— Мы не мясники, — с горечью произнесла Эмбра, когда Хоукрил рванулся вперед, а длиннозуб оторвался от своей жертвы и с быстротой молнии взобрался на ближайшую стену. — Неужели все они должны умереть?

Краер оглянулся на нее и мягко ответил:

— Да. Для этого и устраивают ловушки. Тебе станет легче, если ты будешь считать это очисткой Аглирты от тех смутьянов, которых мы сможем достать, учитывая то, что мы можем достать только тех, кто решил явиться сюда и попытаться нас убить?

Эмбра взглянула на него, лицо ее было таким же бледным, как и у помощницы жреца.

— Д-да. Да, мне уже легче.

Краер смотрел ей в глаза долгим взглядом, пока воины кричали и умирали в проходе, потом сказал:

— Добро пожаловать, госпожа баронесса, приступайте к обязанностям королевского героя. Или, если уж на то пошло, к обязанностям короля. Они, в сущности, не так уж отличаются от работы садовника. Подкармливай, где можешь, и подрезай лишнее.

Он встал среди трупов, бросил быстрый взгляд в проход, увидел, что сражение почти закончилось, и снова перевел взгляд на волшебницу.

— Это не намного отличается от того, что делал твой отец, но мы занимаемся этим совсем по другим причинам… и в отличие от него, хвала Троим, ты не получаешь от этого удовольствия.

Эмбра Серебряное Древо посмотрела на квартирмейстера и прошептала:

— И все это из-за того, что ты пришел стащить у меня платья, чтобы поесть?

Краер пожал плечами.

— Я был воином Черных Земель до той ночи, госпожа. Так же, как фермер в Долине, или виночерпий, или юная женщина, которую хотели превратить в «живой замок», я делал то, что должен был сделать.

Эмбра кивнула, и они вместе пошли к Хоукрилу и длиннозубу.

— А когда ты колебался, или уставал, или тебе все это надоедало? — спросила она и махнула рукой в ту сторону, где только что сидела. — Что тогда тебя удерживало?

Краер махнул рукой вперед, где возвышались могучие плечи в доспехах:

— У меня был Хоукрил. А у него — я.

Она задумчиво посмотрела на него и ничего не ответила.

— Новое колдовство, — ворчливо сказал им Хоукрил, когда они подошли к нему, и приподнял мечом окровавленный рукав.

Помощница жреца выглядела очень юной и очень удивленной. Она лежала на спине в проходе, уже мертвая. Одна из ее изящных, покрытых чешуей рук оканчивалась чешуйчатым змеиным телом, а на месте ладони была голова змеи с длинными клыками. Эта голова была почти отделена от шеи ударом меча, и текущая из нее кровь имела пурпурный цвет, тогда как кровь жрицы была красной.

— Мне пришлось убить ее дважды, — проворчал Хоукрил, и лицо его потемнело от гнева. — Я проткнул ее — вот так, — и она не смогла меня укусить, но будь я проклят, если она не начала тут же исцеляться, прямо у меня на глазах. Я снова ее рубанул, и снова рана исчезла, и кровь перестала течь. Я попытался отделить змею, вот здесь, но нет, она все равно исцелялась. Она не умирала, пока я не прикончил саму женщину. Эта змея ею питалась!

Эмбра глубоко вздохнула и внезапно отвернулась. Краер и Хоукрил смотрели, как дрожали ее плечи в латах. Квартирмейстер кивком головы велел латнику подойти и утешить девушку, а потом поднял голову к длиннозубу.

— Ты в порядке? Я видел, как эти обломки заколдованных костей попали в тебя.

Длиннозуб выразительно пожал плечами. Затем немного отошел в сторону по потолку и показал передней лапой направление. Краер кивнул.

— Нам сюда, герои, — сказал он и шагнул в дверной проем. — Сараспер говорит, что к нам приближаются другие драчливые гости.

Проходя мимо девятого трупа, Бархатная Лапа улыбнулся холодной, невыразительной улыбкой. Этот труп болтался в окне, плечи его придавил падающий камень-ловушка. Через окно воин пытался заглянуть в нижнюю комнату, а в это время сверху упал камень и раздавил его.

Уничтожать опасных типов. Гм-м… если бы только бароны лично попадали в подобные ловушки и гибли.

Сок итрабы почти стерся на перчатках и подошвах Бархатной Лапы. Скоро хождению по потолку придет конец, но он уже почти на месте. Единственные комнаты, где Банда Четырех могла отдохнуть с удобствами и в безопасности, находились в южном крыле Дома Безмолвия, а единственный путь туда лежал через комнату, в которой стоял сильно изрубленный, усыпанный драгоценными камнями Трон Серебряного Древа. Если у него будет время подготовиться, эта комната скоро станет общей могилой всех четверых. Если нет — он затаится и подождет: случай еще представится…

Трон выглядел почти так же, как в последний раз, когда он его видел. Вокруг него на стенах стало меньше гобеленов, насколько он помнил, а те, что остались, ничем не отличались от запыленных тряпок. Время все пожирает, это правда. Все равно, главное, что сохранились колонны, они-то и скроют следы подготовки.

Лустус по прозвищу Бархатная Лапа работал быстро, он натягивал веревки, привязывал их к крюкам и щедрыми горстями поливал соком итрабы из мешочка у пояса. Закончив, он встал на заранее выбранное место, под самой большой колонной, и осторожно окунул кончики пяти метательных звездочек в сонное зелье. Оно стоило очень дорого и быстро высыхало, а высохшее становилось безвредным, но он знал, что долго ждать ему не придется.

Действительно, он успел сделать лишь пару вдохов. Банда Четырех быстро появилась с той стороны, откуда он их и ждал. Они торопливо и не слишком осторожно двигались по знакомому маршруту. Коротышка шел впереди, латник — на шаг сзади. Бархатная Лапа ждал: Эмбра Серебряное Древо должна пасть первой.

Вот она. Ее лицо белело в темноте, маленькая лампа в руке латника почти не освещала ее лица. Бархатная Лапа тщательно прикинул расстояние, в последний раз примерился, с привычной осторожностью взял метательную звездочку и сделал бросок.

Он пригнулся и подхватил следующую звездочку, не дожидаясь результата. Старика можно игнорировать, его заклинания действуют слишком медленно, чтобы навредить ему, но лат…

Боги, как быстро они реагируют! Гигант уже бросился вперед. Наверное, они заметили взмах его руки! Бархатная Лапа дернул за веревку, висящую рядом с ним, и изо всех сил метнул вторую звездочку, но не в бегущего к нему латника, а в маленького человечка в кожаных штанах, который ринулся в сторону.

Сеть полетела вниз, словно темное, бесшумное облако, ее вес не дал ей отклониться, но меч воина был высоко поднят, и он бежал очень быстро; возможно, он даже сумеет прорваться…

Вторая звездочка не попала в квартирмейстера. Бархатная Лапа схватил еще две штуки и отпрянул от колонны на тот случай, если коротышке удастся обогнуть ее. Эмбра уже падала, звездочка раскроила ей щеку. Она вырвала ее из раны, но все равно падала. А где же старик?

Сеть окутала латника и его меч, но он продолжал бежать вперед, изрытая проклятия и кромсая сеть мечом. Сок заставит ее прилипнуть к нему и окутать, будто саваном, так что если Бархатная Лапа будет держаться подальше…

Краер прыгнул на него из темноты, но у Бархатной Лапы оставалось время для двух метких бросков. Первый был отбит ловким кинжалом, но это движение на секунду оставило квартирмейстера незащищенным, и он повалился лицом вперед на то место, где только что стоял нападавший.

В это мгновение Бархатная Лапа наклонился за последней метательной звездочкой, совсем рядом с неистовствующим громадным воином. Трудно будет ранить ею облаченного в тяжелые латы, поэтому…

Что-то с силой ударило его в лицо, что-то большое и мощное, покрытое мехом, обхватило его голову, оно слабо пахло какой-то кислятиной. Самый дорогостоящий из наемных «смертоносных теней» во всем Силптаре успел лишь удивиться, что бы это могло быть, когда длиннозуб почти лениво крутанул его голову на шее и… оторвал ее.

Худое безголовое тело в кожаной одежде прыгнуло вперед, как гротескная лягушка, судорожно махая руками и ногами, напоролось на сеть и свалилось на нее. Сеть натянулась, что помогло яростной силе Хоукрила и его острому клинку прорубить путь к свободе. В течение нескольких секунд латник с проклятиями рубил и рвался из стороны в сторону, пока наконец не освободился. Он начал дико озираться по сторонам в темноте, которая не была абсолютной, но все же не позволяла ему ничего толком разглядеть.