Ещё в семидесятые годы в Швейцарии не было футбола. Помню, как в Женеву приехал московский «Спартак» и должен был сыграть по договору 3–4 игры в разных городах, в том числе в Женеве. Но в Женеве футбольной команды просто не было. Была любительская команда только в заводском пригороде Женевы — Каруже, там и должна была состояться игра. Я поехал посмотреть. Футбольное поле никаких трибун не имело вообще. Когда тренер «Спартака» давал наставления на игру: «Играть нормально, без силовых приёмов, в каждом тайме забить только по одному голу и закончить матч со счётом 2:0, и не больше». Женевское телевидение вечером дало по поводу игры восторженные комментарии и интервью наших игроков. Скажу, что сейчас в Швейцарии уже существуют десятки хороших стадионов, профессиональных команд и спортивных школ.

Другим немаловажным положительным фактором явилась искренняя и действительно тесная дружба с несколькими нашими товарищами. Кого-то из них я знал раньше, с кем-то подружился уже в Швейцарии, и эти взаимоотношения сохранились и в Москве. Не могу не вспомнить самыми лестными словами блестящего дипломата и хорошего человека Мишу Панкина. Он занимал в то время директорский пост в ЮНКТАДе. (Организация Объединённых Наций по торговле и развитию). Прекрасным представителем нашей страны был Александр Павлов, фронтовик, академик Академии Медицинских наук. В Женеве он был заместителем генерального директора ВОЗа (Всемирной организации здравоохранения). Более молодым представителем этой выдающейся когорты был мой друг Александр Громов. Он, как прекрасно образованный специалист, достойно занимал высокий пост заместителя генерального директора Всемирного союза связи. Кадровый дипломат, в дальнейшем наш посол (в Женеве он был ещё посланником), Володя Лобачёв занимал пост заместителя генерального директора всего отделения ООН в Женеве. Мы дружили семьями и находили общий язык как в дружбе, так и (когда это требовалось) в работе. Как это важно — иметь таких близких и надёжных людей и чувствовать их поддержку.

Красоте Женевы посвящено много лестных слов, и это заслуженно. Я прекрасно помню достопримечательности Женевы. 146-метровый фонтан в центре женевской бухты. Знаменитый мост Монблан, всегда украшенный разноцветными знамёнами: это флаг Женевы — красновато-желтое полотнище с изображением золотого ключа и распиленного пополам чёрного орла, и флаги Конфедерации. Мост ведет к одному из самых красивых монументов города — часовне-усыпальнице германского герцога Карла Второго Брауншвейгского, который завещал Женеве огромную сумму денег с условием, что его часовню-усыпальницу построят так, что герцог не будет закопан в земле, а будет покоиться на шестиметровой высоте (всю жизнь он страдал от клаустрофобии). Завораживают цветочные часы у входа в Английский парк. Это часы с самой длинной в мире секундной стрелкой, а циферблат состоит из тысяч бегоний и анютиных глазок. Цветы каждый день подстригают и подсаживают, если нужно, новые, и часы-клумба всегда благоухают и радуют пестротою и свежестью. Кафедральный собор Сен-Пьер известен полуторатысячелетней мозаикой, а в одной из крипт стоит резной стул, принадлежавший якобы Жану Кальвину, сыгравшему большую роль в реформации церкви. Стоит вспомнить и о великих людях, живших в разные времена в Женеве. Это и лорд Байрон, и русский гений Фёдор Достоевский, и целый ряд наших известных эмигрантов, из них — Георгий Валентинович Плеханов. Сохранилась в Женеве и скромная квартира, в которой жил Владимир Ильич Ленин.

Хочется подчеркнуть особую атмосферу какой-то взаимной симпатии и внутреннего спокойствия, которая, как мне казалось, царит в городе. Хорошо помню: как только подходишь с детской коляской к краю тротуара, чтобы перейти улицу (я гулял иногда по городу с моим младшим сыном, родившимся в Женеве), все водители останавливаются и спокойно пропускают тебя. И даже если ты без коляски намереваешься перейти улицу, картина не меняется. Характерно и то, что когда ты останавливаешься на улице и смотришь карту города, то первый же прохожий предложит тебе свою помощь в нахождении нужного места. Эту ситуацию я тоже прочувствовал на себе, первый раз случайно, а второй — преднамеренно, с тем же эффектом. Можно привести и другие примеры любезности и внимания жителей Женевы.

Мне хочется рассказать об одном забавном случае. Прибыв в свою длительную командировку в Женеву, я вспомнил, что у меня есть отличная, довольно массивная и дорогая зажигалка от Cartier. Она не работала, так как я долгое время не мог заправить её газом. В табачном киоске подходящего баллона не оказалось. Мой новый знакомый в представительстве, второй секретарь МИДа Олег, узнав о моих «трудностях», предложил съездить в город прямо в магазин Cartier. Он хорошо знал, где он находится в центре города. В обеденный перерыв мы на его машине прибыли к подъезду магазина. У входа нашлось свободное место для парковки, и мы лихо вышли из машины прямо к подъезду. Была прохладная погода, и мы оба были в длинных плащах, модных в то время. Бодро вошли в небольшой зал, в котором у одной стены был большой шкаф-сейф и прилавок. В шкафу были видны коробки, одну из которых у прилавка разглядывала какая-то дама. Было видно, что в коробке выложены камни, очевидно, бриллианты. В двух других ушах комнаты одновременно быстро поднялись два молодых человека; как выяснилось, это были охранники. Мы остановились посередине зала, и тут же из дверей к нам навстречу вышел третий молодой человек в строгом сером костюме с улыбкой на лице. Он спросил, что нам угодно. Я, показывая свою зажигалку, объяснил, что не могу заправить эту ценную для меня вещь. Молодой человек взял у меня зажигалку, предложил нам присесть на диванчик у столика и удалился. Тут же появился ещё один молодой человек и предложил нам кофе. Минут через 10–15 появился молодой человек с моей зажигалкой. Он сообщил, что в моей «прекрасной зажигалке» устарел внутренний баллон для газа, и что его сменили на новый с новым ниппелем, и при этом эффектно продемонстрировал работу моей зажигалки. К обновлённой зажигалке прилагался новый запасной газовый баллончик. Поблагодарив хозяина за быстрое решение проблемы, я поинтересовался, сколько стоит эта операция. На что получил ответ, что вся эта операция доставила им только удовольствие и, естественно, для меня ничего не стоит, после чего он любезно провёл нас до выхода. Вот так выглядело посещение магазина Cartier.

Я продолжал работать в Женеве, дела шли достаточно успешно, и обстановка благоприятствовала моему пребыванию в Швейцарии. Можно было бы ещё поработать в Женеве с годик, но я получил неожиданное и лестное для меня предложение, которое выглядело значительным повышением по службе. Это было предложение занять должность заместителя начальника управления внешней контрразведки. Я дал согласие и в августе 1976 года уже окунулся в работу управления «К».

Я получил кабинет на пятом этаже. Мои окна были почти над главным входом в основное здание с видом на бассейн (прямо у дома) и на теперь хорошо известный бюст В. И. Ленина (его фотографии на фоне здания разведки приобрели широкую популярность). Когда было задумано и спроектировано новое здание разведки, идея была в том, что «со стороны» его не будет видно. Его построили просторным, но всего шестиэтажным. Полоса леса, метров 500 до кольцевой дороги, должна была скрывать здание от посторонних глаз. Вскоре выяснилось, что верхний этаж хорошо виден для всех проезжающих по кольцу, тем более зимой, лес-то в основном лиственный. Но мало того — скоро за рубежом появились фотографии этого здания, что руководством воспринималось очень болезненно. Но шила в мешке не утаишь, и вскоре распространилось название службы — «Ясенево», по имени района Москвы и метро «Ясенево», где находилась разведка. Вскоре рядом с первым зданием был построен новый 22-этажный корпус, который был хорошо виден не только с кольца, но и за его пределами. Всё меняется. Внешний вид здания разведки оказалось возможным не только видеть, но даже использовать в рекламе. В 2009 году СВР выпустила свой настенный календарь с фотографией этого самого здания и высотного рядом на весь основной лист.