– Как бы я хотела, чтобы так оно и было. Не знаю, какие между нами могут быть отношения, если ты считаешь нужным скрывать от меня некоторые вещи. Честно говоря, я немного разочарована. Если ты не можешь быть со мной откровенным...

– Хорошо, я буду откровенным. Все дело в том, что... мы были в ресторане.

– Но сейчас-то мы не в ресторане. И никто не может нас услышать.

– Может быть, мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? Например, к тебе домой?

– Эйс дома.

– Может, мы просто прокатимся? Потом можно будет где-нибудь припарковаться и...

– Я должна ехать домой. Мне нельзя отлучаться надолго от телефона. Одна из моих пациенток собирается...

– Да?

– Возможно, она сегодня ночью родит. И, по правде говоря, нам еще повезло, что нас сегодня никто не побеспокоил за ужином. Но я действительно должна ехать домой, Мелвин. Я позвоню тебе через несколько дней.

– Через несколько дней?

– Мне нужно время подумать хорошенько над всем. Я уже больше ни в чем не уверена.

– Это потому, что я не рассказал тебе о Патриции?

– Меня это не волнует. Мне интересно, но... дело в том, что ты не подпускаешь меня к себе. Ты боишься раскрытьсяпередо мной. И мне от этого больно.

У него все пересохло во рту, и сердце бешено стучало.

– Что, если я скажу тебе, что это я послал Патрицию, чтобы она его убрала?

– Ты действительно это сделал?

– Возможно.

–Вот видишь. Ты все еще не хочешь мне открыться. Ты что думаешь, я собираюсь заявить на тебя в полицию? Ты думаешь у меня в сумочке магнитофон или что-нибудь в этом роде?

Она рывком раскрыла сумочку и поднесла к его лицу.

– Посмотри, есть ли там магнитофон? Фонари на стоянке были достаточно яркие, чтобы он смог разглядеть внутри маленький кошелек, компактную пудру, тюбик губной помады и небольшой пакетик с бумажными салфетками. Ничего, напоминающего магнитофон.

– Удовлетворен? – спросила Вики. С треском захлопнув сумочку, она развернулась и, нащупав нужный ключ, открыла дверцу машины. Бросив сумочку на заднее сиденье, она повернулась к Мелвину. Покачав головой, она произнесла:

– Я не знаю, что со мной сегодня. Извини. Ты ведь простишь меня?

– Да, конечно. Все нормально. Нагнувшись к нему, она коснулась его губ, прошептав:

– Я позвоню тебе.

Он не мог вымолвить ни слова. Потрясенный и взбудораженный, он смотрел, как она садится в машину. Вот захлопнулась дверца и послышался шум заведенного мотора. Потом зажглись фары, и со стороны водителя опустилось стекло.

Рванувшись вперед, он просунулся в машину и схватил ее за плечо.

– Это была Патриция, – выпалил он. – Она сделала это, но только лишь потому, что я ее заставил. Гипноз. Понятно? Понятно?

Она прижала руку Мелвина к своему плечу.

– Увидимся завтра вечером, – сказала она. – Я позвоню. Эйс собирается уезжать куда-то, и дом будет весь к нашим услугам.

Вики отпустила его руку. Машина дала задний ход, и Мелвин почувствовал, как ее плечо ускользает из его рук.

Джек обнял ее. Вики прильнула к нему, чувствуя сильные мускулы его рук и грудной клетки. В его объятиях она ощущала себя в безопасности. Она поцеловала его, пробуя на вкус его язык и губы.

Это напоминало ощущение, которое испытываешь под первыми лучами солнца после кромешной ночной темноты и леденящего холода.

Быстро высвободившись из ее объятий, Джек закрыл дверь.

– Это стоило того, чтобы ждать, – сказал он, протянув руку и слегка потрепав ее по щеке. – Ты замечательно выглядишь. Только немного взвинчена.

– Веселого было мало.

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Кофе.

Он кивнул и, взяв ее за руку, повел через фойе в гостиную, которая казалась громадной и шикарной после гостиной Эйс. Ковер под ногами был очень мягким.

– Очень уютно, – сказала она.

– Ты легко нашла дорогу сюда?

– Сравнительно легко, – ответила Вики. В действительности она была настолько не в себе после встречи с Мелвином, что проехала мимо нужной улицы и заметила свою ошибку только, когда оказалась через квартал от дома Эйс.

Подходя к столовой, она неосторожно задела предплечьем косяк.

– Ох!

– С тобой все в порядке? – участливо спросил Джек.

Морщась от боли, она выпустила его руку и стала растирать предплечье.

– Как ты сказал, я немного взвинчена и немного... пьяна. Я выпила коктейль до его прихода. Не думаю, что смогла бы встретить его в трезвом виде. Потом я хотела, чтобы он расслабился, и мы вдвоем порядочно нагрузились.

– И с кем таким загадочным ты была на свидании?

– С Мелвином Доббсом.

– Да ты шутишь!

Он повел ее на кухню, мимо кухонного стола и усадил на стул, крепко поддерживая. Облокотившись на стойку бара, Вики подперла локтями подбородок.

– Этот придурок Мелвин? – переспросил он. – С ним ты обедала? Это тот парень, который втрескался в тебя и по которому тюрьма плачет?

– Тот самый.

Нахмурившись, Джек взглянул на нее с другой стороны стойки.

– Зачем?

– Я хотела, чтобы он признался в том, что убил Поллока.

– И он признался?

– Да.

Глаза Джека стали круглыми от удивления.

– Помнишь ту пропавшую медсестру? Патрицию? Он сказал, что загипнотизировал ее и заставил это сделать.

– Ничего себе.

– Вот так-то.

– Ты веришь ему? Вики кивнула.

Потирая подбородок, Джек повернулся и прошел в дальний угол кухни к кофеварке.

– Неудивительно, что ты не призналась мне, куда собираешься.

– Я не хотела, чтобы ты беспокоился за меня или попытался отговорить.

– Я бы сделал и то, и другое, – произнес Джек, насыпая кофе в фильтр и поглядывая на нее через плечо. – Я знал, леди, что у вас крепкие нервы, но...

– Но ты не подозревал, что я сумасшедшая?

– Я не очень бы преувеличил, называя тебя сумасшедшей. Ты можешь, конечно, снова меня треснуть, но ответь, почему ты это сделала?

– Его нужно изолировать от общества. Установив фильтр, Джек налил в кофеварку воду и нажал на выключатель, после чего подошел к Вики. Стоя напротив нее, он спросил:

– Почему Доббс признался тебе в этом?

– Он хочет, чтобы я... одобрила его поступки. Я дала ему понять, что он оказал мне большую услугу, убив Поллока, сказала, что Поллок оскорбил меня. Я даже сказала ему, что была рада, что он защитил мою честь, пристукнув Поллока.

– И он рассказал тебе то, что ты хотела услышать. Неважно, совершил он это или нет. Она изумленно посмотрела на Джека.

– Эй, а ты-то на чьей стороне?

– А ты как думаешь?

– Если тебя послушать, то получается, что это все было пустой тратой времени. Боже, я даже чуть не соблазнила его.

– В такой ситуации любой нормальный человек – не говоря уже об этом отбросе общества, эмоциональная уравновешенность которого под большим вопросом, который только и мечтает, как бы с тобой переспать, – признался бы в чем угодно.

– Послушай, не говори так. Это ужасно. Он... он любитменя, Джек. А я всячески поощряла его. И чувствовала себя самой большой обманщицей, мне было так плохо. А ты мне тут говоришь, что эти усилия коту под хвост?

– Нет, я не это имел в виду. Его признание может пригодиться в суде.

– То есть это настоящая улика?

– Да, но очень слабая. Опытному прокурору будет проще простого доказать суду, что Мелвина в некотором роде принудили сказать это. Ты воспользовалась его слабостью. Признайся – и я твоя.

Вики почувствовала, как краснеет.

– Я не говорила этого.

– Но имела в виду, так?

– Так это улика или нет?

– Этого достаточно, чтобы завести дело и даже выписать ордер на обыск.

– Даже для Рейнза этого достаточно?

– Надо быть дураком, чтобы оставить это без внимания. – Улыбнувшись, Джек добавил:

– Конечно, он дурак, но там еще есть Боб Деннисон.

– Кто это?

– Окружной прокурор. И парень, с которым мы ходим на рыбалку.