Под одобрительные возгласы мужчин улыбавшийся Налатан показал серию рубящих ударов, выпадов и блоков. Он подпрыгивал, переворачивался, падал, все время надежно защищаясь посохом и рассекая перед собой воздух длинным, искривленным лезвием.

Глядя на него, Тейт подумала, что лучшего олицетворения безмозглой, дикой военщины и придумать нельзя. Глупое нагромождение мускулов.

Один из наблюдавших поднял над головой большой круглый предмет. Туго натянутая на обруч полупрозрачная ткань поблескивала на солнце. Быстрые уверенные пальцы пробежали по поверхности инструмента. Барабан ожил. Удивительно низкие ноты звучали при ударах по центру круга. Резкие отрывистые звуки вырывались из-под пальцев на краях. Заглушив голоса зрителей, барабан заставил их замолчать, требуя внимания и тишины.

Это относилось ко всем, кроме Налатана. Он командовал, был дирижером. Одна нога ударила о землю. Лезвие меча звякнуло о железный посох, задавая ритм. Барабанщик, которого толкнули к краю круга, очерченного мечом Налатана, подхватил этот ритм. Его пальцы отбивали будоражившие кровь ритмичные пассажи.

Налатан отвечал ему с нараставшей энергией.

Мужчины вокруг затянули бессловесную песнь. Пронизывающие первобытные звуки привносили ощущение тайны.

Налатан начал двигаться еще быстрее. Круг зрителей сужался, заставляя Тейт приближаться к центру. Глаза Налатана были пустыми, лицо напряжено. Он тяжело и порывисто дышал.

Странное, вибрирующее ощущение поднялось в Тейт, напрягая все ее мускулы, требовавшие движения. Она отказывалась принимать эту неугомонную, звавшую к борьбе женщину внутри себя. Кровь горячо закипела в ее жилах, кожа заблестела от выступившего пота. Она стала частью этого танца, соучастницей всех ощущений. И фантазий.

Тейт снова попыталась сказать себе, что так нельзя. Она обхватила виски влажными ладонями.

Меч и посох скрещивались и шептали что-то, выписывая немыслимые кривые. Сквозь их блеск глаза Налатана искали встречи с ее глазами. На кратчайший миг их взгляды встретились. Чувство неудержимой радости поглотило ее — от спины до кончиков холодных пальцев.

Все остальные видели танец войны Налатана; Тейт знала, что он танцует для нее.

Она видела стремительную животную силу, выраженную в грации и контролируемой мощи. Она видела ум, способный ограничить свободу и сдерживать всепоглощающую страсть. Танец был выражением совершенства.

Втянутая в сети, которые плел перед ней Налатан, Тейт почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Горло сжало тисками. Она вдруг с тревогой осознала свою уязвимость, и если б в горле у нее не перехватило, она бы до сих пор кричала вместе со всеми.

Зачем? Чтобы ободрять его, не восхищаясь им? Чтобы заставить его остановиться, закрыв глаза на то, что этот танец воплощает для него риск и смерть?

После того как Налатан завершил свой танец, все замолчали. В наступившей тишине каждый смог услышать не менее трех ударов своего сердца. Затем, подобно снежной лавине в горах, покатился гул одобрений. Несколько мужчин подбежали к Налатану и начали беспорядочно тащить и подталкивать его к столу. Покрытый потом, раскрасневшийся от усилий и возбуждения, он поднялся на цыпочки, глядя поверх голов. Его глаза снова искали Тейт. Увидев ее, он поднял меч и помахал ей. Их взгляды снова встретились, на этот раз надолго, достаточно для того, чтобы она успела разглядеть в его глазах и надежду, и вопрос, и огонь.

Подойдя к столу, Налатан что-то сказал своим спутникам и направился к морю. Сняв кольчугу и куртку, он положил их на землю, придавив их сверху оружием. Затем он вбежал в воду и нырнул. Когда он закончил купаться, на берегу его встретил мужчина с большой охапкой травы и листьев. Налатан обтер зеленью мокрое тело, затем отправился обратно к столу.

Он взглянул на Тейт с усмешкой. Она кивнула, помахала ему в ответ, заставляя себя сдерживать улыбку. Она должна быть доброжелательной. Не больше.

Когда Конвей дотронулся до ее плеча, Тейт вскрикнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела его добрую улыбку. Она лишь смогла сказать:

— Ты напугал меня, — и тут же ей захотелось прикусить язык.

— Я заметил. По-моему, этот парень превзошел себя, ты так не считаешь?

— Эксгибиционист. Это оружие делал Хелстар?

Конвей пожал плечами.

— Спроси его. Он как раз идет сюда.

Повернувшись, Тейт увидела рядом с Конвеем Ти. Девушка явно о чем-то задумалась. Тейт почувствовала, что она взвешивает и обдумывает все, что связано и с Конвеем, и с Налатаном.

Налатан жадно терзал кусок хлеба с внушительным ломтем мяса. Его лицо до сих пор было красным, кожа блестела. Когда он подошел ближе, Тейт вся сжалась, но была приятно удивлена, что от него исходит атлетический запах чистоты. Преобладающим был запах моря, но чувствовался также букет ароматов мяты и тимьяна — очевидно, листья этих растений были в той охапке зелени, которой он обтирался.

— Я должен извиниться за свое поведение, — сказал он. — Но я не мог удержаться, держа в руках свое привычное оружие. Мечи Коссиаров неуклюжи и отвратительны.

Тейт спросила:

— Неужели Хелстар все это выковал для тебя так быстро?

Налатан улыбнулся.

— Ножи уже были готовы; главное было найти того, кто бы сделал ножны и кожаные ремешки. Несколько учеников сделали посох и щит для руки. У него был уже подходящий клинок, так что ему не потребовалось много времени, чтобы закончить работу.

К ним подошла Ти.

— А что из себя представляет ваше племя? И где оно сейчас?

Прежде чем ответить, Налатан перевел дыхание.

— Нет у меня никакого племени. Я, конечно, родился в одном из них, но в мое шестое лето я стал монахом. Наше братство живет в горах, недалеко от деревень, которые снабжают большинство монастырей. Мы не служим никакому хозяину. Мы живем для того, чтобы защищать Церковь.

— Почему тогда вы помогаете Сайле? Твое братство как-нибудь определилось, на чьей оно стороне в расколе Церкви?

Налатан рассказал о своем нынешнем положении. Конвей добавил:

— Для нас очень важно забрать отсюда Сайлу в полном здравии. Врата стали для нас такой же миссией, как и для нее.

Ти переводила взгляд с одного на другого, в ее маленькой фигурке скрывалась энергия, способная в любой момент бросить вызов.

— Я тоже здесь работаю для Церкви. — Она криво усмехнулась. — Церковь просто еще не осознает этого.

Конвей хлопнул ладонью по лбу.

— Так и думал, что этот Борбор со своей верной командой не тот, за кого он себя выдает. Это рабы, верно? Как в Оле. Ты работаешь с рабами.

Перестав улыбаться, Ти сказала:

— Ты очень наблюдателен, но если тебя что-то насторожило, это, вероятно, насторожит и агентов Капитана. Мне нужно переговорить с Валом и Борбором.

Прежде чем она ушла, Конвей взял ее руку в свою.

— Я ничего не видел. Просто я знаю тебя и обо всем догадался. Что ты уже успела сделать?

— Мы спасли шесть рабов. Вал отвез их на Китовое Побережье. И привез обратно сто мечей. — Она взмахнула рукой, указывая на запад и юг. — Мечи сейчас там, готовы обрушиться на рабовладельцев. У Вала есть место, где можно спрятать двадцать беглецов — за ложной перемычкой в трюме этого судна.

— Я горжусь тобой, — не удержалась Тейт. — То, что ты делаешь, — просто замечательно.

Ти ответила сдержанной улыбкой.

— Это хорошо, что ты так думаешь. Я прошу тебя помочь нам.

Глава 57

Прошла неделя после того, как Ланта вернулась с Острова купцов, когда Сайла решила наконец объясниться с Капитаном:

— Ты поручил мне свою жену, своего нерожденного ребенка, но не позволяешь выходить за стены форта. По-моему, ты сам себе противоречишь.

Капитан чувствовал себя довольно неуютно:

— Одна из моих наипервейших обязанностей — это защищать людей Коса от… от…

— Заразы, ты хочешь сказать. — Сайла буквально прошипела эти слова. Ее размашистый жест рукой едва не задел стоявшую рядом Ланту. — Мы что, настолько грязны? Больны? Или у нас такой мерзкий вид?