ВОЙНА НАРКОБАРОНОВ СТАНОВИТСЯ ГОРЯЧЕЙ
?KTO НАСЛЕДУЕТ ДОНУ АНТОНИО?
«ОДНИ ТРУПЫ», — СКАЗАЛ КОМАНДИР ГРУППЫ ЗАХВАТА
ЭТО МАСТЕРСКИ ПРОВЕДЁННАЯ АКЦИЯ УНИЧТОЖЕНИЯ
?ЕСТЬ СВИДЕТЕЛИ?
ПЕДРО МАРАНЬЯН СДАЛСЯ ВЛАСТЯМ
!ОН БУДЕТ ГОВОРИТЬ!
«Я НЕ БОЮСЬ ПОЖИЗНЕННОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ — Я БОЮСЬ ВЕЧНОЙ МУКИ В ПРЕИСПОДНЕЙ»
ОН ПЕРЕПРАВЛЯЛ НАРКОТИКИ, А ТЕПЕРЬ ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ ЖИЗНЬ В ПОКАЯНИИ. НАСТОЯТЕЛЬ СОБОРА СВ. ФРАНЦИСКА ОБОДРЯЕТ ЕГО
КОМИССАР ДЕ КОРДОВА УТВЕРЖДАЕТ — ТРУП ХОЛЕРЫ-ПАБЛО (ПАБЛО АЙЕРСЫ), ДОВЕРЕННОГО ЛИЦА ПОЛКОВНИКА ОЛИВЕЙРА, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИСЧЕЗ ИЗ ХОЛОДИЛЬНИКА ПОЛИЦЕЙСКОГО МОРГА
ПЕДРО МАРАНЬЯН ГОВОРИТ: «ОН ПРИШЕЛ МЕРТВЫЙ, И ЧЕРВИ КОПОШИЛИСЬ НА ЕГО ЛИЦЕ»
ПРОКЛЯТ ДОМ, В КОТОРЫЙ ВОШЕЛ МЕРТВЕЦ?ЧТО ЗА ПИСЬМО ПРИНЕС ХОЛЕРА-ПАБЛО?
*
— Газетам спасибо, — сказала Ана-Мария. — Когда я стала жить в городе, я узнала, что в библиотеке собраны газеты за прошлые годы. Там и прочла. Сначала писали, что дело темное — все на асьенде убиты, дом разрушен и другие строения тоже — от взрывов; всего было пять подрывных зарядов. Потом нашелся этот Педро Мараньян… он с асьенды сбежал еще раньше — умный какой! — и прятался; он и рассказал о мертвеце. У дона Антонио ходил в доверенных такой а Холера-Пабло; как-то его накрыли в Сан-Фермине и в перестрелке убили. Он лежал в морге; его никто не рвался хоронить, чтобы не попасть под колпак полиции. Хотели зарыть его за казенный счет, как вдруг он пропал. Решили, что дон Антонио велел его выкрасть, чтоб похоронить с почестями.
Но вот вылез этот Мараньян и стал такое врать, что у всех уши обвисли. Объяснить это было нетрудно — он был наркоман, может, его глюки замучили. А он крестился, и молился, и кивал на других, кто удрал с Васта Алегре, — спросите-де у них. Стали их искать, но мало кого нашли — никто не признавался, что работал на полковника. Но все же похватали кое-кого. И те тоже принялись нести околесицу — что вроде Холера-Пабло, мертвый, чуть не гнилой, весь в червях и жуках, приплелся на асьенду и принес письмо дону Антонио. Понимаешь? ему, лично в руки! кто посмелей, решили отнять письмо, да не тут-то было — покойник стал грозить пистолетом… Пришлось пустить его к полковнику. Я воображаю, что за свидание у них было!.. Тот будто отдал письмо, буркнул: «Дело сделано», вышел на солнышко, свалился и тут же сгнил при свидетелях. Вот какие дела. Ясно, что народ кинулся с асьенды без оглядки, кто куда, и остались самые верные псы полковника. Их всех и нашли в развалинах.
— Кто же явился туда потом?
— Неизвестно — ни кто, ни откуда. Я-то их запомнила такими, как видела, но лицо было открыто у одного, другие двое были в шлемах. Тот, чье лицо я видела, был наш, даже не испанец, с нашим говором. А те — чужаки.
— И ты думаешь…
— Я не думаю, Соль. Я нюхом чую, это одна компания — они и те, что приходили с тобой… Это не просто опыты на мертвых, это синдикат какой-то, организация — вот что мне кажется. Я бы, может, и решила, что твои провожатые тут ни при чем, но откуда им знать о бокаро, а?
— Тебе известно еще что-нибудь?
— Так, кое-что… — нахмурилась Ана-Мария. — Я читала об этом деле дальше. Понимаешь, труп Холеры-Пабло не нашли; остановились на версии, что Мараньян и другие просто сбрендили хором, так бывает. О расследовании еще писали, следствие там путалось, виляло, натыкалось иногда на странные вещи. Скажем, определили, что налетчики применяли подствольные гранаты и авиационный пулемет — ту четырехстволку. И что стреляли из новой в то время винтовки — тогда такие на вооружение не поступали, а сейчас ими снаряжают коммандос трехминутного боя и охотников за террористами. Еще среди всякого лома нашли остатки вездехода — обычного, но у него под обшивкой приварены были к раме стальные листы, и стекло было пулестойкое… такой машины на Васта Алегре не было. И взорвалась она изнутри — пустая, а снаружи обшивка пулями избита. Помнишь? — они на вертолете ушли, не по земле. Это их машина была. И в полиции так решили. И вот я не знаю, зачем они пришли на Васта Алегре, но теперь мне сдается — не за нас мстить… ты не думай, что попала в компанию ангелов господних.
Ана-Мария затянулась, огненное колечко поползло по белому телу сигареты, превращая его в тусклый пепел.
— Тогда Железный нас случайно нашел — это ясно; он искал генератор, чтобы обесточить асьенду. Но как оно ни будь — он меня спас, и вывел из камеры, и прикрыл в коридоре, и Второго сдержал, когда тот поднял ствол. А то бы нас завалило или… Понимаешь? Я верю, что Холера-Пабло приходил к полковнику; это одно дело — и тогда, и сегодня. Я тебя не прошу больше ни о чем, но скажи мне — ты видела этого… Повелителя Мертвых?
— Да, — тихо ответила Марсель.
Мысли шумной, торопливой толпой пронеслись в голове Марсель и схлынули, оставив одну, самую тревожную, самую безысходно тоскливую, которой Марсель всеми силами не давала разгореться, но та неотвратимо пылала в охватившей девушку тьме, как в ночи — безжалостный глаз упыря: «Что меня ждет? я вернулась — зачем? что же будет со мной?.. Не ангелы Господни меня пригрели, нет — это с целью, с умыслом… с каким?..»
— Давай спать, — предложила она. — Я устала думать об этом. Лучше — завтра, на свежую голову.
Ана-Мария согласно кивнула. Она понимала, что как ни скверно обошлась с ней жизнь, но с Марсель — куда хуже. Мало воскреснуть — надо найти себе место в мире, а поди найди, если за тобой по пятам ходят эти двое…
Поделив по-братски валиум, девушки улеглись.
— Тебе не страшно спать со мной? — спросила Марсель. — А то — зажги ночник…
— Сам Христос на стороне бокаро, — отозвалась Ана-Мария, — мне ли бояться мандингу?
В 03.17, когда в комнате осталось одно дыхание спящих, Аник снял наушники и остановил магнитофонную ленту.
*
Телохранители Герца — они же шофер и садовник — вернулись в особняк шефа, как нашкодившие коты. Гонки и перестрелки кончились, предстоял доклад и, возможно, раздача взысканий.
Шеф, отужинав в одиночестве, ждал их наверху. Он сидел у камина, одетый по-домашнему, в мягкие туфли, вельветовые брюки и стеганый халат; он читал книгу ин-октаво, тяжелую, как свинцовая отливка, переплетенную в черную шагрень, — чародейскую книгу «О заклинании демонов», изданную в 1512 году в Париже и осужденную святой инквизицией к сожжению вместе с ее автором, издателем, книгопродавцами и читателями; экземпляр в руках Герца был одним из семи уцелевших. Небольшая лампа слева над креслом да камин — свет их терялся в объеме кабинета, бликами обозначалась высокая стена застекленных книжных шкафов и антикварная люстра в кисейном чехле; лепной плафон и вообще весь потолок казались огненно-черными, как чрево тучи над Содомом и Гоморрой, готовой пролиться дождем напалма, и словно злое сердце тучи, дрожала расплывчатая тень люстры.
Герц окинул взглядом помощников — особенно хорош был Клейн в женских брюках и плаще внакидку поверх куртки — вылитый любовник, второпях бежавший от мужа-ревнивца.
— Садитесь. Что случилось?
— Я предложил Марсель отвезти ее к Стефани Ларсен, — сразу выложил Аник, чтобы профессору открылась панорама событий дня и чтобы стало легче на душе. — А Стины не оказалось дома; поэтому мы вернулись сюда — в Мунхит. В подъезд к Долорес прошли свободно, но там возникла неожиданная ситуация. Девушка, что живет с Долорес, услышала крик — та при виде Марсель перепугалась — и решила, что ее хотят убить. И начала обороняться.
— Плечо мне прострелила, — пояснил Клейн. — Хорошо, оружие у нее было бесшумное. Суматоху мы замяли.
