Хирн сел в свое кресло и повернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу со своей нежданной гостьей.

– Чем я могу помочь вам, мисс Вадас?

– Вы не совсем правильно оценили ситуацию. Вопрос следует формулировать иначе: чем я могу вам помочь.

Хирн покачал головой и произнес:

– Боюсь, я вас не понимаю.

Аннака обвела взглядом кабинет, пробормотав что-то нечленораздельное, а затем подалась вперед, облокотившись локтями на колени, и сказала:

– А я боюсь, что вы все очень хорошо понимаете, Этан. – И снова – та же самая лучезарная улыбка. – Видите ли, я знаю о вас кое-что такое, что неизвестно даже Степану.

Хирн беспомощно развел руками и изобразил полное недоумение.

– Не надо так усердствовать! – осадила его Аннака. – Мне известно, что вы работаете еще на кого-то, помимо Степана.

– Я не… – Хирн попытался оправдаться, но Аннака не дала ему такой возможности, прижав указательный палец к губам мужчины.

– Я видела вас вчера в гараже. Вы не могли находиться там по своим делам – вам там нечего было делать. Но даже если это не так, вы проявили чересчур большой интерес к происходящему.

Хирн был настолько ошеломлен, что ему на ум даже не шло какое-либо правдоподобное оправдание. Да и какой смысл оправдываться? – спросил он себя. Эта женщина раскусила его, несмотря на все принятые им меры предосторожности. Хирн посмотрел на Аннаку. Она действительно была настоящей красавицей, но красота делала ее еще более грозной.

Женщина склонила голову набок.

– Так на кого же вы работаете – на Интерпол? Впрочем, нет, у вас – иные повадки. На ЦРУ? Тоже нет. Если бы американцы попытались внедрить своего агента в организацию, Степан, несомненно, знал бы об этом. Так что же вы за птица?

Хирн ничего не ответил – просто не мог найти в себе силы, чтобы произнести хоть слово. Он находился в ужасе от того, насколько много известно этой женщине; ему казалось, что ей известно буквально все.

– Не стоит так пугаться, Этан, – бросила Аннака, поднимаясь с дивана. – На самом деле меня все это не волнует. Я всего лишь хочу иметь страховой полис на тот случай, если здесь запахнет паленым. Вы и есть этот самый полис, поэтому до поры до времени ваше предательство останется нашим маленьким секретом.

Прежде чем Хирну в голову пришел хоть какой-то ответ, Аннака пересекла кабинет и скрылась за дверью. Несколько секунд он сидел, не будучи в состоянии пошевелиться, а когда выскочил из кабинета и посмотрел в обе стороны длинного коридора, ее уже не было. Затем Хирн закрыл дверь и громко произнес:

– Все чисто!

Подушки на диване пошевелились, Хирн снял их одну за другой и положил на ковер, устилавший весь пол кабинета. Затем он аккуратно снял фанерные щиты, прикрывавшие механизм, с помощью которого раскладывался диван-кровать, и из открывшегося углубления, словно Дракула из гроба, поднялся Хан.

Хирн обнаружил, что с него в три ручья течет холодный пот.

– Ты предупреждал меня в отношении ее, но я…

– Тихо! – Хан выбрался из своего убежища наружу. Хирн буквально корчился от страха, но сейчас у Хана были более неотложные дела, чем задавать ему взбучку. – Постарайся не повторить ту же ошибку во второй раз, – сказал он, а затем, подойдя к двери, приложил к ней ухо и стал прислушиваться. Единственное, что ему удалось расслышать, был отдаленный непрекращающийся шум, в который сливались звуки, доносившиеся из многочисленных кабинетов, расположенных на этаже.

Хан был одет во все черное – брюки, ботинки, рубашку и куртку до пояса. Хирну показалось, что по сравнению с последним разом, когда они виделись, плечи Хана заметно раздались вширь.

– Собери диван, – отрывисто приказал Хан, – а затем возвращайся к работе, словно ничего не произошло. У тебя назначена какая-то встреча? Вот и хорошо. Отправляйся на нее как ни в чем не бывало и не вздумай опоздать! Все должно выглядеть обычным и повседневным – это приказ!

Хирн кивнул, бросил фанерные панели в утробу дивана и прикрыл их подушками.

– Мы находимся на шестом этаже, – сказал он, – твоя цель – на четвертом.

– Давай взглянем на план.

Хирн сел за компьютер и вывел на экран поэтажный план здания.

– Покажи мне план четвертого этажа, – велел Хан, глядя на монитор через его плечо. После того как Хирн исполнил то, что было велено, он внимательно изучил схему. – Что это такое? – спросил он, указывая пальцем на одну из ее частей.

– Не знаю, – ответил Хирн, увеличивая изображение. – По виду напоминает пустое пространство.

– Ага, – протянул Хан, – это помещение примыкает к личным апартаментам Спалко.

– Вот только тут не обозначено ни входа, ни выхода, – заметил Хирн.

– Любопытно. Мне кажется, что мистер Спалко произвел некоторые изменения в плане, не поставив об этом в известность своих архитекторов.

После того как план накрепко отпечатался в памяти Хана, он отвернулся от компьютера. Тут ему больше нечего было делать, настало время осмотреть интересующий его этаж собственными глазами. Подойдя к двери кабинета, он оглянулся на Хирна:

– Не забудь о том, что я тебе сказал: ни в коем случае не опаздывай на свою деловую встречу.

– А ты? – спросил Хирн. – Как ты собираешься проникнуть туда?

– Меньше знаешь – лучше спишь, – усмехнулся Хан и бесшумно вышел в коридор.

В прохладном воздухе восхитительного исландского утра, напоенном ни на что не похожим запахом, исходящим от горячих подземных источников, и заполненном сиянием яркого солнца, полоскались флаги. В одной из частей аэропорта Кефлавик, которую Джеми Халл, Борис Карпов и Фаид аль-Сауд сочли наиболее подходящей с точки зрения обеспечения безопасности, был сооружен внушительный помост, а на нем стоял стол для высоких гостей и ряд микрофонов, подключенных к мощным динамикам. Никто из трех специалистов по безопасности, даже товарищ Карпов, по всей видимости, не испытывал ни малейшего энтузиазма в связи с тем, что главам их государств предстояло появиться в столь людном месте, однако президенты не вняли их доводам и оставили в силе эту часть сценария. По их мнению, в нынешней ситуации крайне важным было продемонстрировать не только солидарность и готовность сотрудничать, но и отсутствие страха перед лицом международного терроризма. Каждый из них, вступая на высший пост в государстве, понимал, что рискует стать жертвой террористов, и все они, соглашаясь принять участие в саммите в Рейкьявике, отдавали себе отчет в том, что риск этот многократно возрастает. Риск являлся неотъемлемой частью их работы. Если ты решил изменить мир, непременно найдутся люди, которые захотят помешать тебе в этом.

Именно поэтому в то прохладное утро, накануне открытия саммита, на колючем ветру хлопали и плескались государственные флаги Соединенных Штатов, России и четырех наиболее влиятельных исламских стран. Флагштоки были установлены напротив помоста, окруженного десятками вооруженных охранников, а на всех стратегически важных позициях по периметру места действия расположились зоркие снайперы.

Журналисты съехались буквально со всего мира. Им было велено прибыть в аэропорт за добрых два часа до начала пресс-конференции, и теперь охрана методично обыскивала их, проверяла аккредитационные карточки, снимала отпечатки пальцев, сличая полученные данные с компьютерными базами спецслужб. Фотографов предупредили, чтобы они не заряжали свои фотокамеры раньше времени, поскольку вся техника должна пройти проверку рентгеновскими лучами. Что касается сотовых телефонов, то все они были безжалостно конфискованы, помечены фамилиями владельцев и вынесены за пределы периметра. Журналистам, правда, пообещали вернуть мобильники сразу же после окончания пресс-конференции. Не была упущена ни одна мелочь.

Президент Соединенных Штатов появился в сопровождении Джеми Халла и целой своры агентов секретной службы. С помощью миниатюрных комплектов из наушников и микрофонов Джеми Халл мог поддерживать постоянную связь с каждым из членов своей команды. То же относилось и к руководителям иностранных служб безопасности.