«Бранд! Бранд! Я зову тебя! Приди и скажи, что это неправда!» – взывала сквозь тонкий мир шуриа.

«Это – правда, Джони», – тихонько прошептали невидимые губы прямо в ухо.

«Почему же ты…»

«Ты знаешь. Нельзя, нельзя просить мертвым у живых. Совсем, никогда».

«Но что же делать?»

«Не знаю, Джони. Пусть придумает этот твой… Аластар. Я не держу зла. Он всегда любил тебя сильнее всех, он был для тебя. Не я. Но ты должна спасти Раммана… – голос духа слабел и затихал. – Детей… Но и Раммана тоже… обязательно… Скажи ему, что я люблю его… Скажи…»

«Бранд!»

Напрасно звала, выбиваясь из сил, теперь все напрасно. Все потеряно. Все!

Когда умерла Элишва, Джона не рыдала – она знала, мать рядом, она станет духом, она вернется в землю Джезима и пребудет с ним навечно в покое и счастии. Когда убили Бранда, Джона прекрасно представляла, что делать – мстить, мстить жестоко и страшно, чтобы впредь неповадно было. Но теперь, когда тебя, ладно, пусть не тебя, но твоих близких предает бог, что делать теперь? Кому мстить, кого казнить? Пойти и отрезать голову тиву Хереварду, сделать из черепа светильник, а скальп повесить над камином? Но выходит, его смерть только насытит Предвечного?

Джона перевела дух и огляделась, тут же устыдившись своей несдержанности. Шуриа простительно, но не графине Янамари.

– Все? Утихомирилась? – недовольно буркнул Джэйфф. – Грэйн пошла укладывать детей. Ты головой-то прежде думай, а потом устраивай истерические припадки.

Он успел нацедить мрачному Аластару кружку прошлогоднего сидра и сам потягивал хмельной напиток.

– Вставай. Чего расселась? Ты бы еще на спину повалилась и начала ногами дрыгать. Хочешь, чтобы Шэрр заикой стал? Мамаш-ш-ша! На твоем месте, диллайн, я бы женщину наказал.

– Хватит! – отрезала Джона, вставая с пола самостоятельно, отвергнув помощь Эндриты. – Я сама себя уже наказала.

Села на лавку напротив Аластара, требовательно заглядывая ему в глаза.

– Ну? И что теперь будем делать? – негромко спросила Грэйн, уложившая и успокоившая детей, а теперь застывшая в дверном проеме.

– Меня интересует другое – обнародована ли эта тайна?

Джэйфф, как всегда, зрил в корень. Не каждый день народ обнаруживает, что его уже который век водят за нос, и обещанного с высоких алтарей посмертия не будет, и вообще ничего не будет, а за погребальным костром ждет… тьма и пустота.

– Мы не можем держать в секрете и не хотим. Тайной войны с Эсмонд-Кругом не получится, – заявил Эск, хрустнув костяшками пальцев. – При всем желании. Эсмондам нечего терять, народу тоже.

– Синтаф развалится, – констатировал бывший рилиндар, поглядывая на князя поверх своей кружки. – Умоется кровью и захлебнется ею же. Ты… и твои соратники готовы идти до конца?

– Это было непростое решение. Но… да.

«Ночи оказалось мало, думали три дня», – вспомнилась Аластару та судьбоносная встреча в лесном домике.

– И ты, конечно же, становишься во главе восстания?

– Иного выхода нет. Мне придется возглавить мятежников, чтобы удержать под контролем земли и людей.

– Рамман с тобой? – поинтересовалась Джона.

– Естественно. Он – мой ближайший соратник. Янамари, Локкэрни, Эскизар, Канаварри, Рэйсон, Дэссимм, Элввали и Лираэнф – весь север готов восстать по первому же зову. Но… – Аластар посмотрел на притаившегося за кружкой Джэйффа. – Я изучал историю Рилинды и понимаю, что в этой войне не будет победителей до тех пор, пока мы не сумеем предложить народу что-то взамен Предвечного, какой-то иной… выход.

Бывший рилиндар понимающе хмыкнул:

– Джона, у твоего… мужа все-таки есть голова на плечах. По правде говоря, мы проиграли потому, что сколько ни убивай ролфи, а Проклятье никуда не денется. Месть – хорошая штука, но не может быть целью.

Он нарисовал на столешнице кончиком косы хитрый узор, точно кисточкой.

– Дилах не примет вас обратно, диллайн. И, конечно же, это не выход.

– Мы никогда не поклонялись Меллинтан, как это делают ролфи.

– А кто говорит иначе? Вы же не ролфи. Мы вообще не поклонялись Шиларджи, мы и так часть этой земли и все, мы ее душа.

– Что ты хочешь сказать, рилиндар?

Аластар всегда немного ревновал к Джэйффу, но не Джону, разумеется, а детей. Элир проводил с Идгардом и Шэрраром больше времени, чем Эск.

– Я хочу сказать, раз есть диллайнская часть архива, значит, есть и ролфийская и, возможно, даже шурианская, нет? – вкрадчиво проворковал шуриа, как это всегда бывало, когда Элир собирался вытянуть из собеседника как можно больше сведений.

Забавно было глядеть, как два таких разных мужчины одновременно симпатизируют и не доверяют друг другу. Большой совиный лорд и великий змеиный воин – хоть героическую сагу сочиняй.

«Тьфу!» Грэйн едва удержалась от неприличного смешка. Слушать, как диллайн и шуриа с этаким знанием дела рассуждают о «ролфийских архивах», а тем паче – об отношениях ролфи с богами, было довольно забавно. Конечно же, кому как не совиному князю и бывшему рилиндару досконально разбираться в верованиях детей Морайг! Ха! «Потомок народа предателей и последний из проигравших, – подумала она со злостью. – Отличная парочка специалистов! Один – проклят, а другой вообще – корм!» Но для того, чтобы вслух напоминать им об этом, Грэйн была еще недостаточно зла, да и нет у ролфи привычки проворачивать нож в ране.

– Ты прав, рилиндар. Ролфийский источник уплыл у меня из-под носа в Эббо. Мои люди вышли на одного мошенника… Но его убили, а манускрипт исчез.

– Эсмонды? – насторожилась Грэйн.

– Не знаю. В том-то все и дело, что теперь я не знаю, что и думать.

– Когда вы намерены сообщить о своих планах Священному Князю, милорд? – довольно резко спросила эрна Кэдвен, рассудив, что пора уже разбавить этот очаровательный «тайный совет» между диллайнским князем и шурианским воином. А то слишком они увлеклись. Может, позабыли, что без участия Вилдайра Эмриса все равно ничего не решится?

– Я, собственно, к нему и направляю, так сказать, стопы, эрна, – ответил Аластар.

У них с Вилдайром имелся небольшой устный договор, заключенный на песчаном берегу Шанты под прекрасное ликерное вино. И настал момент о нем вспомнить.

Грэйн властно повысила голос, скрестив руки и всем видом своим символизируя ролфийское непосредственное участие в этом деле:

– Позвольте напомнить, господа, что речь идет не только о жителях Синтафа. Довольно большая часть обитателей Доминиона Шанта – полукровки. Дети наших солдат и местных жителей, но и не только. И я не стала бы ручаться за отсутствие в их жилах крови диллайн. И все они – подданные Вилдайра Эмриса, согласно недавнему договору между жителями острова и Ролэнси. – Она остро глянула на Джэйффа и продолжила еще резче: – Кроме того, на острове проживают также и несколько диллайн, да хоть бы и инженер-капитан Нер. Не думаю, что нашего Князя сильно обрадует перспектива их превращения в корм. Чем скорее он узнает эти новости, тем лучше. Кроме того, – прищурилась ролфи, – если кто-то и может точно знать о существовании так называемой ролфийской части вашего пресловутого архива, так это Священный Князь.

Аластар согласно кивнул:

– Поверьте, мне есть о чем побеседовать с Вилдайром Эмрисом, и касательно архивов, и по поводу иных наших договоренностей. Синтаф стоит на грани религиозной войны и народного бунта. Тихие и спокойные времена кончились. – Он вздохнул и посмотрел на Джону. – Самое безопасное место сейчас – на Ролэнси. Для детей, я имею в виду.

Женщине, подобной леди Янамари, нет нужды объяснять, чем чревато открытое выступление Эска против законной власти в Синтафе. Вождь мятежников, прежде чем поднять знамя борьбы, должен тщательно прикрыть щитами свои самые уязвимые места. Для Аластара – это дети. И пусть пока никто не знает о Шэрраре, но не может такого быть, чтобы тив Херевард не придал значения внезапному исчезновению Джоны с младшим сыном. Придворная жизнь в Санниве приучила леди Янамари к простой мысли: «Абсолютных тайн не бывает». Пример с архивом Гарби показателен во всех смыслах. Ему стоило рот открыть о каких-то диллайнских страшных секретах, как эсмонды, взиравшие на очередной мелкий заговор с заоблачных магических высот, вдруг встрепенулись и прищучили умника.