Куда делась оставившая записку стремительная и неуловимая «Твоя Л.», сыщик вычислил мгновенно. Сапожек для верховой езды нет — раз, оружейная шкатулка пуста — два, а поезд в самом восточном направлении только один, и он уже ушел, так что время совпадает. Задание лорда Урграйна, оберегать Фэймрил Джевидж, никто не отменял — это три. До трех мистрил Деврай считать не разучился.

«Дорогой» оказался до такой степени дорог, что его не удостоили даже взмаха рукой на прощание, не говоря уже о чем-то большем вроде обещанного на бумаге поцелуя. На скорое возвращение можно не рассчитывать.

Скучать же Грифу Девраю вообще не придется, тем паче теперь, когда «Твоя Л.» отбыла на Восточные Территории с опасной миссией в гордом одиночестве, прямиком в руки бандитов всех мастей, головорезов, дезертиров, угонщиков скота и просто соскучившихся по женскому обществу грязных мужиков.

Умом понять, что «Твоя Л.» не пропадет и беспомощной жертвой всякой швали не станет, легко, но заставить себя смириться с положением бесправного полюбовника почти невозможно. Ведь обидно же до соплей, милостивые господа! И не потому, что «Твоя Л.» умчалась в неведомую даль, а потому, что не посоветовалась и хотя бы для вида не признала мужское первенство в праве принимать важные решения.

Попинав безвинные нижние юбки, корсажи и шляпные коробки, Гриф кое-как успокоил разгулявшиеся нервы, а затем, пригубив бренди прямо из горлышка, твердо решил, что на этот раз не пойдет на поводу у бессовестной девчонки, вьющей из него веревки вот уже несколько лет. Теперь она будет бегать следом, как… как собачонка, дьявол раздери. Отставной капитан рейнджеров от возмущения даже напиваться не стал. Еще чего?! Разве он — тряпка безвольная?!

Гриф рьяно взялся за зловредного брачного афериста и буквально через пару дней прихватил ушлого мужичонку… хм… можно сказать, что на месте преступления. И вовсе не в спальне очередной жертвы, а на пороге банковской конторы, куда волоокий красавчик вел разомлевшую жертву снимать денежки со счета. Правда, изобличив обманщика, Гриф Деврай все-таки дал волю накопившемуся возмущению женской природой. Пострадавшие дамы расплатились с сыщиком не только согласно прейскуранту, но и четвертью часа позора, покуда он клеймил извечную тягу дамского пола к смазливым физиономиям, напомаженным проборам и пустопорожним общениям, в ущерб всякому здравому смыслу, а также во вред репутации и кошельку. Настоящий разнос учинил несчастным простушкам, довел их до слез и воспел похвалу вековой мудрости «ДомоЗакония», четко указывающей женщине ее место. То-то бы мис Лур удивилась, услышь она нечто подобное от великого поборника женского равноправия. Как у всякого прирожденного подкаблучника, у Грифа Деврая приверженность патриархальной старине прорезывалась, едва он оказывался вне поля зрения возлюбленной. К тому же, чего греха таить, в глубине души он гордился, что его Лалил работает на Тайную службу. И не просто работает, а давно уже стала персоной легендарной средь коллег-акторов.

На пятый день после отъезда Джевиджей и Лалил Гриф порядком успокоился, разрешил приходящей горничной развесить одежду мис Лур в гардеробе и прибрать им же устроенный разгром в квартире. Говоря откровенно, Деврай честно собирался взяться за новое дело — вывести на чистую воду неверную жену некоего фабриканта — и начал было уже наводить справки о предполагаемом любовнике вышеозначенной дамы. Для этого сыщику пришлось отправиться в весьма респектабельный район, где помимо прочих известных особ проживала незабвенная мис Даетжина Махавир. Сколько бы ни сравнялось лет знаменитой магичке, а жить она предпочитала со всем доступным комфортом. Назвать шикарный особняк домиком старой ведьмы язык бы ни у кого не повернулся. Кованая ограда, модные витражные 0кна на первом этаже, аккуратно подстриженные тисовые кусты — и не скажешь, какое исчадие притаилось за белыми, тщательно оштукатуренными стенами, подумалось Грифу.

В это время к дому магички подкатил фиакр, и вышедший из него господин показался сыщику знакомым. Гладко выбритый череп, сизые щеки, глубоко посаженные глаза…

«Ба! Да это же мистрил Бирида», — сказал себе Деврай и решил дождаться, когда бывший клиент, знакомство с которым так круто изменило жизнь бывшего рейнджера, выйдет от мис Махавир.

А в том, что это рано или поздно случится, сыщик не сомневался. Отец убиенного хокварского чародейчика заплатил извозчику, чтобы тот не уезжал.

Ожидание затянулось на пару часов. Но неприятная трата времени вознаградилась чрезвычайно возбужденным видом мистрила Бириды. Тот едва не на крыльях летел над выложенной каменной плиткой дорожкой, заинтриговав Грифа крайне. Отчего такая радость? В чем ее причина?

— В «Розу Ашэ-Рими» гони! — приказал Бирида.

«А губа-то у ведьминого визави не дура, — оценил финансовые возможности фахогильского гостя Деврай. — Это ж с каких пор провинциальные взяточники так отчаянно роскошествуют?» Даже по столичным меркам номера в знаменитой гостинице стоили за гранью разумного. А уж останавливаться в тамошних люксах позволяли себе либо богатые шиэтранские нобили, либо маголийские принцы. Первые из снобизма, вторые — по незнанию. Увешанные драгоценными камнями, задрапированные в шелка экзотические красавцы привыкли к варварской роскоши апартаментов и есть желали только из золотой посуды, а в «Розе Ашэ-Рими» даже унитазы в уборных позолочены.

Подкатив к знаменитой гостинице на пять минут позже Бириды и удостоверившись, что тот скрылся внутри, Гриф не долго раздумывал над тем, с кем поболтать насчет постояльца. Привратник в темно-бордовом пальто с пелериной смотрелся заправским воякой — рослый, с отличной выправкой, несмотря на объемистое пузо, пышные усищи и кривые ноги.

— Здравия желаю, — улыбнулся Деврай и как бы в шутку откозырял служивому.

Открытый взгляд, мужественная физиономия бывшего рейнджера, а также его легко узнаваемая шляпа и чисто армейские замашки обычно подкупали отставных военных. Вот и привратник не смог устоять перед шальным обаянием сыщика.

Люди вообще любят, когда им улыбаются, честно глядя в глаза. Людям нравится, когда к ним относятся с уважением, невзирая на род занятий. А еще им приятно вежливое обращение и участливый тон. Что вовсе не секрет и не великое открытие, если поразмыслить.

«Но до чего же прискорбно мало мы в повседневной обыденности пользуемся столь несложным приемом, как доброжелательность и улыбка», — подумалось внезапно сыщику.

Он уже давно понял, насколько легко узнать любую мелочь, проявив к собеседнику искреннее участие. Высокомерие, словно глухая стена, отгораживающая благородных и богатых от бедных и простых. Так, по крайней мере, кажется барину, глядящему свысока на ничтожного лакея или горничную-невидимку. Вот только стена эта, если прибегнуть к аллегории, начинается чуть выше развилки ног и уходит в небеса. Господам только кажется, что слуги — глупые твари, такая себе говорящая мебель, а на самом деле вся их жизнь — беззаботная и сытая — проходит на глазах у находящегося в услужении простонародья. Всё-то урожденные хамы знают, обо всем-то ведают. И как хозяин к малолетним шлюхам бегает, и когда госпожа последний раз плод от полюбовника вытравила, и где барчук срамную болячку лечил. Надо только с горничной полюбезничать, угостить хорошим табачком привратника, выслушать жизненную повесть кухарки и посочувствовать прачке, причем сделать это участливо, ибо у простых людей тоже душа имеется, и сердце, и совесть.

В одном Гриф Деврай наврал — прикинулся обознавшимся. Дескать, принял незнакомого швейцара за старого приятеля. Но словечко зацепилось за словечко, и через четверть часа бывший капитан рейнджеров и бывший сержант-артиллерист по фамилии Туре стали ближайшими друзьями, обменялись адресами, взаимно пригласили друг дружку в гости и даже нашли общих знакомых. Гриф не скрыл свой род деятельности, честно признался, что следит за господином Биридой, подозревая того в некоем нехорошем деянии при соучастии зловредных колдунов.