Если у викария и были какие-то сомнения насчет церемонии, то сейчас они окончательно исчезли. Слова, обращенные к Иден, которой еще ни разу не доводилось присутствовать на свадебной церемонии, казались ей священными. Она поклялась любить, уважать и во всем подчиняться этому мужчине. Однако мысленно она дала еще одну клятву. Она пообещала Господу, что сделает все от нее зависящее для того, чтобы ее брак был счастливым.

Наконец Пирс надел кольцо на безымянный палец ее левой руки. Это было толстое золотое кольцо с выгравированным гербом графа Пенхоллоу. На протяжении последних ста пятидесяти лет его надевали на палец всем невестам семейства Пенхоллоу.

Взяв Иден за руку, Пирс провел ее от алтаря к открытой двери и вывел из церкви навстречу их счастливой супружеской жизни. Они моментально оказались в центре огромной людской толпы. Все кричали, приветствуя их, желали им счастья и всяческих благ и осыпали цветами.

Леди Пенхоллоу села вместе с ними в карету, и они поехали в Пенхоллоу Холл.

— Спасибо тебе, — благодарно произнес Пирс и поцеловал мать в щеку.

На глазах леди Пенхоллоу блестели слезы.

— Вы были правы, — наклонившись к Иден, прошептала она.

Свадебный банкет был организован, что называется, на высшем уровне. Люси превзошла саму себя. На столе были и сладкие кексы, и булочки различных видов. Она зажарила барашка и трех гусей. Должно быть, поварам и кухаркам пришлось работать всю ночь для того, чтобы приготовить все эти десерты и запеканки, которыми был уставлен буфетный стол. И конечно же, за день до свадьбы, как было обещано, зажарили огромного быка.

День выдался на редкость теплым, и поэтому торжество проходило на свежем воздухе. Веселые мелодии, которые исполнял скрипач вместе со своими музыкантами, сливались с плеском воды в фонтане и жужжанием пчел. Никто даже не заметил, что на празднике не было никого из представителей местной знати.

Пирс ни на минуту не отходил от Иден. Он крепко обнимал ее за талию, тем самым показывая всем, что эта женщина принадлежит ему, а Иден с волнением ждала того момента, когда они останутся вдвоем.

К шести часам вечера жители деревни начали расходиться по домам, и слуги принялись убирать со стола.

Иден вдруг почувствовала неясную тревогу. Взяв несколько тарелок, она решила отнести их в кухню. Однако Пирс остановил ее. Забрав у нее тарелки, он передал их миссис Микс и, посмотрев на Иден, сказал:

— Пойдем.

Ей показалось, что от волнения ее сердце вот-вот выскочит из груди. Он сжал своей крепкой рукой ее дрожащую руку, и их пальцы переплелись. Ободряюще улыбнувшись ей, он повел ее в дом.

Он вел ее в свои апартаменты. Они шли по мраморному полу, и их шаги гулким эхом разносились по всему фойе. Потом они поднялись по лестнице на второй этаж и, пройдя по устланному толстым ковром коридору, подошли к двери, ведущей в его комнаты.

Он открыл дверь и отошел в сторону, пропуская ее вперед. Иден не сдвинулась с места. Она понимала, что, как только она переступит порог этой комнаты, ее жизнь уже навсегда будет связана с его жизнью.

— Иден?

Она почувствовала, что у нее все дрожит внутри. Сделав глубокий вдох, она вошла в комнату. Эта комната была обставлена по-мужски — добротной, массивной мебелью. На стенах висели картины с изображением лошадей, а на столе стояла гравюра, на которой был запечатлен Король Корнуолла.

Для того чтобы лучше рассмотреть гостиную, Иден прошла по толстому индийскому ковру в центр комнаты. Заперев дверь, Пирс наблюдал за ней. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Замечательная гравюра. Мастеру удалось передать сходство с оригиналом. Король Корнуолла на ней как живой.

— Да, это правда, — согласился Пирс. Она уловила в его голосе легкую иронию. — Не волнуйся, Иден, я не собираюсь набрасываться на тебя, — заверил он ее.

— О, я знаю, — дрожащим голосом произнесла Иден. — Просто… — пробормотала она, проведя рукой по холодной полированной столешнице, и замолчала, ибо увидела, что дверь в спальню открыта.

Ее внимание сразу же привлекла огромная кровать с балдахином. Прикроватные занавески и покрывало были одинакового темно-синего цвета. Стены спальни были оклеены бежевыми шпалерами, и благодаря этому комната казалась необычайно светлой.

Забыв обо всех своих страхах и волнениях, Иден прошла через небольшой коридор, соединявший две комнаты. Его спальня располагалась в самом торце дома. В ней имелось три окна, которые выходили на восток, юг и запад. День клонился к вечеру, и поэтому комната была залита золотистым светом заходящего солнца.

Иден стояла возле кровати, в самом центре комнаты. Из окна, находившегося слева от нее, были видны конюшни и пастбище. Окно с правой стороны смотрело в сад, а через то окно, которое находилось прямо перед ней, можно было увидеть море и тонкую линию берега.

— Такое впечатление, как будто я нахожусь на вершине мира, — прошептала она.

— Я знал, что тебе понравится эта комната, — сказал Пирс, который стоял, опершись о дверной косяк.

Он медленно подошел к ней. Иден ждала. Она знала, что сейчас должно произойти. Ее долго обучали тому, как нужно вести себя в такой момент, и… все же ей казалось, что то, чем они сейчас будут заниматься, совершенно не похоже на То, чему ее учила мадам Индрени.

Он снял вуаль, которая подобно шали укрывала плечи Иден, и отбросил ее в сторону. Его взгляд был прикован к ее губам.

Она почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Дрожь ожидания и предвкушения.

— Я хочу сделать тебя счастливым, — тихо произнесла она.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— О, Иден, я уверен, что тебе это по силам. Ты сделаешь меня невероятно счастливым, — сказал Пирс и, наклонив голову, прижался губами к ее губам.

«С ней нельзя спешить. Нужно действовать очень осторожно», — мысленно напомнил себе Пирс. В тот самый момент, когда он впервые увидел эту женщину, им овладело страстное желание, и с каждым днем оно становилось все сильнее и сильнее. Однако Пирс понимал, что она — девственница. На этот счет у него не было никаких сомнений.

Однако она так же, как и он, дрожала от страсти, прижимаясь к нему всем телом. Ее груди прижимались к его груди, а ее бедра — к его бедрам.

Подхватив Иден на руки, он понес ее к кровати. На прикроватном столике стоял кувшин с ароматизированным гусиным жиром, который дала ему миссис Микс. Однако он уже почувствовал, какой сильный жар исходит от ее тела, и понял, что жир ему не понадобится.

— Иден, я хочу доставить тебе удовольствие. Огромное удовольствие, — сказал он, ложась на кровать и сбрасывая туфли.

Схватив Пирса за лацканы пиджака, она притянула его к себе и начала целовать так пылко и страстно, что он забыл обо всем на свете.

Когда же она начала стягивать с него пиджак, то он забыл о том, что дал себе слово обращаться с ней очень нежно и осторожно. Ему нужно было расстегнуть ее платье. Пирс нащупал у нее на спине два ряда пуговиц. Сначала следовало высвободить Иден из кружевной юбки, а потом из платья. Пуговицы были очень маленькими, и ему пришлось изрядно повозиться с ними. Если бы его невеста была застенчивой и робкой и спокойно лежала на кровати, не мешая ему, он бы справился с этим гораздо быстрее.

Оставив на некоторое время неподатливые пуговицы, Пирс помог ей снять с него пиджак, а потом снова принялся за работу. Иден же, не теряя времени, начала развязывать его шейный платок. Ее пальцы были более тонкими и ловкими, и поэтому она очень быстро справилась с этим делом и стянула платок с шеи Пирса. После этого Иден расстегнула его жилет.

Пирс тем временем продолжал сражаться с пуговицами, однако ему никак не удавалось расстегнуть их. Как же, черт побери, они ему надоели!

Она уже почти полностью раздела его, а он продолжал возиться с ее одеждой. Застонав от досады и нетерпения, он перевернулся на спину и, обхватив Иден, положил ее на себя сверху.