Я вытерла все-таки скатившуюся слезинку и встала, чтобы пойти собираться, как в проеме беседки показался Руслан.

— Привет, а мы тебя обыскались, — сказал он тихо.

— Привет, извини, мне нужно было подумать, — я безуспешно пыталась взять себя в руки и не показать, как мне больно его видеть и, что в ушах до сих пор стоят его злые слова.

— Ты много успела услышать? — спросил он присев напротив меня.

— Достаточно.

— Прасковья, я не буду за это оправдываться. У меня были причины для таких мыслей, — он в растерянности провел пятерней по волосам. — Черт, не знаю, как объяснить.

— Не старайся, я все поняла, — я пошла в сторону выхода, потом остановилась в проеме, Рус так и не попытался меня удержать. — Мне пора, я у вас загостилась. Сейчас вызову такси и поеду домой.

— Я тебя отвезу, — вскочил он на ноги.

Ни протестов, ни объяснений, ни оправданий. Ничего! Ни одного порыва, чтобы меня удержать. Обидно.

— Не стоит, у тебя и так дел вагон и маленькая тележка, — я развернулась и пошла в сторону дома.

В комнате меня ждала Лизавета с глазами побитой собаки.

— Рась.

— Лизка, не начинай, я не хочу об этом говорить. И так сказано было слишком много. Лучше вызови мне такси. Что-то я тут загостилась.

Подруга понимающе на меня посмотрела и не стала спорить.

— Машину обещали прислать через полчаса.

— Как раз успею вещи собрать и попрощаться с тетей Зиной.

— Может, останешься?

— Зачем? Чтобы каждый раз ловить на себе подозрительные взгляды твоего брата и думать, что ему взбредет еще в голову? Лиз, оно мне надо?

— Раська, дай ему шанс, он совсем запутался. Ты же знаешь, эти мужики такие дураки, пока носом не ткнешь в очевидное, так и будут ходить вокруг да около, ничего не замечая, и пребывая в уверенности, что их, правда, самая правдивая. Ну, ты понимаешь.

— Нет, Лиз, не понимаю и не знаю, не откуда знать, — вздохнула я. — Сколько там осталось? Десять минут? Ты меня проводишь к воротам?

— Угу, пошли.

Мы медленно вышли из моей уже бывшей комнаты, спустились на кухню, я попрощалась с тетей Зиной. Добрая старушка тоже не хотела меня отпускать, уговаривая остаться. Но я была непреклонна. Решение было принято. Отступать я была не намеренна. Слишком сильна была обида. Когда с прощаниями было покончено, мы вышли из дому и наткнулись на сильно потрепанного Матвея, что-то ожесточенно втолковывающего Руслану.

— Что случилось? Моть, почему ты в таком виде? — удивилась Лизавета.

— Нападение диких на одно из наших поселений. Нам сообщили слишком поздно и успели мы в поселок, когда большая часть его жителей была перебита, — руки у парня тряслись, да и самого его колотила нервная дрожь. То, что я раньше приняла за бурые разводы грязи, на поверку оказалось засохшей коркой крови.

— Ты ранен? — спросила я встревожено.

— Нет, — он потер щеку рукой, оттирая подсохшую кровь. — Это не моя, не переживай. Рась, хорошо, что ты тут. В поселке нужен целитель. Там много раненых, есть и дети, поехали, а?

— А регенерация? — решила уточнить я.

— Не помогает, раны нанесены посеребренным оружием. Ты же знаешь, что если там остается хоть частичка серебра, то рана не затянется.

— Едем, — я двинулась в сторону машины Матвея.

— Стойте, я с вами, — крикнул нам Рус вдогонку.

— И я, — не осталась в стороне Лизавета.

— Ты остаешься дома и будешь координировать роботу клана, пока я не появлюсь, — огорошил ее Руслан.

Вот хорошо, что я всегда вожу с собой походную аптечку. Уже лет пять, как она является неотъемлемой частью моей сумки, как косметичка для других барышень. Сборы лечебных трав, упаковки стерильного бинта, йод, зеленка, антисептики, ампулы с обезболивающим, шприцы, да чего там только не было. Поэтому останавливаться возле ближайшей аптеки не было необходимости. Все равно непонятно с чем я там столкнусь кроме колотых ран.

До поселка мы добрались довольно быстро, и часа не прошло, как мы были на месте. Ребята всю дорого разговаривали о подробностях случившегося, а я сосредоточилась на том, что мне предстояло. Я постаралась очистить сознание от всего ненужного и наносного, настроившись на работу. Это было тяжело, так как мысли нет-нет да и возвращались к утренним событиям. Но я упорно гнала от себя негативные мысли, настраиваясь на позитив и на исцеление, вспоминая только хорошее, настраиваясь на медитативный лад и вспоминая особенности анатомии оборотней. Я так ушла в себя, что даже не заметила как мы приехали, и не успела толком рассмотреть сам поселок.

— Прасковья! Да что же это такое? — Матвей тряс меня за плече и пытался дозваться, с тревогой вглядываясь в мои расслабленные черты лица. — Очнулась? Вот и хорошо, на выход!

Я со вздохом вылезла из машины и оглянулась вокруг. Ну что сказать, дома в поселке были на удивление добротными, одноэтажными, увитыми виноградом или заросшими плющом. Вокруг каждого дома были большие цветущие палисадники, огороженные небольшими коваными заборчиками, и над всей этой красотой витал запах гари, паленой шерсти и безнадежности. Поселок как будто вымер. По пустой улице озорник-ветер гонял чью-то забытую газету и пару одноразовых кульков. У кого-то во дворе скулила собака, а из под ближайшего лопуха высовывался хвост. Вот за него-то я и потянула, пытаясь достать маленькое дрожащее тельце. Это был рысенок, крохотный, хорошенький, ужасно замурзанный и со свалявшейся шерсткой в бурых разводах. Я взяла его на руки и прижала к себе в попытке успокоить и защитить бедолагу. Я прощупала все его конечности на предмет повреждений и не нашла ничего. Это хорошо. А то лечить малолетнего оборотня во второй ипостаси не самое приятное дело. Дети и в обычном своем состоянии страшно боятся уколов, а попробуй объясни мохнатому малышу, что без этого никак и нужно подставлять пятую точку для того чтобы не болело. Ага. Лучшее что меня ждало бы, это быть оцарапанной с ног до головы.

— Прасковья, ты чего там опять подвисла? — ко мне подошел Руслан. — Что это тут у тебя?

Он взял на руки рысенка и заглянул ему в глаза.

— Плохо. Он обернулся раньше времени, в этом возрасте минимальные шансы, что он сможет вернуть человеческий вид самостоятельно. Нужен ритуал, иначе малыш так и пробегает до конца своих дней рысью, забыв о второй ипостаси. Да это не твоя забота, — Руслан передал малыша на руки подошедшего Матвея, — пойдем лучше, в этом доме собрали тех, кто выжил после нападения диких.

Я попыталась было сунуться с расспросами о случившемся, но была довольно жестко остановлена и мне еще раз напомнили, в чем мой долг собственно заключается. Ой, стыдно-то как! Если бы бабуля узнала, что я вместо того чтобы заниматься лечением, лясы точу, ох она бы мне устроила! Неделю бы на месте сидеть не могла. Ну да ладно. Я осознала, прониклась, буду исправлять ситуацию. И где там наши больные? Я иду! И вам лучше выздороветь заранее, а то так залечу! Ух!

Вот так подбадривая себя, я на дрожащих ногах входила к первым своим настоящим пациентам. Было страшно сделать что-то не то, чего-то не увидеть, не смочь, не понять и оборвется чья-то жизнь, или кто-то по моей вине останется калекой. С Русом в свое время было проще. Там времени для сомнений вообще не было. Пришла, увидела, исцелила. А тут…

В комнате стоял тяжелый запах от открытых ран, лежащих вповалку оборотней. В довольно большой комнате их было десятка полтора. Лежали они кто на полу, кто на ковре, кто на диванах, а кому-то и просто принесли одеяло, кинули его на пол и положили поверх него раненного. Ну-с, приступим. Только в этой комнате работать точно нельзя, я же элементарно сосредоточиться не смогу, все время на других раненных отвлекаться буду.

— Мотя, — крикнула я в сторону двора.

— Что? — оборотень нарисовался в дверях через минуту.

— Есть здесь большая светлая комната с минимумом мебели? Мне нужен большой стол и два помощника потолковее. Организуешь?

— Минуту, — он выскочил из импровизированного лазарета и вернулся действительно через минуту, ведя за собой двух субтильных девиц моего возраста.