Секретарь совбеза даже оживился.

— Кто эти герои?

— Один. Только один. Завербованный нами ранее списанный агент из Птурска…

— Вон оно, что, ранее списанный… — уныло протянул он, но все же с робкой надеждой переспросил. — А бравые, армейские парни рядом с ним были?

— Нет, — холодно ответил феэсбешник. — Наши бравые парни, из-за их неумения работать в экстремальных условиях — провалились.

— Что это значит? — спросил секретарь.

Двое других переглянулись. Они не понимали этого бывшего биржевого брокера (волей случая, направленного своими хозяевами на госслужбу), возглавившего ведомство внешних влияний. До сих пор не могли понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.

— Это значит, что наши люди погибли с оружием в руках в борьбе за демократию, отстаивая ценности цивилизованного мира. Они ушли, как настоящие герои, за нашу и вашу свободу всего мира, — на понятном агитационном языке, объяснили ему руководители спецслужб.

Следующим вопросам они были еще больше обескуражены и сбиты с толку.

— Кто несет персональную ответственность за это? — он строго смотрел на своих коллег.

— Присутствующие здесь лица, — ответ в свою очередь обескуражил того, кто его задал. От неожиданности он смутился.

К большому сожалению чиновника, под протоколом, утверждавшим агентов, стояла его подпись. Со словами «не ошибается тот, кто ничего не делает», данный вопрос решили больше не поднимать. Хотя…

— Подумаешь. Около… Сколько их всех пропало? Шестеро… И еще два десятка из приданных вспомогательных служб? Н-да… Многовато… Ну да, что тут поделаешь? Слава героям! А от нас им — вечная память.

Встали. Почтили память героев минутой молчания.

— Очень интересно, как произошла утечка информации, — не унимался секретарь совбеза.

По данному вопросу, он был наделен функциями отчетного докладчика перед руководством страны. Поэтому, определив себе место председателя во главе их рабочей встречи, спрашивал серьезно и настойчиво, как старший у младших.

Представитель ФСБ, посмотрел на зарывавшегося выскочку оценивающим взглядом. Стоит ли с ним делиться оперативной информацией? Определил для себя, что, пожалуй, делать этого не надо. Поэтому, в самых общих чертах, обрисовал обстановку.

— Мы вычислили предателя. Им оказался офицер, дежурный по оперативному блоку.

— Вам наверное было очень сложно это сделать? — попытался съязвить его оппонент.

— Да, сложно, — запальчиво ответил тот. — Все люди, имеющие касательство работы с информацией подобного рода проверяются десятки раз. Они постоянно контролируются. Отслеживаются телефонные разговоры. Мы контролируем всю их жизнь, ближайших родственников, друзей, переписку…

— Что вы мне курс лекций для учеников колледжа читаете, — возмутился секретарь. — Как вскрыли «крота»? Какие силы при этом были задействованы? Кто конкретно отличился? Вот что интересует руководство страны, от чьего имени я здесь нахожусь и чьи интересы сейчас представляю.

— Прошу прощения!

Поспешно вскочив со стула, виновато произнес исполнительный директор ФСБ и решил, от греха подальше, больше из своего оппонента дурака не делать. Дальнейший доклад он продолжил коротко и по существу.

— Предателя мы выявили по допущенной им ошибке. Он единовременно и одноразово, смог выплатить недостающую сумма долга, по взятому им кредиту на строительство дома недалеко от Рублевского шоссе… Что-то около двухсот тысяч долларов. Наши сотрудники, а его самые близкие друзья в привычной для них обстановке большой пьянки поинтересовались этим. Он сообщил, что деньги взял у родителей жены. Мы проверили этот канал. Оказалось, что эти сведения, мягко говоря, не соответствуют действительности.

— Нельзя ли покороче, — недовольно поинтересовался слушатель, его раздражало элементарное зазнайство представителей спецслужб. В свое время, будучи валютным спекулянтом у гостиницы «Планета», он серьезно натерпелся от них.

— Взяли его в оборот, поставили на круглосуточную прослушку. Ничего это нам не дало, — казалось не слыша недовольства секретаря, продолжал директор из ФСБ. — Тогда просто арестовали его, по 6-ой поправке к Закону о помиловании. Когда утром брали, он даже не пытался отравиться или отстреливаться. В дальнейшем это дало для нас основания утверждать, что это не агент, а самый обычный средний гражданин. Который, любовь к родине, отождествляет с понятиями: собственная выгода и корысть…

При последних словах, на докладчика уже удивленно посмотрел руководитель ФУНБ, до этого безучастно рисовавший профили шестиконечных чертей. Тот, никак не реагируя на странность во взгляде коллеги, продолжал свою унылую повесть.

— …Арестованный офицер Борис Сукисян, долго не сопротивлялся и уже по дороге в следственную внутреннюю тюрьму нашего ведомства, рассказал все, что знал. К сожалению, знал он катастрофически мало. Но указал нам важный след в направлении непосредственного заказчика получения секретной информации… Этим «неведомым Полишенелем», был журналист «Профильного комсомольца» — Мейер Ламский. Перед тем, как бесследно исчезнуть, он очень неохотно, но все же рассказал нашим людям, что ему за всякую информацию о приграничном к Афганистану регионе полагались крупные комиссионные. После их получения меньшую часть он отдавал своему источнику, т. е. бывшему офицеру спецблока…

Чувствовалось, что-то обеспокоило секретаря. Он поделился возникшими сомнениями с присутствующими.

— Надеюсь, правительственные структуры к исчезновению журналиста не имели никакого отношения?

Руководитель ФСБ вслух заверил, что об этом даже и думать нельзя. Конечно — нет… И еще раз — нет. А про себя подумал: «Тебе, дурню, если рассказать, сколько для этого существует народа, готового за сущие гроши не только убивать, но и мучить любого человека или животное… Узнав, хотя бы десятую часть подробностей, ты просто сойдешь с ума, от их жуткой откровенности. Это не считая той, достаточно специфической категории граждан готовой за возможность безнаказанно убивать, еще и платить большие деньги… И ведь платят… И достаточно большие суммы. Я даже знаю кому…»

Вспомнив о деньгах, он улыбнулся своим далеким мыслям находящимся сейчас у заветной банковской ячейки на Каймановых островах. Его ноздри почувствовали, щекочущий запах любимого черепашьего супа…

Он с отрешенной готовностью отогнал от себя возникшие видения, тем более неугомонный чиновник задал следующий вопрос:

— Удивительно. По вашим словам получается, что в Приморском крае, на Ближнем Востоке, в районе воюющего Афганистана, всех наших агентов раскрыли и уничтожили, а группу действующую в приграничном районе не смогли. Вам не кажется это странным?

— Нет, уважаемый коллега, не кажется, — грустно ответил кадровый генерал ФСБ. — Они, т. е. те против кого мы его выставили, или правильнее будет сказать, подставили, оказались еще более ленивыми, чем мы предполагали и планировали…

Секретарь замахал руками: «Я этого не слышал.»

Генерал продолжал:

— …Грубо говоря, планируя операцию, мы исходили из того, что он провалиться в первый же день пребывания там. Что в свою очередь послужит прикрытием нашему агенту внедренному и засланному гораздо раньше. Но в последнее время их послеобеденный отдых, стал длиться не только после обеда, но и до него — с утра, а также и большую часть вечера. Дальше ночь. По ночам работать непринято… К удивлению агента, его портретами были увешаны все мало-мальски людные места, включая даже мечети, костелы и синагоги. Мало того на каждом портрете была указана сумма премиальных за его поимку… Но жара рождает лень и апатию, что привело к их ошибке по определению главного подозреваемого, а это и определило дальнейший ход событий…

— Ну это ваша трактовка событий…

— Именно моя. Вы вправе с ней не соглашаться. Однако, нарисованная мною юмористическая зарисовка, никоим образом не может бросить тень на нашего человека. Он не только помог наркодельцу, на которого мы его нацеливали, отправиться на тот свет, но и смог к нему в компанию добавить еще, достаточное количество плохих людей.