Не зря ходили все эти разговоры про нечеловеческое хладнокровие лорда Джевиджа. Он, как никто другой, умел делить свою жизнь на «должно» и «можно». Должно как раз было думать об возложенных на него государственных обязанностях, а все душевные муки Росс намеренно отсек, оставив их для бессонных ночей наедине с чувством вины. Если нет сил принять своего ребенка, то пусть эта ущербность хотя бы не мешает делу, не правда ли?

Что делать человеку, если все его мечты рухнули в одночасье? Если семейное счастье под угрозой, амбициозные проекты могут быть поставлены под сомнение, а в душе — огромная кровоточащая рана? Стенать, себя жалеючи? Или роптать на судьбу? Строить планы сведения счетов с жизнью? Нет, нет и еще раз нет!

Бывший маршал империи не знал иного пути борьбы с невзгодами, кроме как сцепить зубы, загнать все переживания поглубже себе же в глотку и исполнить свой долг. Ведь от него, от долга, освобождает лишь могильная плита, и то не всегда.

Доброжелательную суету вокруг своей персоны лорд канцлер попросту не заметил. Или не захотел замечать.

— Мистрил Бертри, распорядитесь, чтобы все поздравления и подарки складывали в определенной комнате, — приказал Росс одному из своих помощников. — Мне завтра выступать в Совете Лордов, где будет рассматриваться законопроект об ассигнованиях на подготовку похода эскадры контр-адмирала Гутторна. А доклад, который составил Морской генеральный штаб, нечитабелен ввиду излишней длинноты, непонятности для неспециалистов и малой убедительности. Через полчаса пришлете ко мне Кимбера и Фулло с выкладками по финансированию флота за последний год.

И, разумеется, в очередной раз Джевидж снискал сомнительную славу равнодушной сволочи, не способной порадоваться рождению наследника. А чтобы никто не усомнился в правильности выводов, он еще и загрузил всех подчиненных работой по самое горло. Моррану тоже перепало от щедрот душевных.

— А вы займетесь Дамодаром, мэтр.

— В каком смысле? — совершенно растерялся маг.

— В прямом. Куда-то выходить из своего кабинета до вечера я не намерен, значит, нам придется провести рядом весь день. Я не могу допустить, чтобы вы бездельничали, мэтр, поэтому намерен поручить вам заняться тем самым делом, о котором мы разговаривали вчера.

— Об игре на фортепиано?

— Именно! — фыркнул Джевидж. — Из архива вам доставят любые документы по религиозным сектам Дамодара. Там этого дерьма полным-полно. А вы будете искать во всех тамошних странных культах магию. Любую магию, все, что хоть как-то напоминает магию.

Экзорт не мог поверить своим ушам. Чтобы канцлер так доверял колдуну, тем паче приставленному к нему Тайной службой? Нонсенс!

— Вы уверены, что моя компетенция позволяет изучать архивы? — усомнился он.

— Уверен, мэтр Кил, — отрезал подопечный. — Вы проводите со мной больше времени, чем моя жена, стоите под дверью в уборную и чаще других видите мои припадки, но при этом вы — маг, а я магов ненавижу. Никогда не задумывались, почему я вас терплю рядом? Наверняка ведь не только потому, что я так панически боюсь за свою шкуру. Соглашаясь пустить вас в свою частную жизнь, я был намерен использовать ваш дар по назначению не только для защиты, но и как источник недоступных мне знаний. Вы не только мой телохранитель, но и секретарь, вот и отрабатывайте же ваш хлеб потребным мне сейчас способом. Займитесь дамодарскими попами.

Больше вопросов Морран не задавал. С логикой у Джевиджа никаких проблем, с формулировками тоже. Если он сказал: «Мне нужны твои мозги!», то лучше не спорить, иначе лорд канцлер выскребет их чайной ложкой через ухо.

И пока Росс в компании взмыленных помощников работал над докладом по флоту, то бишь всячески словесно издевался над несчастными чиновниками, аки Огнеглазый Демон над грешниками, его телохранитель рылся в архивных записях, протоколах и отчетах. Разумеется, ничего особо секретного там не содержалось, но тем не менее чтение оказалось весьма занимательным. Как говорится: век живи — век учись.

Какую, однако, интересную и непростую жизнь вели славные дамодарцы. И оставалось только радоваться, что в народных массах Эльлора столь крепки позиции ортодоксального священства и при этом влияние Клира на власть слишком незначительно, чтобы служители ВсеТворца имели какие-то особые преимущества. Оказывается, когда страной правит свора грызущихся между собой фанатиков, каждый из которых мнит себя толкователем единственно возможной истины, то это отнюдь не является благом для населяющих ее мужчин и женщин. Номинально стоявший во главе Директории — Благолепейший Лавванья постепенно выживал из ума, остальные соправители ждали его скорой кончины. А в это время в стране творились жуткие дела. Пребывающие в постоянном религиозном угаре обыватели то и дело впадали в крайности, если не сказать — дикость. Кое-где в глубинке доходило до человеческих жертвоприношений.

Морран читал и в который раз удивлялся. Эльлор на протяжении всей своей истории воевал с Дамодаром — не проходило хотя бы полстолетия, чтобы меж ними не приключилось хотя бы одной небольшой войны. Дамодар зарился на земли, Эльлору нужен был выход на дальнезападный рынок; долина Лоррна переходила из рук в руки раз двадцать, дамодарскую столицу Такр эльлорцы неоднократно сжигали дотла. От столкновений не спасали ни одинаковая вера, ни очень похожий язык и культура. Но если в империи нравы всегда оставались светскими и относительно вольными, то в Дамодаре от века в век крепчал религиозный фанатизм. А еще… при постоянных гонениях на чародеев дамодарские клирики вовсю практиковали магию. Иногда классическую, но пользовались и своими уникальными наработками.

Этим открытием телохранитель поделился с милордом во время спешного и не слишком полезного для желудка Джевиджа обеда. Крепкий кофе без молока и пережаренные гренки с острым соусом вместо диетической котлеты и капустного салата сводили на нет все усилия профессора Коринея и миледи по лечению лорда канцлера.

— Язва от нервов, а не от еды, — фыркнул Росс, подметив недовольную мину экзорта. — Или тоже считаете, будто у меня мало поводов волноваться? И вообще… это не ваше дело, мэтр. Рассказывайте, что вы накопали в архивах, — нетерпеливо потребовал он.

Отметив про себя, что волнения милорда скорее доведут до язвы всех окружающих его людей, Морран обстоятельно изложил свои соображения по дамодарской магии.

— Тоже мне новость, — поморщился канцлер. — Все и так знают, что дамодарские священнослужители балуются колдовством последние десять-пятнадцать лет.

— Я не знал.

— Не удивительно, — злорадно ухмыльнулся Джевидж. — Сомневаюсь, что этому учат в Хокваре, и уж тем более не в Тайной службе. Дамодарцы тщательно скрывают сей прискорбный факт своей деятельности, хотя для любого сведущего в магии это становится очевидным в любом их храме. Просто наши отечественные маги редко имеют возможность посетить Дамодар с дружественным и продолжительным визитом.

— Вам не кажется странным, что власти, проповедующие нетерпимость к любому волшебству, беззастенчиво пользуются ненавистным даром? Ведь в случае разоблачения они первыми станут жертвами народного гнева.

Джевидж впервые за все месяцы знакомства позволил себе добродушную усмешку в адрес экзорта. Он откинулся в кресле и взирал на собеседника со странным выражением удовлетворения. Как будто лорд канцлер отыскал нужного ему кандидата на вакантную должность, соответствующего взыскательным требованиям.

— Интересное замечание… Нет, мэтр Кил, ничего странного в этом противоречии нету. Говорить одно, думать другое, а делать третье — это и есть внутренний механизм любой власти. Лицемерие и двойная мораль — столь же неотъемлемая часть государственного управления, как наличие армии, флота, полиции и судопроизводства.

— Какая откровенность с вашей стороны, милорд, — вздохнул Морран, не скрывая сарказма.

— А я вообще очень откровенный человек… когда мне это выгодно.