Она невесело рассмеялась.

– Не просто какой-то мужчина, мой дорогой кузен, а почтенный отец семейства, великовозрастный сынок, дядюшка, высокочтимый друг, которого они не посмели обидеть – все! Один хуже другого, и все гнались за безопасным развлечением, прекрасно сознавая, что несчастная оскорбленная девушка не решится пожаловаться. Если же что и обнаружится, поверят им, а не ей.

– Невероятно, – еле слышно проговорил маркиз.

– Ты мне не веришь? – спросила Друзилла. – Можешь себе представить, что чувствуешь, когда тебя шесть раз выгоняют из-за каких-то историй – и все в течение трех лет. Шесть! А потом ты на коленях приползаешь сюда и начинаешь умолять, чтобы тебя взяли на работу, чтобы тебе оказали снисхождение, чтобы над тобой смилостивились! – Она замолчала и посмотрела на него. – Теперь-то ты понимаешь? Я надеюсь, что сейчас ты наконец уйдешь отсюда и не будешь лишать меня последнего шанса спрятаться от всяких домогательств и начать тихую, спокойную жизнь.

Маркиз поднялся. Вид у него был обеспокоенный.

– Я уйду, Друзилла, потому что ты меня об этом просишь, но я не забуду того, что ты мне рассказала. Я поговорю с родственниками. Недопустимо, чтобы ты так страдала.

– Оставь меня в покое, – оборвала она его. – Мне не нужны подачки от родственников, я вообще не нуждаюсь в чьем-либо сочувствии. Они презирали маму только за то, что она вышла замуж за приходского священника, так что вряд ли они будут более благосклонны ко мне. Выбрось все из головы, Вальдо. Все эти девять лет ты не вспоминал о моем существовании – нет причины создавать себе сложности сейчас.

– Девять лет! Боже мой! Так давно?! – воскликнул маркиз. – Но ведь это нечестно, чтобы ты, Друзилла…

Слова замерли у него на губах, так как в этот момент раздался стук в дверь. Друзилла вскочила, и опять на ее лице он заметил выражение неподдельного ужаса. Он приложил палец к губам и на цыпочках прокрался к двери в дальнем конце комнаты. Как он и предполагал, дверь вела в спальню.

При слабом свете ночника он разглядел ребенка, спящего в маленькой узкой кроватке. Рядом стояла еще одна кровать, которая, естественно, принадлежала Друзилле.

Маркиз неплотно прикрыл за собой дверь и оставил только крохотную щелочку, через которую можно было слышать и видеть все, что происходило в классной. Друзилла медленно направилась к входной двери.

Стук повторился.

– Кто там? – спросила она, и он услышал, как дрожит ее голос.

– Это я, мисс Морли, – послышался ответ.

– О, мисс Диана!

В голосе Друзиллы явственно прозвучало облегчение, она повернула ключ и открыла дверь. В щелку маркиз увидел полную женщину средних лет в домашнем чепце – по всей видимости, старшую горничную. Она внесла поднос и поставила его на стол.

– Я принесла вам ужин, мисс Морли.

– Вы очень добры! – поблагодарила Друзилла.

– Я забрала поднос у Элен, – начала объяснять горничная. – Девочка уже с ног валилась от усталости, я и отправила ее в постель. Я завтра всем накручу хвосты на кухне. Они не имеют права заставлять ее работать допоздна и задерживать вам ужин.

– Наверное, они там все очень заняты, – проговорила Друзилла, – к тому же я не голодна.

– Не сейчас, так потом проголодаетесь, – уверенно сказала мисс Диана. – Вы весь день трудитесь над этим платьем. Как я погляжу, вам еще работать и работать.

– Мне надо закончить его за три часа, – со вздохом проговорила Друзилла. – Ее светлость хочет надеть его завтра утром.

– Чтобы покрасоваться перед своим новым любовником, уж будьте уверены, – со смехом сказала мисс Диана. – Что ж, я могу ее понять. Я в жизни не видела более приятного и красивого джентльмена, чем маркиз. При виде него мое старое сердце начинает стучать быстрее. Должна сказать вам, его светлость намного лучше прежнего увлечения ее светлости.

– В самом деле?

Слова Друзиллы звучали очень холодно, и маркиз понял, что она в затруднительном положении. Горничная, казалось, ничего не замечала.

– Да, будьте уверены! Сэр Эндрю Блекетт – вот был ужас! Я не разрешала моим горничным даже близко подходить к их спальне. Как только я его увидела, тут же поняла, что это за тип. А когда ко мне вся в слезах подошла малышка Глэдис, у меня появилось желание проучить его, да-да, жестоко проучить.

– Я не осуждаю вас, – пробормотала Друзилла.

– И, конечно же, из-за него бедную мисс Лавлейс уволили без всяких рекомендаций.

– Так вот почему она ушла! – воскликнула Друзилла.

– Точно. Ее светлость обнаружила его здесь, он разговаривал с мисс Лавлейс. Дело было прямо перед ужином. Естественно, он сказал, что зашел пожелать спокойной ночи нашей малышке, но ее светлость заметила, что мисс Лавлейс смущена и выглядит очень довольной оказанным ей вниманием. И как только закончился ужин, ее тут же выставили.

– Но ведь это несправедливо! – разгневанно вскричала Друзилла.

– Хозяйки никогда не задумываются, справедливо это или нет по отношению к тем, кто у них в услужении, – ответила старшая горничная. – А если что-то и случается, то джентльмен всегда выходит сухим из воды. Да вы и сами понимаете, о чем я говорю! Я вижу, вы мудро поступаете, мисс Морли, что запираетесь на ключ. Всегда держите дверь на замке, особенно когда устраиваются такие вечеринки, вроде сегодняшней.

– Вы считаете, что мне надо опасаться маркиза? – спросила Друзилла, и даже прятавшийся в спальне маркиз заметил звучавшее в ее голосе недоверие.

– Ну, кто знает, – ответила мисс Диана. – Но сегодня меня беспокоит не маркиз – пусть даже хозяин и в отъезде! В доме полно тех, кто не так занят, как маркиз. Как бы там ни было, у маркиза репутация большого ходока по части женщин.

– Разве? – В голосе Друзиллы сквозило любопытство.

– Тут на днях наш камердинер за ужином так нас рассмешил, что мы чуть со стульев не свалились, – приступила к повествованию мисс Диана. – Он рассказывал нам, как однажды его светлость, удирая от ревнивого мужа, спускался по водосточной трубе и угодил в бочку с водой.

– Это, должно быть, охладило его пыл, – улыбнулась Друзилла.

– А в другой раз, – с энтузиазмом продолжала мисс Диана, – ему удалось избежать разоблачения только потому, что он удрал через черный ход, нахлобучив поварской колпак. О, он настоящий сорвиголова, тут нет сомнений! Когда мы слушали все эти истории, там, на кухне, сидел камердинер его светлости. Он сжал губы и, конечно же, молчал, но по блеску его глаз я поняла, что не очень-то все и преувеличено.

– Вы уверены, что мне можно не бояться этого хищного Лотарио[1]? – спросила Друзилла.

– Я не понимаю, кого вы имеете в виду, – пожала плечами мисс Диана, – но говорят, что маркиз совершенно околдован ее светлостью, да и она влюблена в него до безумия. В буфетной шептались, будто во время обеда она бросает на него томные взгляды и держит его за руку под столом, да и подавать им за обедом очень сложно – они слишком близко склоняются друг к другу.

– Да, хорошо, что хозяин в отъезде, – проговорила Друзилла.

– Вы правы, – согласилась мисс Диана. – Мы все знаем, каким он бывает в гневе. Только вчера один кучер говорил, что его светлость теряет голову, когда впадает в ярость, он не хотел бы повстречаться с ним ночью.

Друзилла засмеялась.

– О мисс Диана, какая вы смешная, – сказала она.

– Ой, я тут с вами заговорилась, – всполошилась мисс Диана. – У меня еще куча дел, а я одна – Элен-то ушла спать. Спокойной ночи, мисс Морли, не забудьте запереть дверь.

– Обязательно, – ответила Друзилла, – спасибо вам за ужин.

Дверь за горничной закрылась, и Друзилла повернула ключ. Она увидела, что маркиз вышел из спальни, и встретила его озорной улыбкой.

– Ах ты, чертенок! – шепотом начал возмущаться маркиз. – Ты нарочно вызвала ее на этот разговор, чтобы поставить меня в неудобное положение! Они всегда так судачат на кухне?

– Конечно, – ответила Друзилла. – От них ничего не ускользает, даже то, что двое держатся под столом за руки.