И Панько, круто развернувшись, быстрым шагом направился в сторону шалаша и смирно пасущихся казацких лошадей.

Едва сутулая фигура Панька скрылась за холмом, гепард жалобно заскулил и стал тормошить крепко спящего Байбуза, хватая зубами за жупан и шаровары. Но все его усилия ни к чему не привели. Тогда зверь опять схватил хозяина за шиворот и потащил к Днепру. Несмотря на то, что запорожец весил вдвое против антилопы, обычной добычи гепарда, сильный зверь довольно быстро приволок Остапа ближе к воде. После чего забрел передними лапами в воду и стал что-то ворчать и мяукать. Не слишком громко, но требовательно, время от времени с силой похлестывая себя по бокам хвостом. И не прекращал этого до тех пор, пока посреди Днепра не образовался небольшая воронка, а из нее не высунулась по пояс стройная девичья фигурка.

И всем была пригожа возникшая из глубины вод девица, – и статью и лицом, вот только кожа ее лазурная больше напоминала стеклянную вазу, заполненную водой, нежели живое тело.

– Зачем звал, четвероногий братец? – напевно спросила бродница. – В чем нужду имеешь, что право призыва использовал? На засуху не похоже, – и шаловливо брызнула на гепарда водой.

Но Пайда только заворчал в ответ.

– Ой, какой тут красавчик лежит! – воскликнула тем временем шалопутная девица, заметив Байбуза. – Спит? Сейчас я его поцелую, и станет сон у казака сладким-сладким, крепким-крепким… – и стала приближаться к берегу.

Гепард молниеносным прыжком оказался между Байбузом и бродницей. Недовольно заколотил хвостом по бокам и оскалил клыки.

– Что такое? – опешила от неожиданности лазурная девица, уже шагнувшая на берег. – Ты защищаешь человека? Странно, но интересно. Неужели ты из-за него меня позвал, четвероногий брат? Тогда объясни, что я должна сделать. Потому что угрозы для его здоровья я не ощущаю. Казак и сам вскоре проснется.

Пайда наклонил к запорожцу лобастую голову и нежно лизнул его в лицо.

– Разбудить? – удивилась бродница. – Зачем? – и опять повторила почти дословно свои резоны. – Злой магии я не чувствую, а поутру он и сам проснется. Вернее, даже до рассвета…

Гепард громко фыркнул и еще раз лизнул Остапа, чуть сдвигаясь в сторону, чтоб девица смогла подойти к казаку ближе.

– Да, ты прав, – согласилась та, возложив прохладную руку на пышущий жаром лоб парня. – Теперь и я вижу, что без злого умысла не обошлось. Вот только сон-зелье какое-то странное, не здешнее… но и не опасное совсем. Всего лишь голова, как встанет, немного поболит, будто с перепою.

Пайда коротко рыкнул.

– Настаиваешь? Ну, будь по-твоему. Может, я и в самом деле чего-то не знаю, или не понимаю. О-хо-хо, заругается староста водяной, что я опять не в свое дело влезла, – вздохнула бродница и стряхнула с кончиков пальцев несколько капель воды. Да так ловко, что две из них упали на глаза Остапу, а одна – самая крупная, свалилась прямо в приоткрытый рот парня.

Это помогло… Байбуз, отплевываясь и кашляя, подхватился с земли, смачно выругался и конфузливо захлопал глазами, услышав рядом с собой звонкий девичий смех. Обернулся на голос, чтоб извиниться, но бродница столь молниеносно, что даже Пайда не успел заметить ее движения, чмокнула парня в щеку, крутнулась на пятках и, шаловливо обдав всех брызгами, прямо с берега плюхнулась в реку.

– За тобой должок, казак… Помни! Если не я, то одна из сестер его обязательно стребует! – крикнула на прощание, весело хохоча, и сгинула в глубине.

Байбуз растерянно провел рукой по мокрому лицу и помотал головой.

– Что за напасть? Неужели я задремал? Вот незадача… Хорошо, что не видел никто. А то б в жизнь не отмылся от позора. Только, как это я на самом берегу реки очутился? Скатился с кургана что ли?..

Осмотрев следы, Остап сумел бы разобраться в случившемся, но в это время из-за Днепра, со стороны брода отчетливо донеслось негромкое конское ржание.

Позабыв обо всем, дозорный, в несколько прыжков взлетел на вершину холма, поглядел вдаль и обмер. В ярком отражении звезд, на дальней отмели, между островами Тивильжан и Перун, отчетливо виднелось множество лошадей и людей. Не меньше нескольких сотен… Людоловы! Орда!

Страха Остап не ощутил. Собственно, ничего сверхъестественного не случилось, именно для этого и выставлен дозор у брода, чтоб предупреждать о появлении татар. Но в любом случае следовало поторопиться, теперь важна каждая минута.

Байбуз громко свистнул, швырнул в товарищей первым подвернувшимся под руку камнем и заорал что было мочи:

– Лис! Максим! Вставайте! Татары!!! Тревога!

Но товарищи даже не пошевелились, а Панька вообще нигде не было видно.

Понимая, что каждое потерянное мгновение может стоить ему, да и не только ему, жизни – молодой запорожец прибегнул к жестокому, но испытанному способу. Он зачерпнул рукой из очага горсть тлеющих угольков, раздул их на ладони, и всыпал полыхнувший жар за голенища сапог своим товарищам. И пока те, ругаясь и размахивая обожженными ногами, приходили в себя, бросился разжигать сигнальный огонь на «фигуре».

Не сразу, но все же боль от ожогов, как прежде капли воды, победила злое колдовство, и оба казака с воплями вскочили на ноги, – но тут же резво брякнулись наземь и стали стаскивать сапоги.

– Совсем сдурел, Остап?! – заорал возмущенно Максим. – Что за ребячество?!

– Какого лешего? – вторил ему рыжий Лис. – Вот погоди! Сейчас я тебе задам перцу!

Но, как только щедро пропитанный дегтем и облитый смолой тростник на сигнальной вышке занялся густо чадящим пламенем, оба запорожца притихли.

– Эй! Что случилось?!

– Неужто татары? – первым опомнился Гарбуз.

– Орда, братцы!.. Много… Уже к Перуну доплывают, – ответил Остап, ткнув пальцем в сторону Днепра, а сам приказал гепарду:

– Пайда, ищи Нечистого! Чтоб мне с этого места не сойти, если без его рук тут не обошлось.

Зверь растерянно затоптался на месте, потому что вредный незнакомец, который вонял, словно падаль в жару, теперь исчез, не оставив по себе даже легкого запаха. У гепардов, охотящихся преимущественно из засады, чутье существенно уступает волчьему или собачьему, но не настолько, чтоб не взять след такой вонючки.

– Странно, – покрутил головой молодой запорожец, заметив недоумение четвероногого друга. – Ладно, брось, после разберемся.

– Зачем он тебе сдался? – удивился Максим. – Если ушел раньше, его счастье, а нет – выкрутится как-нибудь. Не маленький…

– Думаю, что этот песий сын нам какую-то гадость в табак подмешал, вот мы и уснули, как убитые.

– Да, так могло быть, – подумав немного, кивнул Гарбуз. – Но теперь это не важно. Слава Богу, «фигуру» зажечь мы успели, люди предупреждены, – пора самим ноги уносить. Айда, хлопцы! По коням!

Дозорные бросились к лошадям. Взметнулись в седла и с места в карьер рванули в степь.

– Алла! Алла! – заверещали у них за спинами несколько басурман из передового десятка, заметивших, что добыча ускользает.

– Ну, теперь держись! – заорал себе и товарищам Гарбуз. – Выносите, родимые! Спаси и помилуй нас, Матерь Божья!

– И про угодников не забудь, Максим! – чуть насмешливо прибавил Лис. – Вместе им сподручнее будет.

– Ничего, ничего… Нам бы только до плавней доскакать. А там спрячемся так, что сам дьявол не сыщет! – прокричал в ответ Гарбуз. – Лошадей жаль! Пропадут ни за понюх табаку! Басурмане обязательно выловят!

– А Пайда зачем?! – проорал в ответ Остап. – Не бойся, выручит зверюга! Ему не впервой…

Грозно порыкивающий гепард мчался огромными прыжками чуть позади казацких коней, и это подгоняло их лучше самых острых шпор. Тогда как бахматы татар, чуя впереди дух хищника, бежали не так прытко, как могли бы.

– Погоняйте, братцы! Погоняйте! – завопил Лис, который уловил миг и оглянулся. – Басурмане луки вытаскивают! Поняли, что не догонят! Быстрее!

И тут же в воздухе фыркнуло с десяток стрел. К счастью, все мимо.

С каждой минутой поросшее камышами речище и спасение было все ближе. И как только под копытами заплескалась вода, казаки вскочили на седла и, оттолкнувшись, от конских спин, со всего маху сиганули подальше от берега, на глубину. Но, только двое…