Монголию посещали наши многочисленные делегации, в первую очередь — по линии экономического сотрудничества. Во времена Горбачёва с визитом в Монголию прибыл министр иностранных дел Шеварднадзе. Он пожелал встретиться со мной, сославшись на рекомендации отдела ЦК КПСС. Мы долго беседовали в кабинете посла (посла на этой встрече не было). Министр проявил интерес ко многим вопросам, в том числе к кадровому в высшем руководстве страны. Затем затронул вопрос 39-й армии. Я из разговора и поставленных вопросов понял, что Шеварднадзе склонен к целесообразности вывода наших войск из МНР. Но я не был в то время в этом уверен, так как не слышал со стороны монголов, как от руководства, так и от министерства общественной безопасности, пожеланий о выводе нашей армии. Всё-таки Китай «нависал» над Монголией по огромному периметру южной границы. Население, находившееся поблизости от мест дислокации армии, «подкармливалось» за счёт найма на работу по обслуживанию быта в частях и других формированиях. Как известно, армия была вскоре выведена. Как у нас и заведено, мы бросили всё, толком не передав ничего Монголии ни на каких условиях. Посёлки, дома и остатки имущества, коммуникации — всё вскоре растащили до нуля.

И уже очень скоро после моего отъезда из страны, в период «перестройки» и развала Советского Союза, Россия практически бросила в Монголии значительно больше ценностей: медно-молибденовый комбинат в Эрденете (мы вывозили 20 млн т. медного концентрата ежегодно); прекрасно оборудованные рудники урана на востоке страны и т. д. Всё это было построено нашими рабочими и на наши деньги.

Хочется закончить рассказ о Монголии на мажорной ноте. Я полюбил Монголию, её открытых и радушных людей и её незабываемые флору и фауну.

Я любитель охоты, но с такой охотой, как в Монголии, другим местам, где я побывал, сравниться трудно и по разнообразию, и по количеству зверя и птицы. Я свято соблюдал правила и сезоны охоты. В первый год своего пребывания в Монголии я выезжал на охоту и на косулю, и на джейрана, и на горного козла, но последние два года охотился только на волка и птицу. В монгольской охоте большое разнообразие утки, есть несколько видов гуся, масса степной птицы, в том числе обладающей многими целебными качествами, как утверждают, гобийской куропатки. Монголы рассказывают, да и наши врачи подтверждают, что мясо гобийской куропатки, живущей прямо в пустыне Гоби, имеет исключительные свойства для заживления ран и при срастании костей в случае переломов. Главной же моей охотой в эти годы была охота на волка. Волк в Монголии — «враг народа». Утверждают, что матёрый волк уничтожает до 25 овец в год, но особенно любит нападать на лошадей. На охоту на волка я ездил, как правило, с монгольскими охотниками-профессионалами. Знание повадок волка в этой степной охоте очень важно. О волке в Монголии сложены целые легенды, и охота на «серого бандита» является почётной. Я написал об охоте на волка отдельный маленький очерк.

Мои воспоминания и ощущения, связанные с охотой на волков, базируются только на охоте в Монголии.

Волк в Монголии объявлен вне закона, и охота на него разрешена круглый год и всеми способами. Утверждают, что взрослый волк уничтожает за год более 20 голов овец, несколько лошадей и коров.

Но сейчас расскажу о первой моей охоте на волка в Монголии. Это была поздняя осень 1983 года, год приезда в МНР. Секретарь ЦК МНРП Балхажав пригласил нашего посла Павлова Сергея Павловича и меня посетить Восточный аймак. Посещение Восточного аймака помимо официальной части включало охоту на волков. Восточный аймак — это степной скотоводческий район с редким населением. Через необъятные степи и невысокие сопки этого района проходит ежегодная миграция многотысячных стад азиатской антилопы — джейрана и дзейрана. Волку есть где развернуться. В Монголии степной волк крупный и производит впечатление могучего животного. Отдельные особи матёрых самцов достигают 70, а то и 80 кг веса. Это зверь скорее бурого, чем серого цвета, часто с рыжеватыми подпалинами на боках и животе. Окраска прямо под цвет пожухлой выгоревшей степной травы.

Наша база, две нарядные гостевые юрты, была разбита прямо в открытой степи, в районе предполагаемой охоты. Рано утром на рассвете мы выехали на трёх «уазиках»: на одном — посол, на втором — Балхажав, на третьем — я. Моими проводниками были председатель аймачного совета и председатель совета района. Настоящие охотники, знающие бескрайнюю степь, как свой дом родной. Водитель — ас. Он и должен быть асом, так как преследование волка проходит на большой скорости, при полном бездорожье. Любая хорошая рытвина или большой камень могут стать на такой охоте последним. Благо степь в основном довольно ровная, кроме района сопок, где могут быть камнепады, расщелины и промоины. Скоро машины потеряли друг друга из вида. Мы въехали на сопку, возвышающуюся над большим участком степи, одни. Рассвело. Все четверо, включая водителя, с биноклями в руках разглядывали степь и ближайшие сопки. Я думаю, видимость — километра на два вокруг. В это время года волки живут ещё на ограниченных площадях, не уходя далеко от мест, где у них имеется логово. Хотя их ночной переход в поисках пищи нередко превышает 20–30 километров. Под утро волки возвращаются, как правило, к месту своей днёвки.

Мы смотрим во все стороны и во все глаза. Шарим через стёкла биноклей по окрестности. Вдруг вижу, именно я вижу, по склону идёт «он». Далеко, наверное, метрах в 800, а то и в 1000. Говорю, что вижу волка, и показываю председателю аймачного совета. В его голосе и в замедленных движениях явное недоверие. Скажу сразу: у монголов особое «степное» зрение и огромный навык видеть то, что далеко не всякий увидит. Председатель смотрит на указанную мной далекую сопку и вдруг весь преображается. «Все в машину!» На ходу показывает направление водителю. С рёвом, уже никак не скрываясь, мчимся наперерез уходящему волку. Есть одна особенность в поведении волка: он, как правило, бежит, уходит от преследования по выбранному один раз азимуту, почти по прямой линии, не меняя направления. Это особенно ясно видно в степи. Конечно, он выбирает направление к известному ему укрытию, в сопки, к оврагам. Вот наш волк исчез из поля зрения. Но мы едем уверенно ему наперерез. И он вновь появляется. До волка метров 200. Сближаемся. У меня в руках ружье, заряженное картечью. Я готов стрелять из окна машины на полном ходу. Расстояние сокращается до 50, затем 40 метров. Водитель всё знает. Мы едем не прямо в след, а слева, сзади от волка. Стреляю. Удачно. Волк переворачивается, но тут же вскакивает и бросается на машину. Стреляю почти в упор, в голову. Всё. Вылезаю. Волк, матерый красавец, убит наповал, видимо, вторым выстрелом в голову. Первый мой волк!

Мы уехали от лагеря далеко и решили возвращаться назад. Но Монголия решила преподнести мне охотничий сюрприз в полной мере. Через полчаса мой хозяин, председатель аймачного совета Доржи, первым замечает волков, хотя и сидит на заднем сиденье УАЗа. Несколькими секундами позже мы все видим стаю из пята волков. На махах они уходят от нас под углом. Бегут цепью один за другим, всего в 150–200 метрах. Хорошо виден вожак, крупный волк впереди стаи. Сближаемся. Видно, что за вожаком идут также на махах более молодые волки второго года, и последние два, видимо, совсем молодые волки этого года — прибылые, как их называют охотники. «Берем матёрого!», — объявляет Доржи. История повторяется. Пытаемся поравняться со стаей. Но волки бегут ещё очень быстро. Машину изрядно трясёт, хотя это и степь. Хорошо, что мало крупных камней, очень опасных для машины на её предельной скорости. Стреляю — раз, два. Промах. Судорожно перезаряжаю ружье, Доржи держал патроны наготове. Стреляю. Попал. Волк на этот раз падает сразу. Команды водителю Доржи отдаёт по-монгольски, и я только потом понимаю суть плана. Машина, только немного замедлив ход, подъезжает к волку, тормозит и передним колесом переезжает волку шею. Тут же вновь взревел мотор, и мы мчимся за следующим волком. Вновь стрельба, и вновь колесо переезжает через шею волка. Из стаи, из пяти волков, взяли четырех. Затем по своему же следу проехали весь маршрут гонки и собрали всех подстреленных волков. След машины в степи по сухой низкой траве хорошо виден, а водитель ориентируется отлично.