— Эй, осторожнее!

— Ты?! — взвыл стрелок. — Ты чего тут делаешь?!

— Сплю, — пробурчал Баян, снова забираясь на кровать, — а ты меня роняешь. Не роняй котика, он хрупкий и нежный.

Андрей ничего не ответил и отвернулся к стенке, свято надеясь на то, что кот ему снится. Но когда наступило утро и стрелок проснулся окончательно, кот храпел так, что сомнений не оставалось — это не сон.

— Баян! — заорал Андрей так, что перебудил товарищей. — Ты чего тут забыл, волчья сыть?

Кот со сна не сообразил, что надо обидеться, и только зевнул.

— Ты откуда, — прошипел стрелок, бешено вращая глазами, — откуда, я тебя спрашиваю?

Баян наконец соизволил открыть очи и посмотрел на Андрея. У того было такое выражение лица, что кот струхнул и кинулся к Витомыслу.

— Ну чего вы мирно жить не хотите? — добродушно спросил Витомысл, потягиваясь.

— Я хочу, — простонал стрелок, — но только без него! Он только жрать да ныть умеет, на кой мне такое счастье надобно? Я его звал?

— Из дому родного уволок, — начал причитать кот, всхлипывая, — покоя навеки лишил!

— Это я тебя лишил покоя?! — заорал Андрей, скидывая одеяло. — Да я же тебя, ирода, на своем горбу протащил до Золотого царства и обратно! Чего воешь опять, чего тебе еще не хватает? Дома у себя, наелся, напился! Почему ты меня в покое не оставишь никак?!

— Ругается! — изумился кот. — Сердится! Живьем в землю зарывает!

Тут стрелок взбесился окончательно, запустил в кота подушкой и загнул такое страшное ругательство, что покраснел даже виды видавший Вертодуб.

— Эк ты его кроешь! — восхитился Витомысл. — Как это ты сказал? «И оттуда во весь рост наклонить по самые микитки»? Слушай, а это как?

— Подрастешь — поймешь, — сурово бросил Андрей и понуро замолчал.

Молодцы оделись, умылись из серебряного кувшина, стоящего на подоконнике. Наконец, все были готовы, а Витомысл даже сапоги протер тряпочкой и причесал волосы частым гребнем.

В дверях стрелок столкнулся с Ягой, которая уже собиралась всех будить.

— Что-то долго вы спите, богатыри сильно могучие!

— Так проснулись ведь! — удивился Андрей.

— Так дрыхли-то почти до полудня! — заявила чародейка, нимало не смущаясь тем, что рассвет еще не отгорел. — Все добрые люди уже обедать садятся.

— Тьфу ты, — махнул рукой стрелок, — давно же зарекся с бабами спорить! Бесполезное это занятие.

На «бабу» Баба-яга почему-то обиделась и, не пожелай никому доброго утра, побежала по лестнице во двор кормить змея. Баян, радостно мякнув и задрав хвост, побежал за ней. Молодцы постояли еще немного, подумали и пошли во вчерашнюю горницу. Стол там был давно накрыт, дымилась в большом горшке гречневая каша на молоке, свежий пшеничный хлеб был порезан крупными ломтями. Уселись, причем Андрей еще долго озирался, с ужасом ожидая, что кот вот-вот выскочит из какого-нибудь угла и начнет быстро лопать все, что видит. Баян, однако, в этот самый момент поедал со змеем густую молочную похлебку и подойти никак не мог, хотя очень хотел позавтракать вместе со всеми. Но с кашей расправились и без него, выпили по стакану крепкого чаю и разговорились.

— Я вот что думаю, — начал Вертодуб, — не дело говорит Яга эта. Где ж это видано, чтобы цельная армия да одного чародея не завалила? Не бывать такому, братцы!

— Ага, не бывать, — усмехнулся Витомысл, — ты царя Елисея вспомни. Экий был могутный мужичина! С таким не то что армия, все силы небесные и то не справились! А ты говоришь…

— Ну и говорю, — рассудительно сказал Вертодуб, — что войска, значит, дюже хлипкие были али военачальники слабы, мудрости не хватало.

— А то у нас ее дополна! — недоверчиво хмыкнул стрелок. — Мы, думаешь, больно умнее дедов наших? Что-то мне не верится.

— Да и мне тоже, — кивнул Витомысл, — это ты, брат, не дело говоришь. Али мы сами чародеи, с силами волшебными знаемся? Да куда там! Это я еще грамоте обучен, заклятия кой-какие знаю, кровь могу остановить или там зуб заговорить, а Вертодуб и вовсе неучен, да и ты едва-едва буквы разбираешь. Так ведь?

— Эх, — вздохнул Вертодуб, — говорил мне отец в свое время: учись, сынок, после пригодится, да куда там! Мне бы все с дубиной по лесам бегать, белок из лука стрелять… Да что там говорить, дурень я был, дурень и есть!

— Отчего же, — улыбнулся Витомысл, — каждому, братуха, свое. Как кому на роду написано, так и быть, супротив судьбы не пойдешь. Кому знахарем, кому воином, кому с сохой ходить, кому на дуде играть — у каждого свой удел!

— Твоя правда, — снова согласился Вертодуб, — да только как же тогда быть?

— А вот как. Слушаться нам эту Ягу надобно, не всякий, конечно, совет принимать, но и разбрасываться тоже не след, все с умом надо делать. Коли уж она с нами в поход вызвалась — хорошо, а в пути разберемся, что к чему. Может, сообща что и придумаем, сообразим дорогой, как беду избыть.

Молодцы уже думали согласиться с Витомыслом, но тут раздался такой разъяренный вопль Яги, что стрелок от неожиданности пролил чай себе на штаны.

— Это еще что такое! Сидят у меня в доме, да меня же и обсуждают, охальники! Слушаться али не слушаться! Да ну вас к лешему, балбесы, поступайте как знаете, мое дело сторона!

С этими словами Яга возмущенно стукнула кулаком по двери и отпихнула ногой подбежавшего кота.

— Уймись! — строго сказал Вертодуб. — Кабы кто тебя ругать вздумал или там напраслину возводить — это я бы первый пресек. А мы тут говорим не о том, какая ты дурная, а о том, как бы так сделать, чтобы никому худо не было.

— И как же это, интересно, сделать? — подозрительно сказала Яга, немного остыв.

— Надобно нам к Золотому царству идти, да не просто так, а на десять шагов вперед все продумав. Не ровен час, головы сложим — кто тогда беду отводить будет?

— А меня слушаться будете али своим умом жить хотите? — спросила Яга, успокоившись окончательно.

— И своим тоже, на то он нам и даден, — сказал Вертодуб, — все будем друг друга слушать да смекать, как поступить лучше. Согласна так?

— Согласна, — буркнула Яга, которой гораздо больше хотелось, чтобы богатыри слушались только ее одну. Но спорить с Вертодубом она не стала, потому подошла к столу, выпила залпом чашку чая и хлопнула в ладоши.

— Выступать когда будем? Время не ждет!

— Сейчас и будем, — ответил Витомысл, — собирайся, коли с нами идешь.

— Чего мне собирать, — хихикнула Яга, перекинула на грудь тяжелую косу и резко вскинула вверх руки. Тотчас по ней прошлась ярко-голубая волна, нарядный сарафан из дорогого шелка вдруг стал простеньким, из домотканого ситца. На голове у Яги оказался цветастый платок, за плечами дорожный мешок и длинный меч на перевязи.

— Меч-то тебе зачем, ты же девка? — спросил Вертодуб, изумленный внезапным преображением.

Яга смерила его презрительным взглядом и ничего не сказала. Вместо того она быстрым шагом направилась из горницы, и молодцам ничего не оставалось, как последовать за ней. Последним шел Андрей, на ходу препираясь с котом, который ни на шаг от него не отставал.

— Ты чего за мной ходишь, рожа твоя несусветная? — тихо шипел стрелок. — Чего ты меня никак в покое не оставишь, ирод?

— Я тебя не обижаю, — ныл кот, — иду себе смирно. Другой бы радовался, что у него такой товарищ появился, а ты неблагодарный!

— Да на кой ты мне нужен?!

— Хочешь, сказку расскажу?

— Не надо!

Витомысл, идущий впереди, с наслаждением слушал их разговор и помирал со смеху.

— Слушай, Андрейка, а не выпросить ли тебе кота у Яги насовсем? — сказал он.

— И ты туда же? — взвыл стрелок и, оттолкнув Вертодуба, бросился догонять Ягу.

Вышли во двор. Там стоял заседланный конь, да такой здоровый, какого никто из молодцев никогда не видел.

— Это твой? — спросил Вертодуб, сразу проникнувшись к Яге уважением. — Ничего себе!

— Мой, — горделиво ответила та, — это Светомир, конь зари.

И в самом деле, в алой гриве коня всеми красками играло рассветное солнце, зарево его отражалось в темных глазах Светомира. Копыта коня были покрыты сверкающими рубинами, такими крупными, что за каждый из них можно было купить целый табун могучих иноходцев. Медные стремена отливали зеленью. Стрелок поначалу решил, что это от времени, но когда пригляделся, то с удивлением обнаружил тонкий узор из мелкой изумрудной крошки, вкрапленной в медь. Такая роскошь немного смутила Андрея, он даже начал побаиваться, но потом решил, что раз уж Яга чародейка, то ей простительно такое расточительство.