К концу третьего часа Фармавир понял: составители и сами не доросли до создания сложных заклинаний. Все, что они могли составить на заре магической эры – заклинания с крошечным воздействием на реальность. Безобидные безделушки, способные облегчить работу, не больше.

– Так и знал, что все придется делать самому, – сделал вывод Фармавир. Принципы создания заклинаний он уже прочитал. На первый взгляд там не оказалось ничего сложного, главное – понять процесс и систему, и шестеренки закрутятся. Приведенные примеры готовых заклинаний ответили на часть вопросов, и Фармавир не стал откладывать в долгий ящик практические опыты. Решив начать с самого простого, он сосредоточился, как было указано в правилах, ощутил в каждой букве алфавита магическую силу и произнес: – Абубарт!

– Я здесь!!! – зычно прозвучало над головой. Перепуганный Фармавир дернулся в сторону, вернувшийся с прогулки профессор вздрогнул и выронил вешалку с пиджаком, а Баррагин от неожиданности высыпал на улицу песок вместе с ведром. – Я здесь!!!

– Вот зараза! – прокомментировал Баррагин, глядя в дыру, как ведро летит к земле и нещадно сминается в бесформенную емкость после приземления.

– Я здесь!!! – снова прогрохотал голос. – Я здесь!!! Я здесь!!!

– Я и в первый раз хорошо слышал! – сердито крикнул Баррагин, поворачиваясь. – Заткнись и скажи, что тебе нужно?.. Ты, вообще, кто и где?

В лаборатории по-прежнему было три человека, и никто из них не являлся обладателем громкого голоса.

– Я здесь!!! – прокричал голос Баррагину в ухо.

– Брысь! – потребовал студент. Невидимое существо ухнуло и направилось в сторону выхода.

– Я здесь!!! – прокричало оно.

Баррагин посмотрел на застывшего с открытой челюстью Фармавира.

– Твоя работа? – мрачным голосом спросил он.

– А есть варианты? – не менее мрачно поинтересовался Фармавир.

– Без вариантов, – кивнул Баррагин. – Теперь скажи, что это было?

– Это был Абубарт.

– Я здесь!!! – прокричало неведомое над головой Фармавира, и он снова вздрогнул.

– Уйди отсюда, недоумок! – рявкнул он.

– Я здесь!!! – прокричало существо у входа в лабораторию, и уже из коридора донесся ответный крик:

– Я здесь!!!

– Их стало двое?! – ужаснулся профессор. – Фармавир, не вздумай еще раз произнести свое заклинание!

– Подумаешь, покричат немного… – пожал плечами Фармавир.

– Немного? – переспросил профессор. – Сколько времени действует твое заклинание?

– Сейчас посмотрю, – Фармавир уткнулся в книгу. – Судя по книге, чем проще заклинание, тем дольше оно действует.

– А точнее?

– Двадцать три… хм-хм…

– Минуты? Часа?

– Года…

– Года?! – ужаснулся профессор. – Срочно создавай антизаклинание, иначе не пройдет и суток, как палач избавит тебя от головы!

– С этим не поспоришь…

Абубарты убрались прочь из лаборатории, их крики становились все тише и тише. Приложивший ухо к замочной скважине Баррагин дождался, пока их голоса стихли вдали, и облегченно выдохнул.

– Ушли, – радостно сказал он. – Можем продолжать работу. Вы пока тут прибирайтесь, а я сбегаю за новым ведром.

– Я могу тебе его наколдовать! – вызвался Фармавир.

– Не в этой жизни, – ответил Баррагин.

– Ты уверен, что оно понадобится тебе в следующей?

– Нет, но я наперед не загадываю.

– Короче, делать ведро, или нет?

– Не сейчас. Позже, когда освоишься с заклинаниями и не создашь вместо грозы козу в черную полосу.

– А как я могу освоиться, если мне не дают развернуться? – возмутился Фармавир.

– Это проблема, – согласился Баррагин. – Но ты уж постарайся. Выйди в чисто поле, например, и там побуянь от всей души. И тебе польза, и нам спокойствие. Разве только чисту полю не повезет, но это уже неважно. До пенсии зарастет.

– А вот и пойду, – вдохновился Фармавир. Подхватил толстенную книгу, крякнул от тяжести, вернул книгу на место и скептически посмотрел на корешок: получится ли оторвать пару страниц, чтобы не таскать за собой неподъемный том? Наткнуться вместе с ним ночью на разбойников – и последним точно не повезет: этим томом, если хорошо размахнуться, убить можно. Или улететь вместе с ним к черту на кулички. – Слушайте, а где у нас была тележка для крупногабаритных грузов?

– Где-то там, – указал в сторону большой кучи сломанной мебели Баррагин.

– Предлагаю для начала восстановить лабораторию, а потом крушить новый полигон, – сказал профессор. – Как раз и тележку откопаем и используем, если ее не деформировало падающими шкафами.

Фармавир подумал и махнул рукой.

– Так и быть, займусь антизаклинанием здесь…

День, отведенный под уборку, пролетел быстро. Никто и не ожидал, что последнее ведро с песком полетит на улицу с последними лучами солнца. Баррагин устал настолько, что еще раз выронил ведро: уже и руки не держали, и голова толком не работала. Двор к наступлению ночи превратился в небольшой аналог пустыни, разве что ящерицы не бегали по рассыпанному красному песку.

Пришедший после заката в лабораторию Альтарес ужаснулся при виде осунувшихся, с красными глазами коллег, взирающих на цветущего прогульщика с ненавистью и желанием убить его прямо на месте.

– Слава работникам умственного труда! – поздоровался он, подошел к лабораторному столу и с любопытством оглядел кипящие жидкости в пробирках и банках – профессор не терял времени, и, едва были установлены и очищены от песка целые столы, принес из кладовой лабораторное оборудование и взялся за опыты.

– Ты почему на работу не выходишь? – строго спросил профессор.

– Так ведь я это самое… того, – неопределенно ответил Альтарес.

– Того ты станешь чуть позже, – поправил его Баррагин, как бы ненароком хватая приставленную к стене кочергу. Холеный вид Альтареса раздражал, как никогда ранее. – А пока присоединяйся, или я проведу испытания прочности этой хрупкой кочерги на твоем крепком организме!

Альтарес примирительно улыбнулся.

– Я пришел на минутку передать от себя привет и сообщить, что болезнь сложная, и на лечение уйдет немало времени, – сообщил он. – Но как только я поправлюсь, так сразу вернусь и стану работать за двоих… нет, за троих… за вас всех, короче!

– Ты никогда больше не поправишься! – рявкнул Баррагин, поднимая кочергу над собой и направляясь к Альтаресу.

– Уймись, придурок!!! – Альтарес вытаращил глаза и задним ходом быстро вышел из лаборатории. Уже в коридоре он развернулся и дал стрекача. – Наберут питекантропов, а ты мучайся!

Выглянувший вслед ему в коридор Баррагин вздохнул и приставил к стене прихваченную по пути кочергу.

– Хорошо бегает, – сказал он. – Нам его не догнать.

– А нам и не надо, – Фармавир заразительно зевнул. Уставший профессор тут же упал в кресло и захрапел. – Нам главное – научиться метко стрелять, и дело в шляпе. А он пусть бегает, это для здоровья полезно.

– Любопытно мне, что произойдет раньше – его увольнение или гибель от неслучайного случайного случая? – вопросил Баррагин. Вопрос был риторическим: каждый понимал, что Альтарес добровольно не уволится. И первый советник ничего не мог поделать в этой ситуации, поскольку управдворцом перед королем из кожи вон лез, лишь бы сохранить за сыном рабочее место.

В кабинет вбежал перепуганный первый советник.

– Парни, срочно нужна ваша помощь! – воскликнул он вытянувшимся по стойке смирно студентам. – У нас во дворце какая-то хрень творится!

– Слово «хрень» – некультурное, – заметил профессор. – Воспитанные люди его не произносят.

– Вот уроню тебе на ногу пятикилограммовую гантелю и посмотрю, насколько воспитан ты! – воскликнул первый советник.

– Смею напомнить, господин хороший, что я-то как раз – настоящий грубиян в тридцать третьем поколении, – признался профессор. – Поэтому не советую что-нибудь на меня ронять. Ведь память предков напомнит мне фразы, от которых краснеют не только дамы, но и вполне себе некультурные пошляки, и всем окружающим нас станет крайне неловко.