— Точно так, — склонил голову дородный хозяин. — Я этот самый и есть. А что такое? — тотчас поинтересовался он, даже как будто несколько угрожающим тоном.

Вместо ответа пан Платон предъявил пану трактирщику королевский документ, оказавший такое магическое действо вчерашним вечером на стража, охранявшего заставу Городка. Щеки трактирщика, ранее пунцовые, мгновенно обелились, едва лишь он бросил взгляд на красную сургучную печать с личным оттиском печати Его Величества, расположенным аккурат под фразой об обязанности всякого, кому предъявляется сей документ, незамедлительно следовать указаниям и способствовать ходу ведения расследования, ведомого паном, предъявителем документа.

— Что я должен делать? — испуганно спросил трактирщик, стоя в полупоклоне перед попыхивавшим невозмутимо трубочкой Платоном.

— Прежде всего, давайте познакомимся, — предложил пан библиотекарь. — Как мне вас величать?

— Паливец, — представился пан трактирщик.

— Очень хорошо, пан Паливец. Меня зовут мастером Платоном, а моего ученика Йозефом. А теперь, с вашего позволения, я попрошу вас на время передать дела жене и проследовать с нами в домик пана Новотного, чтобы на месте удостовериться, что все осталось в том виде, в каком вы обнаружили обстановку, войдя туда.

Покуда пан Паливец собирался, грозно шепчась с женой, такой же дородной и пышнотелой, как и он сам, на кухне, Йошка спросил пана Платона: как учитель догадался, что перед ним и есть тот самый трактирщик, поднявший шум по поводу исчезновения алхимика?

— Очень просто, сын мой, — сказал мастер, аккуратно выбивая золу из выкуренной трубки на стол. — Перед тем как отправиться сюда по поручению нашего дорогого короля, я тщательно изучил все записи, ведомые по нашему делу, а также данные, найденные мной об этом Городке, которые раз в четыре года по поручению короля составляются на каждый населенный пункт. Из них-то я и узнал, что в Городке только один трактир и находится он прямо в постоялом дворе.

Пан трактирщик, чрезвычайно взволнованный своей новой ролью, присоединился к нашим вчерашним путникам, а ныне следователю и его помощнику, и вся компания отправилась через Городок к противной от заставы окраине, на которой среди прекрасных садов располагался маленький домик пана Карла Новотного. Шагая по мощенной гладко отесанным булыжником дороге, пан Паливец неустанно разглагольствовал, какое их Городок замечательное место для уединенного и спокойного жития и как правильно и благоразумно поступил достойнейший и ученейший муж, коим являлся пан алхимик. Пан Платон внимал сим речам с неизменной доброжелательной улыбкой на лице, а Йошка по преимуществу считал ворон, беспрестанно оглядываясь по сторонам и изучая местность.

Вскоре наши следователи вышли за городскую черту и тотчас же оказались, как я упоминал, среди прекрасных садов, где ветки уже зазеленели первой свежей изумрудной листвой. Бутоны на яблонях и вишнях начали набухать, готовые в самое ближайшее время осыпать жителей Городка снежным дождем своих белых цветочных лепестков. Такой снегопад делает весну самой любимой порой года.

Пройдя меж садов, трактирщик остановился напротив низенькой калитки, ведущей к маленькому, словно бы игрушечному домику.

— Вот, — сказал он, вытирая со лба рукавом пот, градом струившийся по толстому лоснящемуся лицу. — Здесь жил пан Новотный.

Платон открыл калитку и прошел в глубь двора. Йошка незамедлительно проследовал за ним. Пан Паливец помялся немного, памятуя о том, что многие маги, по слухам, ограждали свои жилища от непрошеных гостей разнообразными заклинаниями, приводящими к вырастанию на голове человека ослиных ушей или свинячьего пятачка, однако, тут же вспомнив о том, что он уже заходил в домик Карла Новотного, бесстрашно направился следом за следователем и его помощником.

Пан библиотекарь хотел уже было открыть дверь в домик, как остановился, словно бы вкопанный в землю, устремил взор свой на доску, прибитую над входом. Такие доски частенько можно увидеть и поныне в чешских деревнях. Около досок обычно еще лежали кусочки мела. На них обычно гости, не заставшие хозяев дома, пишут, что они приходили. На самом же деле эти доски ранее служили глашатаями, выписывающими указы властей или объявления о начале военных действий. Еще во время гуситских войн отважные защитники веры и чести писали на досках свободолюбивые призывы к местным жителям.

Подошедший к мастеру любознательный Йошка тоже направил взгляд на доску, стараясь прочесть, что же на ней написано.

— «Nil nisi parvulis». Сиречь «Только для смиренных», — перевел Платон и потянул за ручку двери.

Дверь не поддалась. Трактирщик услужливо протянул ключ, которым он закрыл в свое время дверь на замок.

Войдя в домик, мастер тотчас ощутил затхлый запах, к которому, однако же, примешивался некий аромат, не сильно, впрочем, заметный.

— Стойте! Именем закона остановитесь! — внезапно раздался позади настойчивый возглас, тон которого говорил, что голос принадлежит человеку, более привыкшему повелевать, нежели подчиняться.

Следователи обернулись. Трактирщик облегченно вздохнул, что не укрылось от внимательных глаз мастера Платона. По дорожке сада к ним спешил мужчина в богатой одежде, расшитой чрезвычайно искусно цветами и травами. Войдя в калитку, мужчина направился прямо к следователям, звеня толстенной золоченой цепью, на которой, словно тарелка, висела большая медаль бургомистра.

Мужчина, миновав поклонившегося ему Паливеца и даже не удостоив вниманием нагло глазевшего на него Йошку, направился прямиком к пану Платону и обратился к нему с вопросом:

— Надеюсь, у вас имеются все необходимые документы, кои подтвердят ваше устремление в дом, вход в который охраняется местной властью по приказу Его Величества короля Рудольфа II?

Пан библиотекарь предъявил ему пергамент, коим был снабжен перед отъездом, и только после тщательного его изучения пан бургомистр несколько поостыл.

— Разве пану не доложили еще вчера о нашем приезде? — спросил мастер с удивлением, показавшимся ученику несколько наигранным. — Пан сторож, что охраняет заставу.

Бургомистр немного смутился:

— Да, он доложил мне, что приехали какие-то люди, но, будучи неграмотным, не смог разобрать, что написано в вашем пергаменте.

— Я и мой ученик расследуем дело об исчезновении Карла Новотного, — заявил Платон. — Поэтому для начала мы бы хотели взглянуть на его жилище, по всей видимости последнее место, в котором находился пан алхимик перед своим таинственным исчезновением. Очень хорошо, что вы подошли, так как вы и пан трактирщик, — кивнул он в сторону стоявшего в сторонке Паливеца, — заходили в домик, перед тем как закрыть его. Нам необходимо, чтобы вы все внимательно осмотрели и удостоверились, что все на месте, — сказал королевский библиотекарь и еще раз вошел в дом. — Только прошу вас ничего не трогать из обстановки, а если вспомните, что уже что-то трогали, то сообщите мне.

Бургомистр, Йошка и трактирщик последовали за ним, снедаемые необъяснимым волнением, любопытством и боязнью. Пан Платон приказал ученику достать прихваченные с собой листы бумаги, на которых тот должен был начертать внутренний план домика и всей обстановки в нем, к чему Йошка тотчас же и приступил, Оказалось, что пан алхимик жил весьма небогато, о чем мог судить юноша, глядя на бедную обстановку и внутреннее убранство домика. Похоже, что бургомистр и трактирщик думали о том же самом, так как представитель местной власти укоризненно покачивал головой, гремя массивной золоченой цепью, а Паливец, оглядевшись по сторонам и не найдя никакого видимого колдовства, стал поминутно высокомерно цокать языком. Пан Платон Пражский же, совершенно не обращая внимания на эти глупости, со всем вниманием и тщательностью принялся подобно настоящему следователю изучать обстановку.

Домик был разделен на две части. В первой части была прихожая, приемная зала и одновременно кабинет ученого. Вторую же занимала спальня. Сами части были разделены тонкой перегородкой из досок с печкой посередине. В зале или кабинете, как Читателю будет угодно, стоял письменный стол, весьма простой по конструкции, шаткий стул да ларь в углу, где хранилась одежда. Вторую комнату, спальню, занимала кровать, более походившая на простой лежак, и комод, набитый разным нужным и ненужным хламом. Видно было, что пан алхимик совершенно не уделял внимания модным изыскам комфорта, предпочитая им удобство и простоту. Таков был всеобщий вывод оглядывавшихся по сторонам людей.