Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Наш ребенок не может быть далеко, – сказал он, пытаясь ее успокоить, – Мы должны пойти в лес и поискать его.

С этими словами привязал он свою лошадь к дереву и отправился в заросли. Жена было поднялась, чтобы последовать за ним, но заметила, что подменыш лежал в таком месте, где он мог в любой момент попасть под копыта лошадей, неспокойных от его близости. От одной мысли, что ей придется дотронуться до чертенка, ее бросило в дрожь, но она все же отнесла его немного дальше в сторону, где лошади не могли его достать.

– Вот погремушка, которую наш сын держал в руке, когда ты его потеряла, – крикнул крестьянин из лесу, – теперь я знаю, что на верном пути.

Жена поспешила за ним, и они зашли далеко в лес и все искали. Но не нашли ни ребенка, ни ведьмы, и, когда наступили сумерки, пришлось им вернуться к лошадям.

Жена плакала и ломала руки. Муж крепко сжимал зубы и не вымолвил ни слова в ее утешение. Он был из старого почтенного рода, который должен был исчезнуть, если бы не было сына. Теперь он шел, злясь на жену за то, что она позволила ребенку упасть на землю. «Ребенка-то она должна была держать крепче всего», – думал он. Но когда он увидел, как она расстроена, у него не хватило духу упрекнуть ее.

С помощью мужа крестьянка уже взобралась в седло, но тут подумала о подменыше.

– Что же нам делать с подменышем? – спросила она.

– Да, но куда же он девался? – поинтересовался муж.

– Он лежит там, под кустом.

– Ну что ж, ему там хорошо, – сказал крестьянин и горько рассмеялся.

– Мы ведь можем взять его с собой. Нельзя же оставить его лежать в лесу.

– Да, мы могли бы его взять, – сказал крестьянин и вставил ногу в стремя.

Жена его подумала, что, в сущности, он прав. Им совсем незачем брать детеныша ведьмы. Она тоже позволила лошади сделать несколько шагов, но вдруг поняла, что не сможет ехать дальше.

– Ведь это же в конце концов ребенок, – сказала она. – Я не могу допустить, чтобы он остался здесь на корм волкам. Ты должен мне его подать.

– Нет, этого уж я не сделаю, – ответил крестьянин. – Ему хорошо и там, где он лежит.

– Если ты не подашь мне его сейчас, я вернусь сюда вечером и заберу его, – сказала жена.

– Можно подумать, что черти не только украли моего ребенка, они еще и свели с ума мою жену, – пробормотал крестьянин.

Однако он все же поднял подменыша и подал его своей жене, потому что он очень ее любил и привык выполнять все ее желания.

На следующий день об этом несчастье узнала вся округа, и все мудрые и сведущие в этих делах люди поспешили на хутор, чтобы дать совет или порекомендовать что-нибудь.

– Если в дом попал подменыш, надо бить его толстой палкой, – сказала одна старуха.

– Зачем же обходиться с ним так жестоко? – спросила крестьянка. – Пусть он некрасив, но он ведь ничего плохого не сделал.

– Да, но если бить чертенка до крови, ведьма живо появится и заберет его. Я знаю многих, кто так вернул себе своих детей.

– Да, но эти дети были уже мертвы, – вставила другая старуха, и жена подумала про себя, что этот способ ей не подходит.

К вечеру, когда крестьянка посидела некоторое время в избе одна с подменышем, она так сильно затосковала по своему ребенку, что не знала, что и делать.

«Может, все же надо сделать, как мне посоветовали?» – думала она, но не могла решиться на это.

В этот момент в избу вошел муж, держа в руке палку. Он спросил, где подменыш. Жена поняла, что он хочет последовать совету мудрых женщин и побить детеныша ведьмы, чтобы вернуть своего сына.

«Ну что же, может, и хорошо, если он это сделает, – подумала она. – Я ведь так глупо устроена, что никогда не смогла бы побить невинное дитя».

Но не успел крестьянин ударить детеныша ведьмы, как бросилась жена к своему мужу и схватила его за руку.

– Нет, не бей его, не бей! – просила она.

– Ты, я вижу, не хочешь вернуть своего ребенка, не хочешь, – сказал муж и попробовал вырваться.

– Конечно же, я хочу вернуть его назад, – сказала жена, – но только не таким способом.

Крестьянин занес руку для нового удара, но жена его прикрыла собой ребенка, и удар пришелся по ней.

– Боже милостивый! – воскликнул муж. – Теперь я вижу, что ты делаешь все, чтобы наш ребенок остался у чертей на всю жизнь.

Он стоял не шевелясь и ждал, но жена продолжала лежать перед ним, защищая ребенка. Тогда он отбросил палку в сторону и вышел из избы, возмущенный и опечаленный. Позже он поразмыслил о том, почему он не сделал, как хотел, несмотря на сопротивление жены. В ней было что-то такое, чего он не смог преодолеть. Он не мог пойти против ее воли.

Так в грусти и печали прошло еще несколько дней. Любой матери тяжело потерять ребенка, но хуже всего получить взамен детеныша ведьмы. Он постоянно разжигает ее тоску и не дает ей успокоения.

– Не знаю, чем и кормить подменыша, – сказала однажды утром жена. – Он не хочет есть того, что я ему даю.

– Это и неудивительно, – сказал муж. – Разве ты не слыхала, что черти ничего не едят, кроме лягушек и мышей?

– Но ты ведь не можешь требовать, чтобы я пошла на болото и там доставала ему пищу, – возразила жена.

– Нет, я этого, конечно, не требую, – сказал муж. – Я думаю, лучше всего было бы, если б он подох от голода.

Целая неделя прошла, а крестьянка все не могла заставить детеныша ведьмы что-нибудь съесть. Она поставила вокруг него всякие вкусные блюда, но подменыш лишь скалил зубы и плевался, когда она пыталась уговорить его попробовать лакомства.

Однажды вечером, когда уже казалось, что подменыш вот-вот умрет от голода, в комнату вбежала кошка с мышью в зубах. Тут отняла крестьянка мышь у кошки и бросила ее подменышу, а сама быстро вышла из комнаты, чтобы не видеть, как тот ее ест.

Когда крестьянин заметил, что жена его и в самом деле стала собирать для подменыша лягушек и пауков, у него появилось к ней такое отвращение, что он больше не мог его скрывать. Он не мог заставить себя сказать ей ни одного приветливого слова. Но все же не утратила она еще своей былой власти над ним, и он не ушел из дому.

Но это было еще не все. Работники также начали проявлять непослушание и неуважение к своей хозяйке. Крестьянин не скрывал, что замечает это, и жена его поняла теперь, что если она и дальше станет защищать подменыша, то жизнь ее с каждым Божьим днем будет все тяжелей и тяжелей. Но такая уж у нее была натура, что, когда появлялся кто-нибудь, кого все ненавидели, она должна была напрячь все свои силы, но прийти этому несчастному на помощь. И чем больше приходилось ей страдать из-за подменыша, тем упорнее следила она за тем, чтобы никто не причинял ему какого-либо зла.

Однажды утром, несколько лет спустя, сидела крестьянка одна в своей избе и латала заплата за заплатой детскую одежонку. «Эх, – думала она во время шитья, – тяжело все время заботиться о чужом ребенке». Она шила и шила, но дыр было так много и были они такими большими, что при виде их на глаза ее навертывались слезы.

«Ведь я же знаю, – думала она, – что если б я чинила куртку моего собственного сына, не считала бы я дыры в ней».

«Но совсем другое дело с подменышем, – подумала крестьянка, увидев еще одну дыру. – Лучше всего завести бы мне его в лес, чтобы он не смог найти дороги домой, и оставить его там».

«И то правда, мне незачем так мучиться, стараясь избавиться от него, – подумала она через минуту. – Если б я только выпустила его из виду хоть на мгновение, он бы утонул в колодце или сгорел в очаге, или его укусила бы собака, или лошади залягали бы его. Да, очень просто можно было бы отделаться от него, такого злобного и отчаянного. На хуторе все его ненавидят, и если б я не спускала с него глаз, живо нашелся бы кто-нибудь, кто убрал бы его с дороги».

Она подошла и посмотрела на ребенка, спавшего в углу избы. Он вырос и стал еще некрасивее, чем когда она увидела его впервые. Рот вытянулся в какое-то рыло, брови стали, как две жесткие щетки, а тело было совсем коричневым.

2
{"b":"16503","o":1}