вся его бесконечная житейская гонка к высящемуся перед ними гротескному сооружению, вторгшемуся сюда из иного мира, не имела ни малейшего отношения.

Дюжину ударов сердца ничего не происходило. Хватка замахнулась, чтобы ударить еще раз.

Сквозь толстые доски донеслось приглушенное звяканье засова, дверь со скрипом приотворилась внутрь.

Паран рассказывал про мертвого обитателя Дома Финнэста, проклятое существо, бывшее некогда яггутом, но увидеть его Мурашу довелось впервые. Высокий (а боги знают, как он терпеть не может все высокое), тощий, хотя и ширококостный, одет в длинную, драную черную кольчугу. С непокрытой головы свисают клочья бесцветных волос – скальп под ними изрезан кривыми шрамами, череп в одном месте пробит насквозь и сквозь неровную дыру видна лишь тьма, словно мозг у создания совсем ссохся. На изуродованном лице выделяются клыки, запавшие глаза скрыты в тени. Все вместе не сказать чтобы вдохнуло в Мураша надежду на мало-мальски приемлемое течение предстоящей беседы.

– Владыка Рейст, – сказала Хватка, кланяясь, – я прихожусь другом Ганосу Парану. Если припоминаешь, мы встречались…

– Я тебя знаю, капрал Хватка, – проговорил покойник глубоким, раскатистым голосом.

– А это – сержант Мураш…

– Что вам нужно?

– Нам нужно отыскать Ганоса Парана…

– Здесь его нет.

– Тогда нам нужно передать ему весточку.

– Зачем?

Хватка бросила взгляд на Мураша, затем – снова на Рейста.

– Это длинная история – нельзя ли нам войти?

Рейст надолго задержал на ней свои мертвые глаза, потом полюбопытствовал:

– На угощение вы случайно не рассчитываете?

– Э… нет, Рейст, это ни к чему.

Яггут отступил от двери.

Хватка осторожно обошла его и через несколько шагов остановилась. Мураш, который поспешил следом, уткнулся ей в спину. Они стояли в арочном вестибюле, под ногами – необработанный черный камень. В стене напротив входа имелась двойная дверь, вправо и влево от нее уходил узкий коридор. Воздух оказался сухим и теплым, пахло свежеразрытой землей – Мурашу этот запах напомнил погреб «К'рулловой корчмы».

– Могилы раскапываешь? – выпалил он и тут же мысленно выругал себя последними словами, сделав вид, что не замечает яростно уставившейся на него Хватки.

Рейст запер входную дверь и повернулся к ним.

– А на какое еще угощение ты рассчитывал, сержант Мураш? Но я должен тебя огорчить, внутри дома никого пока не хоронили. Впрочем, если ты желаешь…

– Нет-нет, не нужно, – торопливо перебила его Хватка.

Мураш из последних сил согласно кивнул. Во рту у него пересохло, язык прилип к небу, словно кусок выделанной кожи. А еще ему сильно хотелось облегчить мочевой пузырь, хотя спросить, где тут уборная, оказалось вдруг ничуть не легче, чем потребовать у яггута немедленно отдать кошелек.

Рейст еще некоторое время взирал на них, потом произнес:

– Если вам будет так угодно, следуйте за мной.

Обутые в мокасины ноги покойника шаркнули по полу. Зашуршала ткань, звякнула кольчуга, Рейст подошел к дверям и распахнул обе створки.

За ними оказалась гостиная, прямо напротив дверей – каменный камин, в котором уютно мерцало пламя, по обе стороны от него, на толстом ковре, украшенном загадочными геометрическими узорами, с трудом различимыми в неясном освещении, – два глубоких кресла с высокими спинками. На стенах по обе стороны от камина два больших гобелена, один по виду явно малазанского происхождения, судя по сюжету (какое-то древнее событие при дворе, смысл которого давно позабыт, но явно имевшее отношение к Дому Паранов) – из Унты, другой же, местный, изображал события Ночи Луны, когда Лунное Семя опустилось так низко, что коснулось самых высоких зданий Даруджистана, когда в ночном небе вступили в схватку драконы, а Рейст собственной персоной попытался напасть на город. В центре изображения были именно драконы, один – черный с серебряной гривой, другой – коричневый или цвета неяркой бронзы. Они сражались в воздухе, вцепившись друг в друга клыками и когтями, задником им служили основание Лунного Семени, силуэты шпилей и крыш, а окружал все сложный орнамент из парящих Великих воронов.

– Недурно, – пробормотала Хватка, разглядывая гобелен.

Мураш, который был не из тех, кто рассматривает произведения искусства с иной целью, нежели определить, что за сцену там изобразили, лишь хмыкнул. Более бессмысленного таланта лично он даже не был в состоянии представить и благодарил богов, что столь позорное творческое проклятие его минуло. В его собственных воспоминаниях участники великих событий, свидетелем которых ему довелось побывать, больше напоминали схематичных человечков из детских каракулей. И ему как-то не приходило в голову, что оно далеко не у всех именно так.

Рейст указал им на кресла.

– Садитесь, – произнес он тоном, почти не напоминающим приглашение. Когда они повиновались, развернув кресла так, чтобы смотреть на яггута, Рейст сказал: – И объясните мне, будьте любезны, каким именно образом вы намерены направить Ганосу Парану свою весточку.

– Мы понятия не имеем, – криво улыбнулась Хватка. – Мы надеялись, что ты нам что-то предложишь.

– У меня много чего найдется предложить, – ответил Рейст, – вот только к вашей просьбе это не имеет ни малейшего отношения.

Мураш медленно сузил глаза, но ничего не сказал.

Хватка несколько раз открыла и снова закрыла рот, как если бы ни один из пришедших ей в голову ответов не годился, чем напомнила Мурашу рыб, которых папаша вытягивал сетями на палубу своей лодки. Если только я это сейчас не придумал. Может, опять все это враки. Может, я просто видел рыб на палубе какой-то другой лодки. Откуда мне знать? Откуда…

– Впрочем, мне только что пришла в голову одна возможность, – добавил Рейст. – Но для этого, подозреваю, потребуется, чтобы один из вас оказался знаком с Колодой Драконов. Или, по крайней мере, располагал необходимыми способностями.

– Понимаю, – сказала Хватка. – Ну, с картинками-то этими я более или менее знакома.

– Ты – художник? Рисуешь Колоды?

– Что? Нет, я не в том смысле про картинки. Мне доводилось карты в руках подержать.

– И это тебе повредило, капрал Хватка?

– В каком смысле?

– Быть может, ты утратила рассудок?

Она выпрямилась в кресле.

– Обожди, откуда мне знать-то, Худа ради, утратила я его или нет?

– Вот именно, – кивнул Рейст и умолк, ожидая продолжения.

Мураш снова уставился на яггута.

– Хвать, – прогудел он в конце концов.

Она раздраженно развернулась в его сторону.

– Чего тебе еще, Мураш?

– Сукин сын над нами издевается.

Она на мгновение выпучила глаза и тут же снова повернулась к яггуту. Тот пожал плечами.

– Раз уж выпал случай, отчего не поразвлечься. Гости ко мне последнее время нечасто заглядывают.