– Тебе не предлагаю, знаю – не куришь.

Это было правдой. Никита не курил никогда. Даже в шальном детстве, когда сверстники спешно раскуривали одну сигарету на четверых, прячась за углом школы, его сия чаша миновала. Почему так, он не задумывался. Не хотелось, и все.

Раскурив сигару, дядя посидел еще немного. Никита терпеливо ждал.

– С чего бы начать? Ладно! – Дядя будто на что-то решился. – Послушай, Никита, то, что я буду говорить, может показаться тебе нелепым, странным, но я попрошу тебя внимательно выслушать меня и по возможности поверить. Для меня сейчас главное, чтобы ты поверил. – Он говорил тихо, четко проговаривая слова. Он не смотрел на Никиту, его взгляд был прикован к огню.

– Разве я могу усомниться в ваших словах?

Дядя скривился.

– Ладно, попробуем. – Скажи мне, ты веришь в Бога?

Вопрос застал Никиту врасплох. Он удивленно посмотрел на генерала – не шутит ли? Нет, тот был серьезен. Он пристально смотрел на Никиту, было видно, что дядя напряжен. И Никита понял, что вне зависимости от сути разговора от него ждут искренности. Прежде всего искренности. Остальное потом.

– В общем, да, – медленно проговорил он, – в церковь не хожу, но в общем, да.

– Это хорошо! – сказал генерал. (Да, сегодня это фраза вечера.) – Потому что то, что я расскажу, не надо пытаться понять, не то и свихнуться недолго, в это можно только поверить. – Дядя сделал глоток, пыхнул сигарой. – Он действительно есть, – начал он. – Создатель. Господь. Всевышний. Что бы там ни говорили и ни писали, он есть. И он создал этот мир. И нас. По своему образу и подобию. Многие думают, что по образу и подобию – это значит, что мы похожи на него внешне: руки, ноги, уши, нос. Нет. Форма для него совершенно неважна. Это для нас, для жизни здесь. Мы подобие его, потому что можем мыслить, у нас есть своя воля, мы даже можем творить. Это истинный дар божий людям, понимаешь? Говорят, что другие расы никогда этого не могли. Даже ангелы. А еще говорят, что, когда Господь создал землю и населил ее людьми, он оставил заботы этого мира. Это не так. Человек захотел свободы, и он ее получил. – Дядя ухмыльнулся. – Слышал о грехопадении?! Мы захотели свободы! – еще раз повторил он. – И получили ее. А значит, причиной того, что с нами происходит, являемся мы сами. – Он снова замолчал.

Никита ждал главного. Потому что понимал, что поверить его просят не в Создателя, эта вера у него и так есть. То, во что он должен поверить, будет дальше. Его обуревали странные чувства. Весь сегодняшний вечер ужасно диссонировал со всей его жизнью в гильдии. Нынешний разговор получался какой-то неправильный, не должно его быть. Тем временем дядя продолжил:

– Я не буду тебя загружать ненужными рассказами о множестве миров, наличии сверхъестественных сил и так далее. В этом нет необходимости. Здесь я тебе Америк не открою.

Да, необходимости в этом не было. Гильдия была не обычной организацией. Кто-то думал, что это особая государственная контора, кто-то – что сверхзасекреченный НИИ, занимающийся особыми разработками, кто-то – что они из мира криминала. И все были правы и неправы одновременно. Гильдия была связана и с первыми, и со вторыми, и с третьими. И первые, и вторые, и третьи считали, что гильдия принадлежит им. Но она не принадлежала никому. И никому не подчинялась, умело лавируя и манипулируя, создавая иллюзии у тех, кто считал ее своей. И основным полем интересов гильдии было сверхъестественное. Да, да. Именно так. Домовые, лешие, йети, экстрасенсы, ясновидящие, знахари и бабки-шептухи, НЛО и внеземные цивилизации. В общем, все то, чему люди не могли дать сколько-нибудь внятного объяснения. Гильдия изучала эти явления и, что самое главное, использовала в своих интересах. А интересы ее были обширными.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу. – Дядя снова встал, приглашая Никиту за собой. Он подошел к одному из стеллажей, стоявшему у стены, пощупал полки, и вдруг часть стеллажа выехала вперед и чуть в сторону, открывая проход – небольшой, как раз одному человеку пройти. Никита не удивился, такие штуки в гильдии были в порядке вещей. Они попали в небольшую, метра три на три, комнату. Прямо перед ними находилась широкая деревянная дверь, слева от нее лестница, ведущая вниз. И все. Генерал уверенно шагнул к двери, открыл ее, отодвинул решетку, оказавшуюся за ней. Лифт. Никита вошел следом. Дядя нажал на кнопку с цифрой 1. Они поехали. Вниз.

«Очень интересно», – подумал Никита. Недоумение, охватившее его в начале разговора с дядей, постепенно сменилось любопытством.

Через некоторое время лифт остановился. Помещение, в котором они оказались, было просторней предыдущего, но ненамного, за ним начинался коридор. Магистр уверенно двинулся по нему, Никита следом. Слева и справа то и дело попадались двери, короткие ответвления коридора.

– Здесь располагается наш архив и аналитический центр, – бросил на ходу дядя, – я потом тебе все покажу. Нам сюда.

Они подошли к одной из дверей. Дядя открыл ее, пропуская Никиту вперед. Тот шагнул. Это помещение не было похоже на другие. Во-первых, оно было очень большим, по периметру шли массивные, покрытые затейливыми узорами колонны, поддерживающие потолок. Все стены были расписаны сценами битв и сражений. Люди, дерущиеся с людьми. Люди, сражающиеся с чудовищами. Чудовища, набросившиеся друг на друга. Никита сразу понял, что это работа не современных художников. Почему он так решил, он не мог бы объяснить, но был уверен в этом.

– Да-а, – протянул он. – Здесь что, был древний храм или что-то в этом роде? – спросил он у генерала.

– Почти. Это предвратный зал. Мы ее так называем, а как ее называли те, кто строил, я не знаю. Да и никто у нас не знает, – добавил он, – а вот и сами ворота. Точнее, врата. – Он указал вперед.

В конце зала, прямо напротив того места, где они стояли, и вправду виднелись створки ворот – очень высокие, метра по три, каменные, плотно прижавшиеся друг к другу. Никита подошел ближе. На каждой из створок были изображены существа, похожие на людей, но таковыми явно не являющиеся. Вокруг створок, забирая их в кольцо, аркой шел каменный выступ, покрытый неизвестными Никите письменами. Никита зачем-то коснулся одной из створок рукой. И тут же от неожиданности отдернул руку: камень был теплый.

– Они теплые! – воскликнул он.

– Да, – раздался сзади голос генерала, – и это говорит о том, что скоро врата можно будет открыть, во всяком случае, так считают наши специалисты.

– И куда ведут эти врата?! – с некоторой заминкой спросил Никита.

– У нас есть все основания считать, что они открывают дорогу в другие миры, сынок. Миры, измерения, параллельные реальности, другие планеты, называй это как хочешь. Пойдем закончим разговор.

Возвращались они молча. Никита думал, насколько можно верить тому, что говорил дядя. А тот молчал, уйдя в какие-то свои раздумья.

– Я хочу рассказать тебе немного об истории гильдии, – сказал дядя, когда они вновь уселись около камина. – Когда-то очень давно в одной из древних империй была создана, скажем так, организация. Никто уже не знает, как она называлась изначально, слишком много времени прошло, а архивы стали вестись намного позже. Тогда-то организацию и назвали купеческой гильдией, да так оно и осталось. Гильдия – хорошее слово, правильное. Ко времени Крестовых походов гильдия разрослась, появились отделения во многих городах на территориях Европы, Ближнего Востока и даже Северной Африки. В Россию, которая тогда еще именовалась Русью, гильдийцы проникли из Византии вместе с другими купцами. Так получилось, что гильдия пустила здесь корни, укрепилась, а потом, после ее распада на куски, здесь нашли убежище все, кто остался. Это случилось во времена Крестовых походов. Поначалу мы довольно тесно общались с рыцарскими орденами, у нас было много общих дел на Востоке. Я говорю о настоящих рыцарях-монахах, а не об алчных подонках, появившихся позже. Они-то и привели к почти полному краху гильдии. Ни в Европе, ни на Ближнем Востоке наших не осталось. С африканцами связь была утеряна. Но здесь мы смогли выжить и возродиться. В Европе, покрытой кострами инквизиции, нам делать было нечего. Ну да ладно, сейчас речь не об этом. Так вот. Наша гильдия была очень могущественна. Ее услугами пользовались многие сильные мира сего. Историки бы очень удивились, узнав некоторые подробности из жизни гильдии. Конечно, после ее распада мощи поубавилось, но и то, что выросло на ее осколках, тоже чего-то стоит. Но это всегда была закрытая информация. Даже внутри об этом знают немногие. А постепенно совет создал много напускной мишуры, которая помогает скрывать нашу истинную сущность и силу. Возникает закономерный вопрос: за счет чего горстке торговцев, пусть и очень незаурядных, удалось создать такую организацию? Купцы тогда были народ забавный. Торговцы, воины, шпионы, дипломаты. Да если внимательно почитать наши хроники и некоторые отчеты, то и воровскому сословию нашлось место в гильдии. И все-таки. Тогда все союзы торговцев были такими. Но выделилась одна. И смогла дожить до наших дней, в отличие от многих других, тех же рыцарских орденов или Союза ганзейцев. Уйти в тень, раствориться, перестать быть даже мифом, но остаться и жить. Почему? Причин несколько. Конечно, деньги. Их у гильдии всегда хватало. Где деньги, там и власть. Пусть не явная, а скрытая, но сути это не меняет. Но это не главное – деньги были и у других. Главное другое. Как-то, еще на заре своего существования, члены гильдии получили заказ. Имя заказчика утеряно. Известно только, что это был один из восточных правителей. Заказ был необычным. Гильдийцы должны были достать один очень древний артефакт, который остался еще от древних, тех, кто построил свою цивилизацию задолго до Египта и Вавилона. Наши прадеды согласились. Я называю их прадедами, хотя нас отделяют тысячелетия, но так проще. Они отправились за древним сокровищем в самое сердце Африки. Черный материк и сейчас смертоносен и таит в себе множество загадок, а тогда… Их не было три года. Из двадцати одного участника экспедиции – трижды семь, счастливое число – вернулось только трое. И они принесли артефакт. И отдали его заказчику. А через несколько дней он пропал из царской сокровищницы, а самого повелителя нашли мертвым в его опочивальне. Никаких следов насилия не было, решили, что это боги покарали захотевшего обладать запретным.