Был еще один кабель, действовавший с 1870 года. Он связывал Лондон с Бомбеем через Гибралтар, Мальту, Александрию, Суэц и Аден и полностью контролировался англичанами. Поэтому безопаснее, конечно, связаться с Лондоном из Александрии, куда и шел «Чертополох».

К тому же Дрого очень не хотелось ввязываться в нескончаемый спор с капитаном. Мак-Кей и так, чтобы не опоздать с доставкой груза, гнал «Чертополох» с предельной скоростью, используя достоинства недавно установленного на корабле нового котла.

К счастью, погода была хорошая и море спокойное.

Во время путешествия Дрого нашел капитана интересным человеком. При других обстоятельствах он бы с удовольствием проводил больше времени за разговорами с ним. Но сейчас ему хотелось все время быть с Теклой. И он общался с капитаном только вечерами, когда она укладывалась спать. Он узнал много нового о торговле, о перевозке грузов морем, о товарах, в том числе весьма странных, доставлявшихся из одной страны в другую.

Поговорив с Мак-Кеем часок-другой, Дрого потихоньку, чтобы не разбудить Теклу, пробирался в каюту. Все это время он был с ней суров, даже слишком суров, и она притворилась спящей. А он, улегшись на полу, был не в силах заснуть, ведь она была так близко. И в то же время далеко, как звезда.

Он не мог думать ни о чем другом, только о ней. Все его тело горело от жажды обладать ею. В то же время он давно уже понял, что его чувства по отношению к юной принцессе были совершенно иными, чем жажда физической близости женщины. Она обладала качествами, которые Дрого особенно ценил в женщинах и всегда мечтал увидеть в своей жене.

Его восхищало ее мужество. Если безумный побег из дворца был капризом и сумасбродством, то именно мужество помогло Текле сохранить спокойствие и выдержку, когда разразилась революция. Она не впала в истерику, узнав о смерти отца, хотя очень любила его и, Дрого был в этом уверен, думала о нем постоянно. Она готовилась к неизвестному для себя будущему в чужой стране с таким достоинством, с такой спокойной твердостью, какую встретишь не у каждого мужчины.

Ему были милы и другие качества Теклы. Она легко и естественно смеялась над всем, что смешило ее. Она благоговела перед красотой, а если слышала о чьих-то страданиях и несчастьях, глаза ее застилали слезы. Она была совершенно не испорчена, невинна и чиста. Любой мужчина, думал Дрого, пробыв с нею даже недолго, влюбился бы в нее без памяти.

Она найдет себе более подходящего, чем я, - угрюмо твердил он себе, - и сможет выйти за него замуж.

В то же время он чувствовал, что невидимые нити уже крепко связали их, будто созданных друг для друга… И тут же перебивал себя вопросом: зачем он вообще обо всем этом думает? Он доставит ее в Англию, передаст родственникам и больше никогда не увидит. Но он знал, что всегда будет думать о ней.

Как думал сейчас, стоя на палубе под звездным южным небом. Он смотрел на растекающийся по морю лунный свет, а вспоминал нежность ее губ и робость первого поцелуя… Как бы убегая от своих мыслей, он повернулся и зашагал по палубе, чтобы вернуться в каюту и улечься на свое ложе на полу.

Текла всегда стелила ему перед тем, как лечь самой. А утром сразу же убирала подушку и одеяло, чтобы капитан Мак-Кей не заподозрил в их отношениях чего-то неладного.

Капитан был убежден, что Текла родом из Шотландии. Чтобы она не выдала себя, Дрого как бы невзначай упомянул: почти всю свою жизнь его жена прожила в Англии и не знает Шотландию так же хорошо, как он. Сам же Дрого, бывавший в Шотландии несколько раз, довольно хорошо разбирался в шотландских обычаях, видах спорта. И с удовольствием рассказывал, сколько он поймал там лососей и подстрелил куропаток.

К счастью, Мак-Кей, довольный тем, что приобрел друга-шотландца, почти все время говорил сам. Он рассказывал им о своем детстве и о том, как двенадцатилетним мальчишкой убежал в море; о пережитых скитаниях и приключениях; о тяготах и невзгодах, которые ему пришлось испытать, пока наконец он не стал капитаном собственного корабля и мог плавать куда угодно, был бы подходящий фрахт.

Эти разговоры обычно велись за трапезой, которую они всегда делили с капитаном. Подавал им кок-китаец и, к удивлению Дрого, его стряпня была вполне съедобной, хотя и не слишком вкусной.

Опустив за кормой леску с крючками и наживкой, матросам удалось поймать трех осетров. Они послужили прекрасным дополнением к запасам, взятым на борт в Ампьюле.

Поскольку теперь Дрого отдыхал и ел вовремя, он поправился и хорошо выглядел. Ему стоило немалого труда не замечать восторга, смешанного с более глубоким чувством, который светился в глазах Теклы, когда она смотрела на него.

Она тоже хорошела с каждым днем. Дрого заметил, что разношерстная команда корабля буквально не спускает с нее глаз, когда она выходит на палубу. Все они - начиная с юнги-сингалезца и кончая первым помощником, наполовину турком, смотрели на нее с восхищением.

В экипаже «Чертополоха» не было ни одного англичанина или шотландца. Когда Дрого заговорил об этом, капитан коротко ответил:

- О, те слишком много о себе воображают! Мои матросы, не нашедшие дома работы, стоят дешево и без фокусов слушают мою команду.

Дрого улыбнулся. Он слышал, как Мак-Кей отдает команды. Ни один британский подданный не вынес бы того потока брани, который капитан обрушивал на головы своих подчиненных. Оставалось надеяться, что Текла этого языка просто не понимает.

Он старался держать ее подальше и от капитана, и от команды.

На палубе они отыскали уединенное местечко, где могли спокойно посидеть и поговорить. В ответ на ее расспросы он рассказывал ей о своих приключениях после того, как покинул Индию. Но Теклу больше всего интересовала именно Индия. Когда он описал ей красоту индийских женщин, великолепие дворцов, духовную атмосферу храмов, она вздохнула:

- Я хочу в Индию!

- Вам нетрудно будет уговорить мужа, чтобы он взял вас с собой, когда отправится туда с официальным визитом.

Он сказал это в шутку, но Текла ответила совершенно серьезно:

- Я не хочу ехать с официальным визитом. Я сыта всем этим по горло. Я хочу поехать… с вами. Бродить по базарам, увидеть паломников, купающихся в Ганге, и слонов, работающих в лесу…

Дрого и сам об этом мог бы только мечтать. Но зачем мечтать о несбыточном? И он перевел разговор на другую тему:

- Давайте лучше поговорим об Англии. Я должен подготовить вас к тому, что вы увидите по приезде на мою родину.

Он попытался описать ей родовой дом, в котором выросла ее мать. Правда, Дрого не приходилось бывать во владениях герцога Дорчестера, но, решил он, те скорее всего похожи на поместье его дяди, где каждый, кто там работает, смотрит на хозяина как на божество.

- В общем, - заключил он, - герцог Дорчестер - король в маленьком королевстве. Государство в государстве!

- Так говорила и мама, - отозвалась Текла, - я особенно не прислушивалась к ее словам, потому что не думала, что когда-нибудь поеду в Англию.

- Но сейчас вы на пути туда.

- Англичане, которых я встречу там, будут… такие же… как вы? - Ее голос подозрительно задрожал.

Дрого понял опасность заданного вопроса и ответил:

- Для китайцев мы все на одно лицо, так же, как и они - для нас. Текла рассмеялась.

Потом снова посерьезнев, сказала:

- Если бы передо мной стояла сотня похожих на вас… я все равно вас… узнала бы.

- Каким образом?

- Потому что я чувствую… когда вы рядом. И даже если я вас не вижу, я все равно… знаю, что вы… здесь.

Он испытывал в ее присутствии те же чувства. Но говорить об этом ему не хотелось. И он опять перевел разговор на другую тему:

- Смотрите, вон на горизонте корабль!

- Наверное, его пассажиры говорят сейчас о нас то же самое, - заметила Текла. - И может быть, мы пройдем этот… горизонт потом еще один… и так до бесконечности.

- Я уверен, что через некоторое время вам это порядком наскучит, - сказал Дрого. Она собралась было ответить, но промолчала. Он знал, что с ее языка уже готово было сорваться: «Да, если мы не будем вместе». Ведь и он думал так же.