— Я заметил, — довольно весело ответил жених.

Карлота не поднимала ресниц.

— Я готов выпить чаю, — добавил он, когда она так и не заговорила.

Элинор наконец оставила их одних и ушла посмотреть, что делают рабочие в большом зале. Они устанавливали на потолке большие стеклянные шары из сотен зеркал. Эти шары должны были вращаться во время танцев при потушенном главном освещении. Приглушенный свет настенных бра будет отражаться в зеркалах во время вращения шаров. Элинор сверилась с записями и нахмурилась.

— Их должно быть восемь… четыре с каждой стороны… и один побольше в центре, — сказала она.

Только один из рабочих говорил по-английски. Он перевел ее слова мастеру. Тот ответил:

— Большой шар разбили, поэтому мы устанавливаем по три с каждой стороны, один в центре и один — над возвышением для музыкантов.

Элинор покачала головой. Она достаточно хорошо знала графа, чтобы понять: он хочет получить то, что хочет.

— Как разбился большой шар?

— Мы его уронили, сеньорита.

— Значит, надо сделать новый…

— Но это очень дорого, сеньорита.

— Ничего. Сейчас же свяжитесь с фирмой и закажите.

Человек повернулся к мастеру, который наконец кивнул и отдал приказ. Они прекратили работу и получили новые инструкции. Когда Элинор ушла, работникам пришлось начать переделывать все, что сделали почти за весь день.

Она вздохнула. Может, стоило просто прекратить работу? Пусть бы они занялись чем-то еще до возвращения Мигела.

Но она зря беспокоилась. Узнав о том, что Элинор сделала, Мигел похвалил ее. Она подумала, что он выглядит ужасно усталым и расстроенным. Интересно, что случилось? Супруги явно не помирились. Элинор даже подумала, что, возможно, ошиблась и граф ездил вовсе не к жене. В конце концов, она полагалась только на свою интуицию.

Дон Мигел приехал поздней ночью. Карлота уже спала. Но Элинор почему-то не могла заснуть. Она знала, что граф вернется около полуночи. Казалось, он удивился, застав ее в маленькой гостиной, и вообще был каким-то нетерпеливым. Элинор пришла к выводу, что он не хотел ее видеть, потому что он минут пять послушал ее отчет о работе, подавил зевок и сказал, что идет спать.

Во всей округе предстоящее бракосочетание Карлоты и Санчеса было главной темой для разговоров. Карлота была прекрасна в ниспадающем каскадом складок белом платье. Когда она вошла в церковь об руку с братом, послышались изумленные возгласы. Оба выглядели такими благородными, а граф — таким гордым и привлекательным. Элинор тоже была очень красива в платье подружки невесты из бархата цвета берилла с розовой отделкой. Увидев Карлоту, она почувствовала, что у нее от восхищения дух захватило. А потом она встретилась взглядом с ним… его глаза потемнели, а губы сжались. А затем он отвернулся. Элинор смотрела на его профиль и недоумевала. Казалось, он вдруг рассердился до боли.

Девушка с трудом сглотнула. У нее першило в горле. Дни после возвращения графа не принесли ей счастья. Мигел замкнулся в себе. Все возвращалось на круги своя. Он говорил с ней только при необходимости, а оставшись с ней наедине, немедленно вставал, оправдываясь, что в кабинете его ждет много работы. Элинор подумалось, он добивается, чтобы она утратила к нему интерес… и ей вдруг пришло в голову: может, Мигел мечтает, чтобы она поскорей уехала?

Она рыдала у себя в комнате, страшно несчастная. Однажды он заметил ее заплаканное лицо, но ничего не сказал. Она умоляюще смотрела на него, но Мигел резко отвернулся. Элинор сознавала, что он тоже несчастен. Она хотела с ним поговорить и все выяснить. Однако не осмелилась. Зато ясно осознала свое положение — она здесь только служащая, девушка, которая работает компаньонкой графской сестры.

На приеме она сидела рядом с ним. Граф вел себя вполне дружелюбно. Он разговаривал с ней и улыбался, а потом несколько раз приглашал потанцевать.

— Могу я воспользоваться случаем и сказать, как ты сегодня прекрасна?

Это был их первый танец, и девушка тут же оробела. Ей не давали покоя его близость и магнетизм… и то, что ей очень, очень долго предстоит вспоминать об этом.

— Тебе нечего сказать, моя дорогая?

Моя дорогая… Он не называл ее так с тех пор, как вернулся. Теперь эти слова причинили ей боль, губы непроизвольно задрожали.

— Но… но здесь сказать н-нечего.

Элинор чувствовала: он прекрасно понимает ее несчастье и удивление. Но Мигел лишь сказал:

— Нет, дорогая Элинор, здесь есть что сказать.

Она быстро подняла на него глаза и заморгала, пытаясь сдержать слезы.

— Ты такой странный, Мигел, — прошептала она. Ей страстно хотелось, чтобы он откровенно поговорил с ней, объяснил, что произошло. — Я… я совсем тебя не понимаю.

Он глубоко вздохнул и на мгновение крепко прижал ее к себе. Не говоря ни слова, он прошел с ней в центр зала, чтобы не отделяться от других танцующих пар.

Санчес позже нашел Элинор и разразился словами благодарности:

— Спасибо, дорогая Элинор, за то, что вы нам помогли. Я никогда этого не забуду.

— Я ничего не сделала, — возразила девушка.

— Я навсегда запомню, — возразил Санчес, — что благодаря вам мы с Карлотой смогли пожениться. И если когда-нибудь смогу отплатить вам тем же, я ничего не пожалею… не важно, когда или во что мне это обойдется. — Его голос, полный искренности, дрожал. Он говорил так, будто действительно надеялся, что придет день, когда он сможет отплатить ей. Элинор улыбнулась и поблагодарила. Она-то знала, что такого случая не будет.

Супружеская чета в полночь вылетала из Лиссабона в Мехико. Там им предстояло провести медовый месяц в красивом особняке одного из дядюшек Санчеса, который гостил у родственников в Штатах.

— Как скучно становится, когда со свадьбы исчезают новобрачные. — Мигел снова танцевал с Элинор.

На этот раз она сумела заговорить обычным голосом, несмотря на ком в горле.

— Чудесный праздник, Мигел. Ты прекрасный организатор.

— Опыт, — довольно беспечно ответил граф. — У нас часто бывают большие и важные вечеринки.

Она кивнула и прижалась головой к его плечу.

— Наверное, Рождество в Португалии — незабываемо. — «Особенно в доме такого великого идальго, как Мигел», — добавила она про себя.

— Рождество… — Он запнулся. Но потом бодро сказал: — Да, Элинор, мы празднуем Рождество по-особенному.

— А меня здесь не будет. — Ей пришлось это сказать. Должна же она узнать, как он отреагирует. Реакция чуть не стоила ей жизни. Она всем сердцем пожалела, что не промолчала.

— Значит, ты решила уехать? — В его голосе не было ни возражений, ни убеждений.

Она подняла к нему побелевшее лицо и неуверенно ответила:

— Да, Мигел, я решила уехать.

— Тогда мне нечего сказать. Остается только поблагодарить тебя за твой приезд и за… за все. — Он замолчал и яростно схватил Элинор в объятия. В этот миг смолкла музыка, избавив их от неловкости.

Вечеринка закончилась.

Элинор повела детей на прогулку, чтобы те насладились видом весеннего пробуждения природы. Дети собирали цветы и травы на берегу реки. Она все время была настороже.

— Сьюзен, отойди от края.

— Я умею плавать, мисс Солуэй… то есть если упаду.

— Гораздо проще не падать.

Сьюзен засмеялась, но послушалась.

— Заманчиво, правда, мисс Солуэй? — Стивен с озорной улыбкой медленно приближался к реке.

— В таком случае, — ответила Элинор, — мы уйдем подальше от реки — в поле.

— О нет! — раздался нестройный хор голосов.

— Перестаньте, Сью, Стив! — сердито закричала Эврил. — Из-за вас, дураки, нас всех накажут!

Через полчаса они вернулись в школу с цветами и растениями.

— Игры! Конфеты! — Эврил оставила свои сокровища на парте и выбежала из класса.

Остальные помчались следом. Элинор пришла в учительскую и села в большое кресло. Директор улыбнулся ей и спросил о прогулке.

— Надеюсь, никаких трупов?