– Слушай, Даша, не с кем поделиться. У тебя есть время?

– Да, говори. Что там у тебя? – ответила Даша, – Я собиралась тебе позвонить. У меня такое! Сначала ты.

– Сейчас я проводила парня. И знаешь, такой, нормальный, без этих всяких глупостей. Простой. И так мне моя жизнь осточертела. Куда деваться не знаю.

– Да что случилось?

– Случилось. Хочу с этой несчастной работы уйти. Достал меня, этот Леонидович. Проходу не дает. Ненавижу. Ты понимаешь?

– Да постой. Ты говорила, что он хороший.

– Дело не в нем, а во мне. Не хочу больше с ним…

Обе девушки были интеллигентными и в выражениях сдержаны. Никакого там мата и прочих подробностей. Все аллегории, метафоры.

– Понимаю. Разлюбила.

– Я разве говорила, что люблю?

– Но вначале вроде того было.

– Да не было ничего ни в начале, ни в середине. – Эля начинала нервничать. – Он начальник, я подчиненная. Вот и все.

– А что поделаешь. Вот у меня ситуация. Тоже начальник и замуж зовет.

– А ты что?

– Думаю. Надо с родителями посоветоваться.

– А жить где будете?

– У него квартира. В этом смысле все нормально. Говорит, « закончишь институт, сделаю своим замом». А ты понимаешь, что это такое?

– Как я тебе Завидую. У меня все не как у людей. Еще этого Владимира предложил мне, чтобы держать на контроле. Ты видишь, на каком я дне.

– Знаешь, я поговорю со своим Стасом. Хочешь?

– А он что может?

– Он же начальник. Ему нужны работники, и он искал секретаря, кажется.

– Спроси, если можно. Ты меня знаешь. Я умею все с бумагами и на компьютере.

– Ты пока подожди увольняться. Ведь твой этот Леонидович так тебя просто не оставит.

– Пока.

– Пока. Звони.

14

Эля долго не могла уснуть в тот вечер. Вся ее жизнь, ее работа в антикварном магазине показались ей чем-то не имеющим к ней отношения, вся эта суета последнего времени, все эти странные отношения с мужчинами, а вернее сказать с одним, с Виктором Леонидовичем, ей были неприятны, и страшные впечатления от этих искусственных отношений, когда она не принадлежала себе. И она возвращалась к воспоминаниям о своей жизни до встречи с этим страшным человеком, сделавшим ее рабой, подавившим ее волю

. Ей было сейчас плохо, и странным образом мысли ее крутились вокруг Владимира, который ей показался искренним и естественным человеком, так не похожим на всех этих бизнесменов, окружавших ее. Ей стало себя жалко, и она тихо заплакала, когда представила себе, как все по-другому у Даши. В этот момент ей казалось, что в ее жизни все ненормально, и она подумала о том, как было бы хорошо, если бы все это куда-то ушло.

Через некоторое время она пришла в себя и стала обдумывать, как ей изменить свое теперешнее положение. Она поняла, что этот Виктор Леонидович ее не оставит в покое до тех пор, пока не случится что-то… Она с ужасом подумала, что была на один шаг от надвигающейся катастрофы, в которую хотел ее втянуть Виктор Леонидович. И тут она вспомнила выражение лица Владимира, когда он догадался о том, что его хотят использовать. Эля приняла успокоительное, и только после этого смогла успокоиться.

Деньги, которые ей удалось скопить за последнее время, она держала в банке, и при подсчете их хватило бы на какое-то время, если бы она вдруг решила бросить надоевшую работу, тем более что ей стало казаться, что приближается катастрофа.

Она чувствовала, что Виктор Леонидович что-то замышляет, – она - то знала, что в его бизнесе дела плохи, что прибыли почти нет, и того мизера, который удавалось получить, едва хватало на оплату аренды. Кто-то из сотрудников уже уволился, только Владимир был из новеньких, который ничего этого не мог знать, и то, что его нужно было взять на контроль, говорило о надвигающейся катастрофе.

Эля не верила тому, что Даша сможет ей помочь, и восприняла ее желание помочь за простую вежливость. Эля не могла знать всех подробностей жизни подруги, выглядевшей успешной, до конца не зная, чем конкретно заполнена ее жизнь. А Даша больше придумывала, чтобы увериться в том, что в ее жизни все хорошо. Она не знала, что «начальник» – это совсем не то, о чем она думала.

У этого Стаса, а это был школьный друг Владимира, была странная должность посредника в делах. Стас уже понял, что женщине понравившейся надо представляться «начальником», чтобы кроме любви вызвать у нее чувство уважения. Он не мог рассказать обо всех подробностях своей деятельности, которая была сопряжена с какими-то странными поездками к непонятным людям, где его роль ограничивалась простой передачей документов, значительность которых он должен был понимать по тому, как ему это преподносилось. А в трудовой книжке он числился простым разнорабочим.

Странное это было время, когда все, кто хотел как-то возвыситься, должны были что-то нарушать. Вся жизнь вокруг распалась на бесчисленное множество людей, предоставленных самим себе, и каждый был хозяином своей жизни, и в этой жизни должен был не пропасть, а каким-то боком прислониться к пирамиде, которые вокруг строили ловкие и сообразительные. Вовремя нужно было “взять” и вовремя нужно было отойти в сторону.

Стас, бросил училище, и был в одной из таких пирамид, где занимал маленькую должность посредника по передаче информации и должен был лично передавать те бумаги, которые ему вручали. Иногда он заглядывал в них, но понять смысл того, что там написано, не мог и не старался, проявляя, таким образом, тупость и леность ума. Его потому и взяли на эту должность, что он ни с кем не был связан, и мало что мог понять в тех цифрах, которые мелькали перед его глазами.

15

Одни все в жизни начинают с чистого листа, а у других жизнь идет по - писанному, и кажется, что вторым легче, но это такая же иллюзия, как и то, что первым труднее. Трудно когда однажды понимаешь, что кто-то преуспел, потому что ему кто-то что-то подсказал, или научил, как жить. А тебе до всего нужно самому додумываться.

И этот «кто-то» вызывает ЗАВИСТЬ своими успехами у тех, кому надо всего добиваться своими силами. И если природных способностей недостаточно для осуществления своих планов, тогда и попадают в сети к ЗАВИСТИ те, у кого внутри проживают ее бактерии. Они быстро начинают размножаться и тормозят естественный ход жизни, вдруг принимающий сигналы, что вот и я хочу этого, и осуществление этого желаемого тормозится ЗАВИСТЬЮ, сила которой такова, что побороть ее невозможно одним усилием воли.

ЗАВИСТЬ живет независимо, пожирая, сжигая все хорошее, и оно пропадает, и тогда жизнь окрашивается в серые, унылые тона. И тут встречаются на пути опытные, желающие подчинять себе все вокруг, – и гибель неминуема от желаний, невозможность осуществления которых программирует ЗАВИСТЬ.

Стас однажды стал догадываться, что его используют, и сразу его радостное настроение стало изменяться – тревога, предвестник плохого, заползла в душу и притаилась, разъедая то пространство его жизни, которое раньше было занято действием. Скорость всего стала замедляться, и однажды Стас почувствовал такую усталость, что, придя домой, прошел в комнату и лег на диван. Он вспоминал события последнего времени, и не понимал, что его угнетает.

«Да, – рассуждал он сам с собой, – я ушел от того дела, которым должен был заниматься. Это мне было не нужно. Что я нашел? Свободу? Где она? Я как прикованный на галере, передаю непонятные мне бумаги непонятным людям, для чего не знаю сам. А что дальше? Деньги уйдут на свадьбу, а зачем она?». И тут он понял, что находится в двойном рабстве, – и от приближающейся свадьбы, и от утомительной работы.

«Зачем все это? Когда же, как не сейчас жить», – он не знал точно, что он под этим подразумевал. Он вспомнил свою старенькую машину, свой потертый костюм, и ему очень захотелось купить новый костюм и новую дорогую машину, и ЗАВИСТЬ со всей силой стиснула ему горло своими жесткими руками, и сразу образ главного топ-менеджера во всем блеске его атрибутов – одежда, машина, стрижка – встал перед глазами Стаса, и он почувствовал, как боль концентрируется в области затылка и ему трудно дышать.