Где-то в глубине этих мерцающих далей конец ее путешествия.

Их необъятность потрясала. Сморщенные, изломанные земли, нарисованные, казалось, в неисчерпаемой палитре серых цветов и чуть-чуть омытые голубым и пурпурным. Они поднимались дикими препятствиями на пути ее мечты. Этот свирепый пейзаж был врагом не хуже любого человека. И что страшнее всего, он был прекрасен. Она содрогалась при мысли о том, что должна будет пересечь эти иссушенные долины, взобраться на эти обожженные шпили гор, и все же восхищалась их жестокой красотой.

К тому времени, как Тейт, Додой и Ланта с юным Джессаком догнали ее, Сайла уже успокоилась. Ланта вела за собой последнюю из украденных ими коз, которая давала молоко для Джессака. Это было мускулистое, длинноногое животное, покрытое черной, с белыми пятнами, шерстью. Она показала себя на редкость выносливой путешественницей. Двух других пришлось выпустить во время поспешных отступлений при встречах с крупными отрядами разбойников.

Джессак ехал в корзине. Сейчас она была привязана к седлу коня Ланты. Женщины передавали его друг другу. Каждый раз, держа его на руках, Сайла думала о силе, с какой цепляется за жизнь это крошечное беспомощное существо. Сейчас оба кулачка уже сжимались нормально, обе руки выглядели здоровыми. Несмотря на избыточный вес при рождении, теперь ребенок был чуть крупнее среднего, еще одно доказательство того, что его первоначальные размеры были скорее случайностью, чем передались по наследству. Он был хорошим мальчиком. Очень тихим.

Налатан, обычно охранявший тылы, был избавлен от необходимости нести ребенка. Во время бегства от банд Коссиаров, больше походивших на волчьи стаи, и толп освобожденных рабов они оставались в живых лишь благодаря его способностям. Но когда речь заходила о Джессаке, Налатана все немилосердно дразнили. Он все это воспринимал спокойно. Обращаясь с ребенком, он чувствовал себя так неудобно, как может себя чувствовать только мужчина. И был явно благодарен, когда его освобождали от ухода за младенцем. Тем не менее он сознавал, что в этих шутках есть доля истины, и это не давало ему покоя.

Догоняя остальных, он внимательно глядел на северо-восток. Отрывисто взмахнул рукой.

— Коссиар, которого я допрашивал пару дней назад, говорил, что лагерь кочевников находится северо-восточнее Переменчивого Озера. Это недалеко. Путь кочевников от Дома Церкви к Косу проходит через эти земли.

— В какой стороне Дом Церкви? — спросила Тейт. Ее собак не было видно. У лошади остался уродливый шрам на груди, а еще пара шрамов поменьше украшала круп.

Налатан указал. Угадав следующий ее вопрос, он пристально посмотрел на ребенка.

— Нам придется ехать быстро. Время и расстояние не так важны, как вода или лошади.

— А как же кочевники? — вмешалась Ланта. — Они захотят остановить нас.

Улыбка Налатана стала извиняющейся.

— Пусть все идет своим чередом.

— А о том, что Жнея или Капитан могли послать по нашим следам погоню, ты тоже собираешься забыть? — поинтересовалась Сайла.

— Не вижу никакого смысла думать об этом. Наше спасение в скорости. Нам надо спешить.

— Они будут нас искать. — Додой был еще мрачнее, чем обычно. Он осел в седле. — Все они. Они сделают нас рабами.

Тейт придержала свою лошадь и, оказавшись рядом с мальчиком, произнесла:

— Никто нас не поймает, никто не причинит нам вреда.

Додой выпятил нижнюю губу.

— Сайла говорила, что хочет найти Врата. Еще до того, как мы встретили этого, — он указал на Налатана так, как будто в чем-то обвинял его, — я сказал ей, что там есть река. В Суши нет рек. Мы зря сюда приехали. Нам надо возвращаться к Гэну Мондэрку. С ним мы в безопасности.

Это замечание терзало душу Сайлы сильнее, чем она даже осмеливалась признать. Она может проложить себе путь к цели не хуже любого мужчины. Но, в отличие от мужчины, она не могла воспользоваться для этого мечом или луком. Ей придется быть умнее. И целеустремленнее.

То, что не в силах изменить, прими.

Врата — ее судьба. Ей суждено искать и найти их.

Налатан произнес:

— Думаю, как только мы найдем подходящее место для лагеря, вам надо там устроиться на отдых. Я поеду вперед и разведаю дорогу. Если получится, раздобуду пару вьючных лошадей.

— Это не опасно? — спросила Тейт. — Что, если кочевники уже добрались сюда?

Когда Сайла увидела, как откликнулся на жалкое подобие заботы этот сильный, гордый воин, ей стало больно за Налатана. Делая вид, что лишь слегка заинтересован, он ответил:

— Я буду осторожен. Я уйду дня на четыре, самое большее шесть. В Суши людей найти очень трудно. А дальше к югу их вообще лучше не находить.

— Они все враждебно настроены? — спросила Сайла.

— Всегда. К счастью, они еще и всегда бедны. — Налатан потряс мешком с коссиарскими монетами. — Вот это наши лошади и вода. Без денег и других вещей, которые их интересуют, нам придется красть воду или драться за нее.

— Звучит заманчиво, — проговорила Тейт. — Этот Дом Церкви — чудесное место.

— Так и есть. — Налатан был совершенно серьезен.

— Пора поискать место для стоянки, — сказала Сайла. — Пару дней отдыха нам не помешают. — Договорив, она пришпорила Рыжика. Ее внимание привлекло какое-то движение внизу на склоне. Это бежал Танно.

Вдалеке зарычал леопард, долгий и громкий звук напоминал шум огромной тупой пилы. Испуганная, Сайла начала лихорадочно всматриваться в горы. Обычно леопарды двигаются бесшумно, а всего необычного следует бояться.

Всегда наблюдательный Налатан заметил ее озабоченность.

— Это брачный зов, — сказал он. — Сейчас мы беспокоим его меньше всего.

Она выдавила улыбку. Мысль о большом диком коте, ищущем себе пару, напомнила о ночи, проведенной на крыше с Капитаном.

Безумие.

Сколько бы она ни говорила себе, что никогда не предавала своего мужа, каждый раз ей приходилось вспоминать, что судьба, а не она сама все решила. Когда все кончилось, она оттолкнула Капитана. Если бы он захотел пойти дальше, она не смогла бы противостоять.

Это ли не предательство.

Путешественники забрались на одинокий уступ, хорошо укрытый и неподалеку от чистого источника. Целый ковер следов говорил об обилии дичи — оленей, коз, даже быков, а также леопардов и одного крупного медведя. Собаки ходили вокруг воды, рыча.

— Пусть собаки ночью остаются с вами, — предупредил Тейт Налатан. — Нет никакого смысла, чтобы леопарды или этот медведь учуяли их. Думаю, вам следует спать там, у камней. Мы нарубим бревен для навеса и загона для козы. Не давайте огню погаснуть. Все будет в порядке.

— Обещаешь? — Шутка Тейт была несколько неуверенной.

Налатан ухмыльнулся:

— Когда ночные охотники узнают, что здесь обосновалась Черная Молния, они сбегут в долины.

Она улыбнулась в ответ:

— Если уж придется побегать, то убери, пожалуйста, этих неуклюжих животных подальше с моего пути и тогда увидишь, что значит скорость.

Ночь прошла тихо. Навес, накрытый, казалось, вечным куском оланской ткани, был неплохим жильем. Налатан спал снаружи. Рядом с ним свернулись собаки.

Следующим утром, произнеся приветственные молитвы солнцу, Налатан уехал.

Большую часть утра Тейт провела, слоняясь около источника. Она так беспокоилась о Налатане, что это раздражало ее. Сначала она пыталась доказать самой себе, что он был их единственной защитой и именно поэтому ей не хватает его присутствия. Но это была явная ложь, и Тейт заменила ее историей о том, что нельзя не беспокоиться о таком замечательном друге. Когда наконец она все-таки осознала, почему волнуется за него, вернулась такая знакомая и запретная теплота. Тейт неуклюже вскочила и поторопилась к остальным женщинам, чтобы в их компании обрести покой.

Когда стемнело, ей стало еще хуже. Бодрствуя, она по крайней мере могла справиться с запретными видениями, вспыхивавшими в мозгу. Но стоило сомкнуть глаза, и сны начинали свое бесконечное шествие, от которого невозможно было убежать. Каждый раз она просыпалась с испуганным криком, заставлявшим остальных вскакивать с постелей. Тейт, напуганная и сбитая с толку реальностью своих снов, лишь бормотала бессвязные объяснения и просила всех извинить ее.