Что ей принести? – задумался он.

Она просила воды, но, может быть, лучше принести ей кока-колы, или пива, или...

Просто возьми стакан! Его можно будет наполнить из шланга.

Может быть, льда захватить?

– Хорошая мысль, – пробормотал он вслух.

Он взял из шкафа стакан, подбежал к холодильнику и распахнул морозилку. Набрал пригоршню кубиков льда и швырнул их в стакан.

Что еще?

Может, попробовать позвонить?

Он подошел к телефону на стене... и тупо уставился на него.

Если я прозвонюсъ и приедет «скорая», они ее заберут.

Он взял трубку, поднес ее к уху, услышал длинный гудок.

И мы останемся без нее. И, может быть, больше уже никогда ее не увидим.

Зачем, вообще, звонить? – задумался он.

Потому что ей нужна «скорая», идиот.

Мы с Джефом и сами спокойно ее отвезем в больницу.

Ей нужна «скорая помощь».

Она сказала, что никакой больницы, напомнил он себе. Она просто хотела воды.

А я хочу поскорее вернуться к ней.

Он повесил трубку.

И тут же, ощутив внезапный укол вины, снова снял ее с рычага.

Я обязан позвонить, сказал он себе.

Он поставил стакан на пол, чтобы освободить правую руку, и набрал 911.

Джеф меня убьет.

В трубке раздался длинный гудок.

Я рехнулся, сказал он себе, сам себя лишаю такой возможности. Но так надо. Я должен с этом смириться.

Нам бы пришлось поднимать ее, подумал он. Может быть, даже нести ее до машины. Теперь у нас не останется вообще никакого предлога, чтобы ее потрогать. Нам придется оставить ее на земле и стоять рядом, пока не приедет «скорая».

Одному из нас придется ждать у дверей дома, не с ней. И попробуйте угадать, кто это будет?

Длинные гудки продолжались.

– Я не могу целый день дожидаться на телефоне, – пробормотал он.

Еще один гудок.

Сколько их уже было?

Четыре или пять?

Сделаю еще пять. Если никто не ответит, тогда... Он повесил трубку.

Пошли они в задницу. Даже трубку поднять не могут.

Он нагнулся и взял стакан, который теперь был скользким и холодным из-за льда.

Может быть, захватить аспирин? Наверняка у нее жутко болит голова.

Хотя, может быть, это не самая классная мысль. Аспирин разжижает кровь. А в ее состоянии...

А тайленол?

Забудь об этом, сказал он себе. Ты пошел за стаканом, вот и неси ей стакан.

Что еще?

Надо взять ей какую-нибудь одежду. Джеф убьет меня. Я бы точно убил.

Но, подумает она, если я не принесу ничего, во что она бы могла завернуться. Хотя бы простынь какую-нибудь...

«Чего тут думать? – размышлял он, устремляясь в коридор. – Если я ничего не возьму для нее, я буду выглядеть полным дерьмом».

Но что? – пришло в голосу. Все вымажется в крови.

Старую простыню? Старое полотенце? Что-нибудь мамино?

Я не могу рыться в маминых вещах.

А как насчет моих вещей?

Дам ей свои плавки.

У него целый ящик набит старыми плавками. Они будут ей велики. Они на ней не удержатся.

Тем лучше.

И у него нету лифчиков.

Еще лучше.

Взять большие, свободные плавки... И как это будет выглядеть? Как будто я хотел...

Он вдруг вспомнил, что в комнате для гостей лежит целая куча купальных костюмов. Мама с папой держали дома «лишние» плавки и купальники самых разных фасонов и размеров – для друзей и подруг, которые приходили в гости. На случай, если им вдруг захочется искупаться.

Она об этом не знает, сказал он себе. Так что я мог бы спокойненько принести ей свои плавки.

Грязные штучки.

К тому же Пит несколько раз рассматривал купальные костюмы для гостей. Среди них попадались очень даже неплохие. Особенно те черные бикини, которые очень любила надевать Хэриет Хэнсон, когда бывала у них в гостях.

В них Хэриет выглядела потрясающе.

Даже если наша девчонка выглядит в два раза хуже...

Пит побежал в комнату для гостей, поставил стакан со льдом на пол и открыл ящик шкафа.

Бикини нашлось почти сразу.

Он поднял купальник над головой и взглянул на болтающиеся веревочки и крохотные кусочки ткани.

А вдруг она подумает?..

Скажу ей, что больше у меня ничего нет, решил он.

Кроме того, чем меньше будет на ней одежды, тем меньше ткани будет прикасаться к ее больным местам.

Пит задвинул ящик. Со стаканом в одной руке и бикини в другой он выбежал из комнаты для гостей и направился в гостиную. Дверь была открыта. Выйдя из дома, он задвинул ее плечом и побежал вдоль бассейна, шлепая босыми ногами по горячему бетону. Кубики льда звенели в стакане. Впереди, на бетонной стене. Пит увидел свой «Праздник, который всегда с тобой». Он подбежал к тому месту, поставил стакан рядом с книгой, запихал бикини под резинку плавок и взобрался на стену.

Подтянулся, уперся животом в бетонный край и посмотрел на холм.

Девушка уже не стояла на четвереньках. Она сидела, скрестив ноги, опустив голову и сложив руки на коленях. Джеф стоял чуть в стороне и поливал ее из шланга широкой струёй воды.

Они обещали не двигаться.

Его охватила такая ярость, а потом он заметил, что в воздухе перед девушкой дрожит зыбкая радуга – размытые туманные голубые, желтые и красные круги. Аура чистых цветов окутывала ее всю.

Пит замер, не в силах пошевелиться.

Он смотрел на нее и не мог наглядеться.

Это было волшебно.

Сверхъестественно.

Господи, подумал он.

Он затаил дыхание в благоговейном восторге.

Никогда в жизни я не увижу такое еще раз.

А потом, хотя девушка по-прежнему продолжала сидеть в окружении зыбкой туманной радуги, магия вдруг испарилась. Питу стало обидно и больно.

Он знал, что никогда не забудет, какой она была в эти волшебные мгновения и что он чувствовал в эти потрясающие секунды. Он знал, что ему обязательно нужно написать об этом. И что у него никогда не получится написать так, как нужно.

Как заставить читателя увидеть эти живые радужные цвета?! Как заставить пережить то, что переживаешь ты сам, когда смотришь на женщину через эту зыбкую пелену – когда ты смотришь на девушку, сидящую в брызгах воды; короткие мальчишеские волосы липнут к ее голове, а сверкающая в лучах солнца вода стекает по ее телу?!

У него никогда не получится, никогда.

У него никогда не получится описать весь ее блеск, ее изувеченную красоту, ее невинность и силу.

Ему хотелось заставить читателей страдать – так же, как сам он страдал, глядя на нее.

Ему хотелось заставить их влюбиться в нее.

Чтобы их тоже околдовал этот образ: восхитительной, раненой, чуть не погибшей женщины – обнаженной женщины, сидящей в сверкающей радуге.

У него никогда не получится.

Но можно хотя бы попробовать, решил он.

Надо скорее записать, пока впечатления свежи в моей памяти.

Но это не значит, что я забуду об этом.

Такое не забывается.

Все равно запиши, сказал он себе.

– Что ты там делаешь? – крикнул Джеф.

– Ничего, – сказал Пит.

Он забрался на стену, спрыгнул на землю с другой стороны и протянул руку за стаканом со льдом.

Поднимаясь по склону, Пит на ходу достал из плавок бикини.

– Что это там у тебя? – спросил Джеф.

– Принес ей одеться.

Девушка не подняла головы.

Джеф злобно зыркнул на друга, но вслух сказал:

– Правильно.

Прозвучало почти что искренне.

Пит приблизился к женщине, Джеф отвел струю воды в сторону.

– Это купальный костюм, – сказал Пит. – Он чистый и все такое. Мы их держим специально для гостей.

Она никак не отозвалась. Она так и сидела, низко опустив голову. Может, смотрела на свои руки. Может быть, на траву у себя под ногами. А может, вообще никуда не смотрела.