— Вижу. Они от стилета?

— Скорее всего. Надо будет потом сравнить его с образцами.

Деврай тут же сделал гипсовый слепок отпечатка. Ведь его коллекция холодного оружия предназначалась не только для ублажения недешевой страсти к наточенной и отполированной стали, но и неоднократно использовалась для сличения форм лезвий. У хорошего сыщика все идет на пользу работе — увлечения и пристрастия в равной степени, как и знания.

— Я ставлю себя на место похитителя и думаю, как бы я держался за окно, если бы пытался влезть внутрь… — объяснил Гриф свою внезапную задумчивость. — Вот что бы делала ты?

«Я бы не стала воровать ребенка канцлера», — мрачно подумала Лалил и честно попыталась вообразить себя сидящей на подоконнике и ковыряющей шпингалет.

— Здесь удобнее всего будет, — указала она на наружный откос и на ручку неподвижной створки, застопоренной изнутри пазами. — Через стекло видно — эта часть рамы не откроется.

— Да, в логике тебе не откажешь, детка, — ласково промурлыкал Деврай.

Мис Лур не обольщалась: все эти нежные, воркующие интонации относились не столько к ней, сколько к очередной загадке, которую предстояло разгадать сыщику.

— Сейчас я покажу тебе новый фокус.

Про неповторимость отпечатков пальцев заговорили совсем недавно, и в полиции данная метода учета и розыска лиц, совершивших преступление или подозреваемых, еще не нашла широкого применения. Высокое начальство опасалось совершать резкие движения и вводить новшество без подготовки не рисковало. В Тайной службе пока тоже предпочитали действовать по старинке — делать измерения разных частей тела и подробно описывать приметы нарушителей закона. Никто не спорит — телесные параметры у различных людей могут совпадать, но никогда не совпадут по четырем или пяти показателям одновременно. Вот только снимать с каждого негодяя по четырнадцать мерок — удовольствие небольшое, а толку зачастую — чуть.

Деврай же сразу ухватился за отпечатки, как за решение множества проблем дознания. И не просто увлекся новизной открытия о том, что у каждого человека свой собственный неповторимый рисунок бороздок на пальцах, а еще и съездил в гости к мистрилу Фареру — ученому, занимающемуся систематизацией пальцевых линий. И совсем недавно побывал на курсах знаменитого сыщика — мистрила Борна Кариджа — изобретателя методов обнаружения следов рук.

— Сначала мы почистим нашу ручку кисточкой от пыли. Грязь нам не нужна, — неспешно вещал бывший рейнджер, тщательно орудуя кисточкой. — А теперь… Дай мне коробочку с надписью «магнитный порошок» и маленькую тубу из кости… Да! Вот эту — похожую на дамскую номаду.

— Как? Тебе не понадобится сажа или ликоподий? — удивилась Лалил. — А кисточка?

Мис Лур не отставала по части увлечения новинками прогресса и под чутким руководством любовника научилась снимать отпечатки с помощью окисей цинка и свинца, талька, ликоподия, сажи и графита.

— Нет, дорогая, я же обещал тебе новый фокус. Забыла? След у нас свежий, ворсовая кисточка его может повредить.

С этими словами Гриф открыл маленькую тубу и выдвинул из нее серый стержень, затем ткнул его в магнитный порошок. Поразительно, но частички собрались на конце стержня, образовав своеобразную «кисточку».

— Воистину фокус, — охнула Лалил. — Это магия такая?

— Ничего подобного. — возразил сыщик. — Это магнит в немагнитном футляре и карбонильное железо. А теперь гляди. Я провожу по ручке и…

Там, где имелся совершенно незаметный постороннему взгляду след, частицы порошка отделились и прилипли к веществу отпечатка.

— …и получите роскошный пальчик. Просто, изящно и без всякого чародейства.

Сыщик отвел стержень назад, кисточка распалась, а излишки порошка, оставшиеся на поверхности следа, удалил, еще разок выдвинув магнит вперед. Действительно легко и просто.

Лалил с сомнением поглядела на собственные руки:

— Профессор говорит, что на ладонях нет сальных желез. Тогда почему все мы оставляем жирные отпечатки?

— А все от того, детка, что ты все время касаешься волос, а возле каждого волоска на теле есть железа. С волос сало попадает на руки — вот тебе и четкий след.

Невзирая на бурное и обоюдно нелицеприятное знакомство, состоявшееся между Грифом Девраем и Ниалом Коринеем два года назад, они, что называется, нашли друг друга и спелись во всем, что касается науки и ее практического применения в жизни. Профессор, конечно же, не сразу проникся доверием к сыщику, испытывая естественную для простолюдина неприязнь ко всем стражам закона без разбора. Но частный сыщик регулярно ходил в университет на показательные операции и анатомические вскрытия, а однажды даже согласился присутствовать на удалении геморроидальной шишки, чем окончательно завоевал симпатии Коринея.

— И что тебе даст этот отпечаток? — с нескрываемым сомнением вопрошала мис Лур. — А вдруг в твоей картотеке нет схожего?

— Скорее всего, так оно и есть. Не думаю, что малыша похитил какой-нибудь воришка-форточник. Но если… вернее, когда появится первый подозреваемый, мы сможем сравнить и сразу отмести неправильную версию, не тратя даром время. Ведь оно сейчас работает против нас.

— Чтобы подозреваемый появился, нужно хоть кого-то заподозрить.

— Тоже верно. Меня, скажем, смущают несколько странных фактов. Почему уснули только обитатели второго этажа, а не весь дом?

— Согласна. И еще более важно, что это вообще за магия такая — снотворная?

— Затем вопрос — почему отравили собак? Их нельзя было усыпить или по какой-то иной причине? И чем их убили? Каким ядом?

— А тебя не интересует, как похититель забрался в окно второго этажа?

— Нет, — фыркнул Гриф. — Я знаю.

— О?!

— По водосточной трубе, которая идет аккурат рядышком. Пока в детской толкалась куча народу, я обошел особняк кругом и внимательно осмотрелся. Крепежные штыри для труб сделаны на совесть, как и все в этом прекрасном доме. А следовательно, забравшийся по ней человек был не только ловкий, но еще и легкий, да к тому же босой, чтобы не греметь каблуками по жести…

— Хочешь сказать…

Мис Лур и сама как-то раз по служебной надобности лазала в чужие дома. Она знала, что свободные пальцы ног могут стать большим подспорьем для верхолаза.

— Именно, детка, — воздел палец кверху Деврай. — Он залез, взял Диана, положил его… ну, скажем, в корзинку и по веревке опустил напарнику, который дожидался внизу в кустах, прямо в руки. Ребенок тоже ведь спал и потому даже не пискнул.

— А откуда…

— На наружном краю подоконника я нашел тонкое веревочное волоконце… хм… весьма забавное волоконце. Его надо будет изучить подробнее…

— И по тому, из чего она сделана, мы сможем узнать, откуда взялась веревка, — закончила вместо сыщика агентесса.

Довольный Гриф собственническим жестом притянул девушку к себе и смачно поцеловал прямо в губы.

— Мне с тобой крупно повезло, красотка.

Лалил вопросительно подняла тонкую бровь. На пороге тридцатилетия она по-прежнему выглядела крайне, почти подозрительно молодо.

— Ты — умная, — заявил Деврай.

— Большинство мужчин не считают ум достоинством женщины, — усмехнулась невесело она.

— Так говорят глупцы, — пожал плечами сыщик. — Я так не считаю, командор Урграйн так не думает, и уж тем более не лорд Джевидж.

«Хотелось бы мне оправдать ваши надежды, милорды», — подумалось Лалил. Еще больше ей хотелось помочь леди Фэймрил. Мис Лур почитала огромной честью, что с ней, с дочерью содержательницы дома терпимости, не гнушается общаться настоящая аристократка. До знакомства с миледи Лалил относилась к людям благородного сословия с долей зависти, мол, просто повезло счастливчикам родиться в знатной семье. Но, попытавшись перенять у подопечной хотя бы часть манер и умений, она обнаружила, что быть леди очень непросто, это почти что работа. Да, именно работа, каждодневный труд, если угодно, соблюдение множества правил, как писаных, так и неписаных, постоянный самоконтроль. Аристократ должен уметь сдерживаться, в чем-то обуздывать свои желания, не давать себе воли. И оказалось, что плебейство — это гораздо проще, не требует никаких усилий и при первом же удобном случае норовит вылезти наружу. Так и тянет положить локоть на стол и утереться рукавом. И не столько сословные предрассудки виновны, сколько сама по себе гнется спина, не ведающая потребности держаться прямо что бы ни случилось. Искушение разразиться площадной бранью в ответ на унижение слишком велико, и ежели нет привычки размышлять над сказанным словом и ценить достоинство, то с языка посыплются еще те словеса, оскорбительные не столько для обидчика, сколько для чести говорящего. Выглядеть королевой в скромном платье, внушать трепет одним лишь взглядом и ставить на место любого хама поворотом головы — право слово, у леди Джевидж было чему поучиться.