— Ах, масса Джек, уж не замешана ли тут женщина, как на той неделе в миссии?

— Твоя гипотеза, Питер, — возразил мистер Гемлин с большим достоинством, — лишь свидетельствует о глубине твоего морального падения. Да и можно ли было надеяться, что твой слабый интеллект, и без того подточенный беспробудным пьянством, выдержит все эти молитвенные собрания, что ты посещаешь, братские собеседования, трапезы с распухшими от пива трясунами? К тому же я получил верные сведения, что ты промышляешь мелким шулерством и плутуешь, играя в лото. Прощай! Жди меня здесь. Если я не вернусь до послезавтра, поедешь в Гнилую Лощину. Заплати по счету. Не бери со сдачи более семидесяти пяти процентов. Помни, что я стар и немощен; ты же молод, перед тобой блестящее будущее. Ну, поехали!

Он швырнул на кровать пригоршню золотых монет, старательно надел цилиндр на свою кудрявую шевелюру и вышел из комнаты. В нижнем холле он задержался на минуту, отвел в сторону мистера Рейнора и с педантической серьезностью уточнил свой утренний рассказ о гигантской сосне, в выдолбленном стволе которой, по словам Джека, однажды счастливо обитало целое племя калифорнийских индейцев, не менее ста человек; сейчас он извинился, что по рассеянности преуменьшил диаметр сосны на целых два фута! Учтиво приподняв свой цилиндр, мистер Гемлин простился с супругой путешественника и, не обращая внимания на их наставника и компаньона, вскочил в двуколку и был таков.

— Интересный человек, — сказал Рейнор, глядя вслед облаку пыли, скрывшему стремительную колесницу мистера Гемлина.

— И такой любезный, — присоединилась миссис Рейнор.

Однако страж и хранитель моральных устоев города Сан-Франциско и его окрестностей принял суровый вид и отверг даже эти умеренные комплименты по адресу уехавшего.

— И сам он, и вся их братия — бич Калифорнии. Не уважают законов; препятствуют своим мотовством насаждению бережливости и экономии; потребляют, ничего не производя; а в глазах тех, кто легкомысленно готов принять их за истых калифорнийцев, пятнают честное имя нашего края.

— Что же прикажете делать, — возразила в недовольной гримаской миссис Рейнор, — если ваши игроки и головорезы так обаятельны, а старатели настоящие чудища? Прирежут человека, а потом садятся с вами завтракать как ни в чем не бывало!

Журналист долго думал, прежде чем ответить. Затем он выступил с речью, мало примечательной как по форме, так и по содержанию, которую я здесь не привожу полностью из-за отсутствия места. Он заявил, что в Калифорнии существует Свободная Пресса, неустанно «бичующая», «вскрывающая» и «разоблачающая»; что она является Покровом Добродетели и Сторожевой Башней Прогресса, а также выполняет множество других полезных функций, положенных всякой Свободной Прессе во вновь населенном крае, свободном от удушающих пут упадочной цивилизации.

— Ну, а что же будет с убийцей? — спросил мистер Рейнор, подавляя легкий зевок.

— А его уже с полчаса как повезли в Гнилую Лощину. Наверное, там и будут держать, — сказал один из зевак, стоявший поблизости. — По тому, как складываются дела, он там не заскучает.

— Что вы хотите этим сказать? — с интересом спросил мистер Рейнор.

— Да вот с минуту назад туда проскакали с ружьями несколько виджилянтов28 из поселка Ангела, — вяло ответил его собеседник. — Может, оно ничего и не значит, но, сдается мне, похоже это…

— На что похоже? — прервал его мистер Рейнор с тревогой в голосе.

— На суд Линча.

Прохладная погода, установившаяся наутро после памятной беседы мистера Дамфи с полковником Старботтлом, помогла банкиру вернуть потерянное душевное равновесие. Правда, ему вспомнилось, что он пригласил зачем-то полковника Старботтла в гости, и теперь его страшила перспектива встретиться на людях с этим человеком, наглость которого не уступала его собственной. Подкрепив себя глотком чистого живительного воздуха, убедившись, что клерки по-прежнему ему послушны, а коллеги-бизнесмены почтительно внимают его советам, Дамфи послал записку Артуру Пуанзету с просьбой посетить его. Названный джентльмен явился точно в указанное время и не скрыл некоторого удивления, когда мистер Дамфи, позвав секретаря, приказал ему никого больше не принимать и ни под каким видом не прерывать их беседы. После этого мистер Дамфи изложил гостю содержание вчерашнего разговора с полковником Старботтлом, причем сделал это столь четко и лаконично, что Артур не мог не восхититься его деловым стилем, вполне отвечавшим личным качествам банкира — и даже доведенный им до определенной степени совершенства.

— Итак, жду вашего совета. Потому вас и позвал. Своего юрисконсульта, понятно, посвящать в это не хочу. Что вы имеете предложить?

— Прежде всего один вопрос: допускаете ли вы, что ваша жена жива?

— Нет, — быстро ответил Дамфи, — но все возможно.

— В таком случае разрешите вас успокоить; она — мертва.

— Знаете это наверняка? — спросил Дамфи.

— Наверняка. Умершая женщина, которую приняли за Грейс Конрой, и была ваша жена. Я понял это сразу, потому что знал, что Грейс Конрой в момент разыгравшейся трагедии в лагере не было.

— Почему же вы не исправили ошибку?

— Это уж мое дело, — высокомерно возразил Артур, — а мы, если я правильно вас понял, встретились сейчас, чтобы обсуждать ваше дело. Вашей жены нет в живых.

— Тогда, — сказал мистер Дамфи, деловито поднимаясь из-за стола, — если вы согласитесь официально это засвидетельствовать, вопрос можно считать исчерпанным.

Артур остался на месте; ни один мускул на его лице не дрогнул; он внимательно смотрел на банкира. Потоптавшись, мистер Дамфи присел снова и бросил на Артура вызывающий, но в то же время неуверенный взгляд.

— Так что же? — спросил он.

— Вы ничего больше не желаете мне сказать? — спокойно осведомился Артур. — Только просите меня засвидетельствовать, что ваша жена умерла?

— Не знаю, что у вас на уме, — сказал Дамфи, тщетно пытаясь изобразить простодушие.

— Сейчас узнаете, мистер Дамфи. Вы ведь довольно опытный делец. Не думаете же вы, что лицо, которое направило к вам полковника Старботтла, — будь то мужчина или женщина, в данном случае безразлично — на самом деле полагает, что вы не сумеете официально удостоверить смерть вашей жены? А что, если он или она считают, что вы сами откажетесь от судебного расследования, пойдете на все, чтобы избежать какой-либо огласки?

Мистер Дамфи задумался, прикусив губу.

— Конечно, — сказал он отрывисто, — мои конкуренты могут пустить слух, что я бросил жену…

— И ребенка, — добавил Артур.

— Да, и ребенка, — злобно повторил Дамфи, — что я бросил их в беде и не вернулся за ними. Газеты могут подхватить эту клевету, если я не заткну им глотку деньгами. Ну и что с того? Бросил жену? Кого этим удивишь в Калифорнии?

— Никого, — ответил Артур с насмешкой, хотя отлично понимал, что насмешка относится и к нему самому.

— Так мы не сдвинемся с места, — раздраженно сказал Дамфи. — Что нам следует предпринять? Ответьте на этот вопрос.

— Поскольку мы оба знаем, что ваша жена действительно умерла, наша первая задача выяснить, кто стоит за полковником Старботтлом. Как видно по всему, это человек, знающий наши тайны не хуже нас, а может быть, и лучше. Кто бы это мог быть? Посчитаем, кто остался в живых: вы, я, возможно, Грейс…

— Вы думаете, проклятая девчонка осталась в живых и теперь заварила эту кашу? — вскричал Дамфи.

— Нет, — спокойно возразил Артур, — ее не было в то время в лагере.

— А Гэбриель?

— Маловероятно. Кроме того, вы с ним в приятельских отношениях.

— А что, если… — Дамфи осекся, и в глазах его вспыхнули злоба и страх.

Артур приметил волнение собеседника, но спокойно, как и прежде, сказал:

— Кого вы имеете в виду?

— Да нет, просто так… Я подумал, что Гэбриель мог довериться какому-нибудь аферисту.