Литмир - Электронная Библиотека

– А лед выдержит? – спросила Галия, прикидывая расстояние для разгона машины.

– Должен выдержать. Видишь, фрицы зимник проложили, напрямую переправлялись. Значит, лед и нас удержит, куда ж ему деваться.

Галия согласно кивнула. Надо так надо, что за вопрос. Ей не хотелось спускаться вниз, на свое место. Еще бы хоть чуть-чуть постоять вот так, прижавшись к любимому. Она расстегнула шлем, лицу стало прохладнее и свободнее. Галия услышала шорох ветра в кустах. Какая-то пичуга вспорхнула с закутанной снегом елки, и с зеленой ветки мягким водопадом посыпались снежинки.

Речная пойма, расстилавшаяся перед ней, чем-то напоминала уральскую, где среди заснеженных полей текла неглубокая река с крутым берегом. Страшновато было тогда на первых порах прыгать на лед, хотя Галия до изнеможения десятки раз отрабатывала на тренажере этот «высший пилотаж» танкового вождения. Один из курсантов, помнится, произнес: «А на кой черт прыгать на танке? Зачем? Если есть переправа, переправляйся по разведанному и обозначенному маршруту. А снести обрыв, уровнять спуск в общем ничего не стоит. Пару зарядов, направленный взрыв – и откоса не будет, спускайся на лед без риска, веди боевую технику». Инструктор стоял рядом, все слышал. Резко повернулся. Похудевший, с ввалившимися усталыми глазами, дернул обожженной щекой. Но не отругал, а некоторое время молча разглядывал курсанта, а потом дружески произнес: «В бою всякое бывает. Приходится и прыгать, и летать. – И как бы между прочим начал разъяснять основы этого самого прыжка на лед. – С крутого откоса прыгнуть на лед – дело хитрое, но вполне возможное. Я не раз прыгал. Тут главное не только хорошо разогнать машину, а прыгнуть. Пролететь по воздуху, чтобы потом плавно скользнуть по льду. Плавно, понял? А для этого что надо? Поднять нос танка, на скорости поднять. Чтоб с разбега он не плюхнулся, а заскользил. Как на лыжах, понял?»

– Приготовиться к бою, – скомандовал Кульга. – Все по местам! Передать комбату, что впереди бронепоезд и мы атакуем его. Щетилин, заряжай бронебойными!

Сержант Щетилин натренированным движением ловко втолкнул маслянистый снаряд и, захлопнув замок, установил гильзоулавливатель, потертый брезентовый мешок с прямоугольной металлической рамкой, чем-то похожий на приемник для конвертов, в который почтовики опоражнивают почтовые ящики.

– Готово.

– Не снимай спуск с предохранителя, – повелел Кульга и по танковому переговорному устройству приказал: – Полный вперед!

Мингашева плавно тронула машину с места и стала прибавлять скорость. Когда, подмяв куст и миновав елку, выехали из-за прикрытия, танк сразу пошел быстрее, вздымая снежную пыль.

– Фу, черт! – Григорий шепотом выругался, забывая, что весь экипаж его слышит. Спохватившись, громко добавил. – Жми на полную, сержант Мингашева!

Он надеялся на нее. А у Кульги сократился обзор, отчего он и ругнулся. Сломанная зеленая ветка елки попала в смотровую цель и закрыла прицел. Он видел перед собой лишь увеличенные ярко-зеленые иголки хвои, на которых чудом держались снежинки. В прицеле, за хвоинками, мелькали то заснеженная земля, то хмурое небо.

Шум двигателя становился все сильнее. Галия гнала машину вниз по склону. Танк подпрыгивал, его бросало то вверх, то вниз, то в стороны, словно это была не тяжелая могучая машина, а хрупкая лодка на волнах в открытом море.

– Обрыв скоро! – услышал Кульга в наушниках голос водителя. – Приготовиться!

– Жми!

Галия, чувствуя всевозрастающую скорость, что было силы жала ногой на акселератор до отказа. «Тридцатьчетверка» летела, как на гонках, вздымая снежную пыль. Все ближе берег, все ближе момент прыжка. Галия крепче сжала рычаги. Вот и те три березки, росшие кучно, она их заприметила с вершины.

– Держись, ребята!

Танк, словно оттолкнувшись от крутого берега, взлетел. Галия мгновенно, заученным движением, задрала нос танка вверх, потом, бросив рычаги, сама наклонилась вперед, сжимаясь в комок, и, закрыв лицо ладонями меховых варежек, зажмурилась, притаилась в ожидании.

Сильный удар швырнул Мингашеву вперед. Она больно ударилась головой. И все-таки успела схватиться за рычаги. «Тридцатьчетверка» заскользила по льду, который плавно пружинил. Легко, невесомо, как во сне, пролетела Галия несколько десятков метров. Даже подумать успела: «Ой, получилось».

– Ну, Мингашева, ты молодчина! – облегченно выдохнул, радуясь, командир. – Высший пилотаж!

Зеленая ветка отлетела, открыв смотровую щель. Кульга через прицел увидел приближающиеся пики камыша, заросли берегового кустарника. Реку одолели! Но не успел он обрадоваться, как почувствовал: «тридцатьчетверка» мягко пошла вниз, проваливаясь сквозь лед. Внутрь сквозь щели хлынула обжигающая вода.

– Ой, мамочка! Тонем! – по-бабьи взвизгнула от страха Мингашева.

– Сбавь обороты! Убери газ! – выкрикнул Кульга, напряженно вслушиваясь в захлебывающийся рокот мотора, единственного их спасителя.

Танк по инерции промчался по дну реки несколько метров, выскочил на мелкое место, почти у берега, пробив башней и всей своей массой над собою лед. Кроша и ломая его, «тридцатьчетверка», словно ледокол, продвигалась к берегу. Сзади лопались огромные пузыри, клокотали выхлопные газы. По бокам танка плыли большие и малые куски льда, снежное крошево, и, переливаясь радугой, отсвечивала пленка машинного масла.

– Двигаемся! – сдавленным, глухим голосом воскликнул Юстас Бимбурас, радуясь спасению. – Двигаемся!

– Спокойнее, Галя, спокойнее, – наставлял Кульга, напряженно всматриваясь.

Глубина заметно уменьшилась. Вода схлынула с танка, оставив свои следы. Мингашева чуть-чуть увеличила обороты, выбираясь на отлогий берег. Подминая кусты ивняка, танк выехал на заснеженную луговину. Весь экипаж облегченно вздохнул: пронесло!

– Теперь жми на полную железку!

Но их уже заметили гитлеровцы. Справа, вблизи, с характерным, режущим слух, звуком разорвалась бризантная граната, взметнув вверх комья снега и земли. Врезался в лед подкалиберный снаряд-болванка, вздыбив фонтан воды и ледяных осколков. Они глухо застучали по броне, словно сверху кто-то сыпанул лопатой крупную щебенку.

– Вперед! Давай вперед! – командовал срывающимся голосом Кульга, понимая, что теперь все зависит от быстроты маневра машины.

Преодолев луг, «тридцатьчетверка» с ходу перемахнула через ручей и, словно подталкиваемая какой-то невидимой силой, стала проворно взбираться по склону крутой насыпи вверх, оставляя за собой широкий след от стальных гусениц. Взлетев на железнодорожное полотно, мгновенно развернулась на одной точке, на пятачке, и устремилась к мосту, к вражескому бронепоезду. Кульга быстро навел орудие, поймав в прицел орудийную башню.

– Огонь!.. Огонь!..

В нос ударил запах перегара бездымного пороха, сизый едкий туман быстро заполнил танк. Гильзоулавливатель скоро был полон, и Щетилин быстро снял его, заменив пустым. Пот струйками стекал по лицу, глаза слезились. Зарядив очередной снаряд, защелкнув замок, Илья молниеносно поворачивался к перископу, чтобы посмотреть, куда попадал снаряд.

– У-у, гады-ироды! Получайте!..

На бронепоезде не успели даже повернуть стволы пушек в сторону «тридцатьчетверки», неизвестно откуда появившейся вдруг перед ними. Бронепоезд содрогался от взрывов. Его в упор расстреливали огнем из танковой пушки. Языки оранжевого пламени заплясали над бронеплощадками, клубы темного дыма окутали железнодорожное полотно. Стрельба разрасталась, густела, накатывалась. Со станции, с бронепоезда, летели снаряды, шпарили из крупнокалиберных пулеметов трассирующими, посыпали минами. А «тридцатьчетверка», меняя позицию, насколько это возможно на железнодорожном полотне, то вперед двигаясь, то отползая назад, била и била по бронепоезду. Кульга, хватая открытым ртом удушливый воздух, хрипло отдавал команды и, прильнув к прицелу, вел неравную дуэль. Клал снаряд за снарядом точно в цель. То была ювелирная стрельба, точности которой мог бы позавидовать любой снайпер, не только артиллерийский.

16
{"b":"164816","o":1}