Владимир, проведший неплохой день в компании, теперь едва приходил в себя. Надо же! Дуэль завершилась попойкой в недурной компании… Браво! Он от этого дня ждал худшего… Нет, не удалось ей испортить жизнь ни ему, ни бедняге Кириллу. Ах, женщины! Владимир уж не верил, что Лиза тут ни при чем. Непременно что-то было, раз Буянов и поэт так взвились…
— Владимир? — услышал он позади себя неуверенный голос.
«Она!» — мелькнуло в голове.
Он обернулся.
— Что?.. Что с вами?..
«Да он, кажется, пьян, — подумала Лиза. — Вот еще новости…»
Она с опаской покосилась на молодого человека, но уйти не решилась.
— Елизавета Павловна, — медленно произнес он. — Это вы…
Он был вовсе не так уж и пьян, но теперь ему стало дурно. Хмель ударил в голову и вызвал к жизни все те сомнения и переживания, что последнее время не давали ему жить.
— Я рад, — продолжал он. — Нам надо поговорить…
— Да, надо, — согласилась Лиза, хотя она уже сомневалась в затеянном.
Незачем было ей сюда спускаться, право!
— А, может, я пойду и мы поговорим завтра? — вдруг испугалась она.
— О нет! — воскликнул Владимир.
Чтобы не дать ей уйти, он двинулся вперед и внезапно покачнулся.
— Вы пьяны… — с отвращением сказала девушка.
— Да, пьян, — спокойно ответил он. — Из-за вас…
— Из-за меня? — удивилась Лиза. — Из-за меня стрелялись сегодня, из-за меня вы теперь пьяны? Что Кирилл Михайлович… он жив?
— Кирилл? — протянул Владимир. — Вас так волнует его жизнь?
— Волнует!
— Вы, может, любите его? — усмехнулся Воейков.
— Прекратите немедленно! Он жив?
— Жив. Хотя лучше ему было бы умереть. Ведь вы, кажется, отвергли его чувства?
— Да что вы такое говорите? — крикнула Лиза. — Что с ним?..
— Надо же, как вы страдаете, — проговорил он. — Я и не знал, что вы испытываете к нему такие пылкие чувства… Но это все ваше кокетство виной! — обвинил ее Владимир.
— Мое кокетство? — Лиза, глядя на него, испытывала самые противоречивые чувства, но гнев был самым сильным.
Владимир с трудом дошел до дивана и упал на него.
— Возможно, вам приятно было бы узнать, что кто-то погиб из-за вас… Но не обольщайтесь, — говорил он. — Оба живы… Они даже не стрелялись толком… А потом мы все отправились отпраздновать…
— Что отпраздновать?
— Как что? Что все завершилось таким приятным и дружеским образом… — Он пристально смотрел на Лизу.
Она не замечала ни его взглядов, ни его насмешки.
— Слава Богу!.. Все живы… — прошептала она.
— А главное, жив Кирилл, — прибавил он.
Девушка посмотрела на Владимира. Тот не сводил с нее горящих глаз, и она, неверно истолковав его взгляд, бросила:
— Да, я рада, что он жив! Неужели вы думаете, что я желала его смерти?
— Что вы, вовсе я так не думаю… — голос его становился все тише, но глаза оставались живыми, а взгляд острым. — Кокетка… — шепнул он. — Все из-за вас…
— Да я-то тут при чем? — воскликнула Лиза.
— При чем? — Владимир, неожиданно даже для самого себя, вскочил. — Я объясню вам…
Он подошел к ней и схватил ее за руки.
— Перестаньте! Пустите меня!
«Господи, и я волновалась за него!» — мелькнуло в голове у девушки.
— Стоило вам появиться в нашем доме, и все пошло не так… Я с ума сошел из-за вас! Неужели вы не понимаете? — Он наклонился к ней совсем близко. — Неужели не понимаете?..
— Что? — шепнула Лиза.
Она не боялась его, но чувство, которое она теперь испытывала, было настолько странным, настолько незнакомым, что она боялась себя!
Владимир обнял ее и, наклонившись к самому ее уху, шепнул:
— Все очень просто… Я люблю вас… — при этих словах он поднял голову и посмотрел прямо ей в глаза.
— Нет… — ответила ни с того ни с сего Лиза, и не смогла отвести взгляда от его лица.
Она обмякла в его руках, потеряла всякую волю и способность думать. Владимир, прижав девушку к себе, тоже будто рассудка лишился. Одной рукой он крепко держал ее, другой нежно ласкал ее локоны, шею… Потом наклонился к ее губам и нежно поцеловал. Лиза замерла, тая от его поцелуя. Она никогда не думала, что испытает нечто подобное, никогда…
Губы его скользнули вниз, к ее нежной шее… Страсть, безумие овладели им! Как долго он сдерживал себя, сходил с ума… Но как она отвечала теперь на его ласки, на его объятия! Что же он так тянул-то?
— Нет… Нет! — крик отрезвил его и мгновенно привел в чувство. — Что вы делаете? — Лиза оттолкнула его, и он едва удержался на ногах, с такой силой она сопротивлялась.
— Как вы смели? Как смели? — Лиза закрыла лицо руками, рыдания душили ее.
Да как она смела? Как она могла? Испорченное существо…
Лиза закрыла лицо от стыда, от воспоминаний о его поцелуях, на которые она отвечала так охотно! Что она позволила ему? Конечно, если бы она не была так ужасна, то остановила бы его сразу же… Какой позор… Он же ей брат… Почти брат…
— Лиза, Лизанька… — растерянно начал он. — Ангел мой!
Владимир хотел было ее обнять и успокоить, но она опять оттолкнула его, и тут он увидел ее глаза — растерянные, злые!
— Оставьте меня!
Надо оттолкнуть его! Оттолкнуть так, чтобы он никогда больше и не думал о таком… Но как? Она любит его, да, любит! Сама себе врать не станет. И он любит ее! Ох, как это тяжело — самой оттолкнуть… Но надо напомнить ему все! Привести его в чувство!
— Лизанька, я не понимаю… — говорил он. — Я люблю тебя… Ну не надо, не плачь…
— Да как вы можете? — Мысль пришла в ее голову внезапно. — Как можете? Вы же мой… мой брат!
— Что? Брат? — Этот факт напрочь вылетел у него из головы. Он с трудом соображал.
— Не брат, — возразил он.
— Ну какая разница! Мы — родня! Родственники, и все это… все это так дурно, так мерзко, так чудовищно!
— Лизанька… — Он все еще пытался взять ее за руки, но она вырывала свои руки и отталкивала его.
— Вы бесчестны, — шептала она, — бесчестны…
Лиза подняла на него глаза:
— Вы — мой брат, — твердо сказала она, — и вы домогались меня, вашу сестру…
«Все, после этих слов ничего и никогда больше не будет… Ничего и никогда…»
— Я ненавижу вас, вы — чудовище… — прибавила девушка и выбежала прочь.
Владимир слышал, как она взбежала по лестнице и закрылась в своей комнате.
«Чудовище, чудовище! Вот как она сказала!»
Совершенно обескураженный, потерянный, он едва приходил в себя. Он был убит…
«Она права, как я мог? Она же… Она мне…» Слово «сестра» Воейков не смог произнести даже в мыслях.
— Черт побери! Черт побери! Будь оно все проклято! — крикнул Владимир.
Он схватился за голову и зашатался. Гнев, страсть, безысходность сводили его с ума! Невозможность изменить происходящее, невозможность отринуть свои чувства…
«Я — чудовище! Она права, я — чудовище. Мне надо бежать, бежать из Петербурга, из этого дома, от нее, от себя! От своего… от своего… преступления!..»
— Боже… — прошептал он.
Лиза рыдала, рыдала и не могла остановиться. Она оскорбила его, обвинила в страшных вещах… Оттолкнула, и он никогда не вернется! Но это нужно, это необходимо… Иначе… Позор и преступление! Забыть о собственных чувствах, забыть об этой позорной страсти… Но как?
— Я же люблю его, люблю!.. — воскликнула она. — Но за что?!
Девушка бессильно упала на кровать.
— Это невозможно, невозможно… — бормотала она. — Невозможно… Как больно…
14
— Маменька, я решил твердо, — сказал Владимир.
Ни переубедить, ни допытаться до причины этого внезапного решения Дарье Матвеевне не удавалось. Сын только что сообщил, что покидает Петербург. Но как? Для чего? Более того, вместо того чтобы оставить службу, как он того желал раньше, Владимир объявил, что будет проситься на Кавказ.
Его там убьют! Непременно убьют! Эта мысль не давала покоя Дарье Матвеевне. Петр Петрович, супруг ее, выслушав сына, ничего не сказал. Его решение, конечно, повергло родителя в недоумение. Но старший Воейков не считал себя в праве переубеждать сына. Что бы ни послужило причиной такого поступка, Владимир волен поступать так, как посчитает нужным.
