Литмир - Электронная Библиотека

«Пусть попробует пожить самостоятельно, это полезно, — думал отец. — Пусть посмотрит на мир, на людей. Глядишь, и поумнеет».

Тем более что намерения у сына вполне достойные — учиться он хочет не на фигляра (да разве, чтобы стать фигляром надо учиться?), а на инженера. Достойная профессия и… в семейном деле пригодиться может.

Итак, решено — Евгений едет в Ригу, чтобы держать экзамены в тамошний политехникум. Но, увы (а скорее — к счастью), экзаменов он не выдерживает. Не хватает знаний в точных науках, к которым Евгений всегда относился немного прохладно.

Домой возвращаться не хочется — бойкий юноша и едет в Москву, где легко поступает на естественный факультет Московского университета. В августе 1903 года.

Багратион Сергеевич может гордиться сыном — не у каждого владикавказского фабриканта или купца сын студент Московского университета! Естественный факультет таит в себе что-то пугающе непонятное, но — тьфу, тьфу, не сглазить бы — мальчишка, кажется, берется за ум — проучившись три месяца с небольшим, он переходит на юридический факультет.

Багратион Сергеевич прикрывает глаза и видит большую, надраенную до слепящего блеска медную табличку, на которой затейливым каллиграфическим почерком написано:

Евгений Багратионович Вахтангов,

Присяжный поверенный.

«Тот, кто разбирается в законах, проживет и без фабрики, — думает Багратион Сергеевич. Во всяком случае, „московский адвокат“ звучит куда лучше, чем „владикавказский фабрикант“. А фабрику можно и зятю передать, только зятя подыскать почтительного и старательного».

Верно мыслит Багратион Сергеевич. Сам он тоже фабрику от тестя получил, вместе с нелюбимой женой.

Ах, Багратион Сергеевич, Багратион Сергеевич… Вы строите планы, хмурите густые брови и не знаете, что судьба сжалится над Вами и избавит Вас от забот по передаче табачной фабрики в надежные руки. Не пройдет и двух десятков лет, как придут к Вам люди с усталыми лицами и горящими глазами, затянутые, словно в броню, в скрипящие кожаные куртки. Придут и объявят Вашу фабрику достоянием народа, попросту говоря, национализируют ее.

Вы облегченно вздохнете, как говорится, «баба с возу — кобыле легче», и станет Вам хорошо-хорошо, особенно когда Вы поймете, что незваные гости не прочь отпустить Вас домой. Живым, невредимым и свободным от тяжелых дум!

Вернемся, однако, к Евгению.

И к Москве, в которой живет студент Московского университета Евгений Вахтангов.

Не быть Евгению адвокатом — он весь в плену великого искусства, имя которому — русский театр.

Москва театральная — это нечто!

О, именитая труппа Малого театра!

О, этот юный Художественный театр — театр русской интеллигенции!

О, несравненная Мария Николаевна Ермолова! Великая актриса, рядом с которой многие прославленные актеры кажутся просто движущимися и говорящими манекенами!

Очарованный театром, и прежде всего Художественным театром, Евгений проводит в зрительном зале больше времени, чем в университетских аудиториях.

Зимний сезон 1903–1904 года был одним из самых блистательных для Московского Художественного театра. Можно только представить, как потрясло знакомство с ним Евгения Вахтангова. Дело было не только в игре актеров — актеры играли великолепно, но и сами пьесы стоили такой игры! В репертуаре Московского Художественного театра не было слащавых водевилей, набивших оскомину «классических» пьес и псевдопатриотических постановок.

Именно подбором пьес для постановки завоевал Московский Художественный театр огромное общественное признание.

«На дне» и «Мещане» М. Горького.

«Вишневый сад», «Дядя Ваня» и «Три сестры» А. П. Чехова.

«Власть тьмы» Л. Н. Толстого.

«Столпы общества» и «Микаэль Крамер» Генриха Ибсена.

«Юлий Цезарь» Вильяма нашего Шекспира.

Время было беспокойное — канун массовых беспорядков 1905 года, которые часто именуют революцией. Брожение в студенческой среде принимало все более открытый характер, что не могло не беспокоить начальство. Дабы лишить студентов возможности ежедневно обмениваться мнениями в стенах университета, власти не придумали ничего лучше, как временно закрыть его в 1904 году. Ранней весной. До особого распоряжения.

Евгений решил наведаться домой и вернулся во Владикавказ.

Дома состоялся его настоящий, не детский, режиссерский дебют на любительской сцене.

Пятнадцатого августа 1904 года владикавказский студенческий кружок дал в городе Грозном спектакль под названием «Больные люди». Евгений не только поставил пьесу, но и сыграл в ней одну из основных ролей. Тема пьесы соответствовала духу времени — моральный распад буржуазной семьи. Вахтангов всю свою недолгую жизнь тяготел именно к сложным постановкам, полным глубокого внутреннего драматизма и тонкого психологического рисунка, выстроенным на противоречивых переживаниях и столкновении противоположных мнений.

Осенью 1904 года Евгений снова в Москве. Почти следом за ним из Владикавказа в первопрестольную приезжает Наденька Байцурова — добрая знакомая Евгения, полностью разделяющая его увлечение театром. Наденька — девица небогатая, но серьезная и целеустремленная. Не желая прозябать всю жизнь в качестве конторской машинистки, она поступает на Высшие женские курсы.

Наденька поселяется в одной квартире с Евгением. Упаси вас бог от дурных мыслей — в соседней комнате, разделив ее с курсисткой из Вязьмы. В тесноте, да в веселье, опять же — экономия.

Взаимная приязнь плюс общие интересы плюс проживание по соседству друг с другом равняется… Кто не угадал, может просто перейти к чтению следующего абзаца.

Солнечным октябрьским воскресеньем 1905 года два любящих сердца соединились. Надежда Михайловна Байцурова стала Вахтанговой.

Свадьбы как таковой у Евгения и Надежды не было.

— К чему все это? — поморщился Евгений, и невеста поддержала его.

Действительно — скучно. Застолье, заведомо известные речи, преувеличенные восторги гостей, подогреваемые горячительными напитками…

— Давай отпразднуем наш союз в театре!

— Давай! В Художественном!

На том и порешили.

Посмотрели дневной спектакль в Московском Художественном театре. Давали чеховскую «Чайку» — пьесу о людях, посвятивших себя искусству, что выглядело для молодой пары очень символично.

После спектакля Евгений и Надежда неспешно прогулялись по Москве и в шесть часов вечера скромно обвенчались в церкви Бориса и Глеба на Арбатской площади.

Церкви той уже нет — в 1930 году она пала жертвой антирелигиозного помешательства.

Домой Евгений сообщил о своей женитьбе не сразу. Упомянул о ней вскользь, в очередном письме, словно надеясь, что отец не обратит внимания на новость.

Блаженны верующие…

Обратил, да еще как!

Пришел в неистовство и проклял молодоженов.

«Ты посмел жениться, не испросив моего отеческого благословения, так будь же ты проклят вместе со своей избранницей! У меня нет больше сына!».

Нет, если бы Евгений самовольно женился бы на дочери какого-нибудь промышленника или другого денежного туза, отец бы одобрил его выбор. Но эта… мягко выражаясь, бесприданница, польстившаяся на семейный капитал Вахтанговых!

Ох уж этот семейный капитал! Сколько же с ним хлопот и проблем!

— Теперь наш дом здесь, в Москве, — спокойно сказал Евгений, показывая жене короткое энергичное послание отца.

Но Вахтангов-старший отходчив. Или коварен — уже весной Евгений получает от отца пространную, весьма приветливую телеграмму с приглашением приехать домой вместе с женой.

Что ж — протянутую для перемирия руку отталкивать грех.

Тем более что Московский университет снова закрыт.

Любительские театральные кружки рассыпались.

И нет средств к существованию.

Молодые супруги едут во Владикавказ. Поселяются в доме Вахтанговых и даже устраиваются работать в контору при фабрике, чтобы не «сидеть на шее» Багратиона Сергеевича теперь уже вдвоем.

7
{"b":"164573","o":1}