Джессак, казалось, чувствовал растущее напряжение. Он капризничал намного сильнее обычного, так что, когда Тейт давала остальным женщинам передышку, он занимал ее место.

Утром, когда друзья вернулись после молитв и умывания измученные и невыспавшиеся, Тейт выглядела даже хуже их.

Сайла и Ланта занялись снаряжением своих аптечек. Додой, увидев, как Тейт осматривает истрепавшиеся поводья своей лошади, показал ей, что испорченные места можно вырезать, а оставшееся сшить поновой. Потом отправился поупражняться со своим топором на цепочке. Он атаковал бревна так, будто сражался насмерть. Закончив, он аккуратно стер с лезвия смолу, смазал его и заточил.

Додой был настолько увлечен своим оружием, что это тоже беспокоило Тейт. В своей слепой надежде на то, что он приведет ее в место, где люди имеют общие с ней корни, она, вероятно, выдумала никогда не существовавшее общество. Она рисовала в своем воображении счастливых миролюбивых людей.

Они проезжали мимо разрушенных деревень, сожженных ферм. Выжившие. Больные, израненные люди, эти обломки восстания, видели в Сайле и Ланте единственное спасение. Они тянули к ним свои покалеченные конечности, обнажали раны, показывали своих больных детей. Целительницы делали, что могли. Она сама и Налатан постоянно были настороже.

Некоторые из выживших нападали. Культ Луны. Тейт довольно рано заметила, что, чем ближе они держатся к покинутым домам, тем меньше вероятность засады. Через пару дней они поняли почему. Они наткнулись на группу из семнадцати бывших рабов, сгрудившихся в выжженном остове когда-то роскошной усадьбы. Все они умерли или умирали от болезни. Тейт поняла, что зараза неотступно следует за войной; там, где людей было больше, она находила для себя благодатную почву.

Еще Тейт начало серьезно интересовать, почему Сайла и Ланта используют медицинские термины, которые должны были исчезнуть много веков назад. При этом все их понятие о микробах заключалось в единственном слове «невидимые». Их познания в медицине были скорее недоразвитыми, чем просто неполными, создавалось впечатление, что их способности ограничивались теми инструментами, которые можно было найти в окружающем мире. Даже в тех областях, где они знали меньше всего, Жрицы не пытались призывать своих многочисленных божеств или творить заклинания. Тейт не могла понять, как могли их знания сохраниться в среде Церкви, в то время как для других даже простейшая арифметика и чтение считались опаснейшим злом.

Все было настолько запутано. Этот мир, казалось, весь состоял из жестокости и борьбы. Идеальной земли ее мечты не существовало, Тейт знала это. Но, несмотря ни на что, она должна была попытаться.

Когда в ее мозгу всплывало слово «наваждение», Тейт яростно отвергала его. Она знала, что друзей беспокоит ее состояние. Она страстно желала поговорить о своей проблеме с другими женщинами, но разве они смогут это понять? Когда им нужен был мужчина, их не волновали культурные или расовые предрассудки. Что она могла объяснить двум женщинам из этого мира о необходимости поддерживать связь со своим этносом?

На бездымном костре, сложенном из тщательнейшим образом отобранных сухих веток, Сайла испекла кукурузные лепешки и подрумянила последний кусочек вяленого мяса. Когда обед закончился, она предложила осмотреть окрестности, и в частности поискать оленьи рога.

— Оленьи рога? Ты что, собираешься нарезать пуговиц или еще чего? — спросила Тейт.

Сайла покачала головой:

— Мы растолчем их в порошок и растворим. Я приготовлю пробуждающее снадобье.

Тейт решила подождать и посмотреть, что все это значит.

Ланта с Додоем и Джессаком остались в лагере. Тейт даже обрадовалась возможности прогуляться вместе с Сайлой и собаками. Они обнаружили несколько пар рогов. Большая часть была изгрызена мышами.

Вернувшись. Сайла заставила всех растирать роговые стружки в мелкий порошок. Постепенно белая горка в металлическом горшке увеличивалась. Когда они натолкли достаточно порошка, Сайла добавила воды и разогрела смесь почти до кипения, потом отставила горшок в сторону.

— Зачем мы это делаем? — спросила Тейт. — Я знаю, что эти рога грызли мыши. Мы ведь не собираемся пить эту гадость?

Ланта и Сайла рассмеялись. Последняя сказала:

— Сушь будет нелегким препятствием. Пара капель этой жидкости, добавленные в питьевую воду, укрепляют силы.

Тейт сомневалась:

— Укрепляет силы? Суп из рогов? — Она нагнулась, чтобы понюхать варево. И тут же выпрямилась, шокированная. — Что за черт? Это же нашатырь.

Сайла склонила голову набок.

— Странное слово. Как это? Ны-ша-тыр? Ты его так назвала?

Тейт потрясенно покачала головой.

— Да. Мы его так называем. И называли. Нашатырь. Ты его добыла из оленьих рогов. Что же я увижу следующим?

— Следующим? Из рогов я могу сделать только пробуждающее снадобье. А ты думала о чем-то другом?

Тейт вскинула руки и отвернулась от огня.

— Самое малое — плутоний. — Она снова повернулась. — Ничего. Так, глупая мысль. — Разговаривая сама с собой, она отошла в сторону.

Сайла с Лантой переглянулись, лица их выражали смирение. Потом они продолжили свои хлопоты по лагерю.

Теперь была очередь Тейт кормить ребенка. Держа его на руках, она еще раз полюбовалась приспособлением для кормления, изготовленным Сайлой. Небольшая керамическая бутылочка каждый раз тщательно очищалась и кипятилась перед кормлением. На ее конце сыромятным ремешком крепилась коническая кожаная соска. В ней были проделаны небольшие дырочки, каждая размером с кончик иголки дикобраза. Сайла настаивала, чтобы кожу тоже тщательно очищали. Джессаку трудно было сосать такой чужеродный предмет, но он все же делал это. Казалось, он понимал, что лишен настоящей груди, и накидывался на пищу с потрясающей решительностью, если не сказать с явным возмущением. Его кормление превращалось в целое событие. Несмотря на все опасности и тяготы походной жизни, Джессака уже начали портить чрезмерной заботой.

Для Тейт время кормления было самым мирным и спокойным. Все мысли о Налатане и его притягательности были забыты. Собаки лежали в ногах, а сама она сидела, прислонившись спиной к стене их общего жилища. Ошу зашевелилась, устраиваясь поудобнее и крепче прижимаясь к своей хозяйке.

Но даже собаки не чувствовали приближения огромного зверя, который прямо над ними крался от укрытия к укрытию с такой ловкостью, какой никак нельзя было ожидать от этой громадной туши. Он поднял свою полосатую морду, принюхался к запаху отряда, сгрудившегося в своем лагере, и растянул пасть в молчаливой гримасе. Он нервно взмахнул хвостом.

Тигр был разъярен. Сначала этот нахальный леопард со своей подружкой забрались в его охотничьи угодья. Увидев тигра, они бежали со всех ног. А теперь еще новое беспокойство. Лошади. Собаки. Даже коза. Тигр тихо зарычал; коза — это хорошо. Легко убить.

И людей тоже.

Глава 86

Танно и Ошу быстро обнаружили, что неподалеку находится тигр. Обходя с Тейт окрестности, они очень неохотно удалялись от нее. Додой, размахивая своим топором словно какой-то чудовищной игрушкой, презрительно ухмылялся и называл их жирными и ленивыми. Тейт терпела его болтовню, пока наконец не взорвалась:

— Замолчи! Собаки уже две луны предупреждают нас, а ведь все это время кто-нибудь постоянно пытается нас убить. Хватит критиковать. Это раздражает.

Мальчик замкнулся в себе.

Вскоре животные остановились. Лес был нем. Птицы молчали. Ветерок не шевелил листву.

Тейт с Додоем подошли к источнику, собаки уже ждали их там. В этом месте вода просачивалась на поверхность. Ее не хватало до настоящего родника, но было вполне достаточно, чтобы превратить в грязь пару ярдов окрестной почвы и показать следы. Следы были огромными. Кожа Тейт покрылась мурашками. Она проследила за их направлением.

Тигр остановился на границе раскисшей почвы. Ярдах в двадцати ниже по склону холма лежал валун. Тейт ясно увидела, как огромная кошка попробовала опору под ногами, потом одним прыжком взобралась на горячий от солнца камень. Все это выглядело так, будто зверь специально прогулялся по грязи, чтобы все могли хорошенько рассмотреть его следы. А затем, чтобы продемонстрировать свою силу, взлетел на верхушку валуна.