Пока горничная снимала ее наряд, она вспомнила много одиноких ночей, когда очень хотела, чтобы он пришел к ней. Она часто думала пойти к нему, но никогда не находила в себе достаточной храбрости. Как она могла? Его забота о ней колебалась от умеренной привязанности в лучшем случае до необходимости укрощать ее в худшем случае, чтобы она не разрушила его иллюзию потрясающего успеха.

Просить большего было немыслимо.

Хотя он осторожничал, она знала о его любовницах. Все они были бойкими, яркими женщинами. Не такими, как она.

Она знала о его внебрачных детях, потому что он рассказал ей о каждом из них, и об обеспечении, которое им дал. Пособия распределялись в его завещании. Еще одно унаследованное бремя.

А потом появилась Натали.

Матерью Натали была аристократка, бельгийская кузина Мориса, Кларетт, а отцом являлся Морис. Когда ее официальные родители умерли, она приехала, чтобы жить с ним. Правду никогда не произносили вслух, но Tante [9] Луиза и Oncle [10] Чарльз знали, что Морис и Кларетт любили друг друга с подросткового возраста.

Натали оказалась восхитительной девочкой, но Мария обижалась на наличие такого упрека в своем бесплодии под собственной крышей. А теперь она пригласила туда демона.

Она криво улыбнулась, вытерев руки и намазав их кремом. Нет никакой опасности. Если она была не в состоянии пойти к своему мужу, требуя секса, она, конечно, не сможет вторгнуться в комнаты своего сопровождающего.

Следующим утром Мария сидела за столиком в своем будуаре, пытаясь притвориться, что работает над счетами, но с тревогой ощущая его прибытие. Она послала экипаж и не имела никаких причин полагать, что он не приедет, как уговорено. Однако чувствовала, что у нее не будет ни мгновения спокойствия, пока он не прибудет.

Безопасность.

Ерунда конечно, но она так чувствовала.

У нее вырвался смешок, и она положила голову на руку. Она хотела обернуть мужчину во фланелевую ткань и защитить его, как мать болезненного ребенка. Бывает ли что-нибудь более забавное?

И все же, было не смешно рассматривать его как нежного человека, если иметь в виду некоторую хрупкость. Ее задача – вновь сделать его сильным, не давая воли своим непристойным желаниям.

Экипаж? Она вскочила на ноги и выглянула в окно. Да. Ее экипаж. Наконец-то!

Сердце внезапно забилось сильнее, она заставила себя остановиться и глубоко вдохнуть.

Ты сделаешь его вновь сильным, Мария, а потом позволишь ему уйти. Ты не должна позволять произойти чему-то, что может запутать ваши отношения.

Горло болело, а это тревожное предупреждение.

Даже если он проявит к тебе интерес, то это будет просто игра, игра, чтобы доказать, что он – твой хозяин, а не твой должник. Имей некоторую гордость!

Это замечательно сработало, приводя ее в чувство. Она посмотрела в зеркало, чтобы увериться, что она как обычно холодна и изящна. Простое утреннее платье, белое в узкую, бледно-голубую полоску. Фишю [11] гарантировало скромность и подходило к белому хлопковому чепцу, с бледно-голубыми лентами, завязывающимися под подбородком. Она выглядела замечательно, как почтенная вдова, и, защищенная таким образом, спустилась поприветствовать гостя.

И почти столкнулась с Натали, мчащейся к лестнице.

– Я просто хотела посмотреть, – прошептала девочка, сверкая ямочками. – Этим утром я отыскала про него информацию в библиотеке. Его упомянули в официальных донесениях четыре раза! Он должно быть очень храбрый.

– Да, думаю, да. – Инстинкт заставил Марию говорить прохладно, даже зная, что она должна казаться влюбленной. Она взглянула на свою шестнадцатилетнюю "племянницу" и переколола шпильку, поддерживая ускользнувшие завитки. – Так как ты подобающе выглядишь, почему бы не спуститься и не быть представленной должным образом?

Взволнованное восхищение осветило лицо Натали. Она не умела скрывать эмоции. Все видно, и обычно в два раза сильнее.

Невысокая, с волосами мышиного цвета, Натали не могла претендовать на титул красавицы, но у нее хватит живости и характера, чтобы пользоваться неистовым успехом, когда Мария выпустит ее в свет. Ей уже исполнилось шестнадцать. В следующем году выход в свет уже не отложишь. Грандиозная ответственность.

Она услышала, как внизу открылась дверь, раздались голоса, и продолжила спускаться, осознавая, что Натали рядом, словно осязая ее волнение. Моля небеса, чтобы она не слишком шумела. На изгибе лестницы, где холл попадал в поле зрения, она помедлила.

Ван надел коричневый камзол и бриджи цвета буйволовой кожи, которые могли быть теми же самыми, которые он носил два дня назад, но теперь они смотрелись опрятно. Сам он выглядел настолько благополучно, что она чувствовала себя так, будто видит его впервые. Ее поразило плавное изящество его движений, и искренняя непринужденная улыбка, которой он, как наградой, одарил лакея, несущего его багаж.

Такой очаровательный молодой мужчина…

Она взяла себя в руки и двинулась дальше, спустившись по лестнице, затем пересекла холл и протянула руку.

– Лорд Вандеймен, добро пожаловать в мой дом.

Он обернулся, все еще улыбаясь, и поклонился ей.

– Так любезно с вашей стороны пригласить меня, миссис Селестин.

Его глаза вспыхнули, указывая на ее попутчицу, и она сказала:

– Моя племянница, милорд. Натали Флоренс.

Он поклонился, и Натали присела в реверансе, ямочки от волнения стали еще заметней. О Господи, подумала Мария, не позволяй ей увлечься им. Я не смогу справиться с этим вдобавок ко всему.

Тут она поняла, что он легко и просто болтает с Натали, и если бы у него были ямочки, то их тоже было бы видно.

О Боже, не позволяй ему влюбиться в Натали!

Но вдруг ее словно овеял холодный ветер – она поняла, что это вполне возможно. Они будут все время сталкиваться друг с другом. И что тут неправильного? Через год Натали будет готова к сезону, и если бы лорд Вандеймен начал ухаживать за ней тогда, то все было бы абсолютно закономерно.

И она бы негласно стала его мачехой!

Вот тот путь, на который она его серьезно ориентировала.

Он повернулся к ней.

– Объявления в газеты отправлены, моя дорогая. Может быть, мне нужно было подобрать более интимный момент для этого, но почему общество не должно быть свидетелями нашего счастья? – Он достал из кармана кольцо и протянул руку.

Быстрый взгляд в сторону – Натали стоит рядом, руки сжаты от переживания и восторга, никаких признаков ревности. Уже хорошо.

Мария этого не ожидала. Она торопливо стянула кольца, которые ей дарил Морис, и протянула ему руку. Он надел ей на палец новое кольцо – с небольшим трудом.

Ван жалобно посмотрел на нее.

– Я прикинул размер у ювелира, но думаю, оно еще немного растянется.

– Достаточно легкое. – Она взглянула на кольцо, которое оказалось удивительно скромным. Маленький алмаз, окруженный жемчугом. Она не возражала против простоты, но ожидала чего-то претенциозного и яркого. Возможно, она вспомнила Мориса. Кольцо, которое она только что сняла, было с очень большим голубым бриллиантом.

– Мелкие камни были рубинами, но я попросил их поменять, – сказал Вандеймен. – Так как у вас склонность к неярким цветам.

Ей не нравилось аляповато-показушное кольцо Мориса, но, в то же время, ее оно не слишком беспокоило. Не из-за ценности, а потому что оно было безвкусно. Неужели такой он видел ее?

Она взглянула на него, в светло-желтом и коричневом, и на Натали в смелом полосатом платье с лазурным поясом.

Возможно, пришло время измениться. Но не в течение следующих шести недель. Для дела безвкусица вполне подходит. Вполне.

– Оно прекрасно, – сказала она. – А сейчас, позвольте мне показать вам дом и вашу комнату, милорд.