Девятнадцатого октября 1983 года Раневская ушла со сцены.

По своей воле, без каких бы то ни было торжественных проводов.

Торжественных мероприятий она никогда не любила.

— Вы мне сейчас наговорите речей. А что же вы будете говорить на моих похоронах? — сказала она в ответ на предложение публично отметить восьмидесятилетний юбилей.

Скончалась Фаина Георгиевна Раневская ровно через девять месяцев после ухода из театра — девятнадцатого июля 1984 года.

«У меня хватило ума глупо прожить жизнь», — однажды сказала она.

А еще Фаина Георгиевна любила повторять: «Живите так, чтобы вас запомнили даже сволочи». Ее запомнили все — и сволочи, и хорошие люди; и гении, и бездари; и умные, и не очень.

Она это заслужила.

Сергей Королев

Каждый день по-новому тревожен…

А. Ахматова. «Четки»

Первым делом в то время были самолеты. И все такое прочее. Неодушевленное, но летающее, стреляющее, побеждающее, преодолевающее…

Люди были на втором месте, ну а вредители и прочая мразь на последнем.

Сергей Павлович Королев был не простым вредителем, а настоящим врагом народа. Врагом, совершившим чудовищные преступления. Преступления, о которых говорилось в статье 58, пунктах 7 и 11 Уголовного кодекса РСФСР.

«Подрыв государственной промышленности… совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности…». Подрыв совершался не просто так, а при помощи «всякого рода организационной деятельности».

Разумеется, столь тяжкие преступления «влекут за собой высшую меру социальной защиты — расстрел». Как вариант Уголовный кодекс предусматривал альтернативную меру наказания: «…объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда». Это альтернативное наказание практически никогда не назначалось — власти резонно опасались, что тогда от желающих не будет отбоя. А может быть, играли роль экономические соображения, ведь пуля в затылок обходится куда дешевле, чем билет до, скажем, польской границы.

— Нам обещали книгу об «интересных людях, связавших свою жизнь с Москвой»! — возмутятся сейчас некоторые читатели. — А не о врагах народа!

— Враги народа бывают разные, — возражу я. — Сергей Павлович Королев по полному праву стал одним из героев этой книги.

Во-первых, Сергей Павлович Королев родился в городе Житомире, поступил в Киевский политехнический институт, но две трети своей жизни он провел в Москве или вблизи от нее — в городе, который называется Королев.

Во-вторых, если бы каждый враг народа сделал бы для своей страны, да и для науки вообще, столько хорошего, сколько сделал Сергей Павлович Королев… Ну, вы меня поняли.

В-третьих, Сергей Павлович Королев был человеком интересным. Не как Главный конструктор, а просто как человек, да вдобавок человек, стоявший у самых истоков такого интересного дела, как полеты в космос.

Я не собираюсь превращать эту главу моей книги в очередной пересказ биографии Дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, академика Академии Наук СССР С. П. Королева.

Я уверен, что все читатели в той или иной мере знакомы с основными вехами его жизни. С его, так сказать, официальной биографией.

Родился…

Учился…

Работал…

Разработал…

Награжден…

Создал…

Награжден…

Осуществил…

За строчками официальной биографии человек почти не виден. Сквозь них, строчки эти, больше проглядывает его парадный образ.

Каким он был — Сергей Королев?

Представьте себе — вам тридцать два года.

Вы живете в Москве, занимаетесь любимым делом — создаете ракеты, у вас есть дом, семья и какое-то общественное положение. Свой мир, короче говоря.

И вдруг в одно прекрасное, то есть наоборот — ужасное, мгновение подпорки вашего мира рушатся, и он переворачивается.

Вашим домом становится тюрьма.

Вашей «работой» становятся допросы, на которых вы отбиваетесь от высосанных из пальца обвинений во вредительстве. На допросах вас всячески унижают и часто избивают.

Вашей семье ничего не известно о вас, как и вам о семье.

Ваше общественное положение… ох, да что тут говорить. Какое общественное положение может быть у вредителя. Ваши бывшие коллеги или сидят в соседних камерах, или делают вид, что никогда не были знакомы с вами, а самые, мягко выражаясь, беспринципные из них подписывают акты и заключения, вас уличающие.

Порой следователи (их много) меняют гнев на милость. Помните, у Высоцкого:

«Нам будут долго предлагать — не прогадать.

— Ах! — скажут, — что вы, вы еще не жили!

Вам надо только-только начинать… —

Ну, а потом предложат: или-или».

«Или-или» проваливается, и вас бьют снова. Долго.

Потом устраивают вам «конвейер». Допрашивают без передышки, сутками напролет. Следователи меняются каждые шесть-восемь часов, а вас сменить некому. Потом один из следователей вдруг добреет и заводит старую песню о насущном.

«И будут вежливы и ласковы настолько —

Предложат жизнь счастливую на блюде.

Но мы откажемся… И бьют они жестоко,

Люди, люди, люди…»

Исчерпав все средства, уставшие следователи выдвигают вам ультиматум:

— Подумай о семье, — говорит один из них, безликий, как и остальные. — Если не сознаешься, если будешь продолжать упорствовать, твою жену арестуют, а ребенка отправят в детский дом.

Помолчит и добавит:

— Соглашайся, тебе все равно подыхать, а они могут жить…

Королева арестовали двадцать седьмого июня 1938 года.

Четвертого августа того же года, проведя в застенках НКВД, а именно в Бутырской тюрьме, месяц с небольшим, он сознался в том, чего никогда не делал. Признал свою вину по всем предъявленным «следствием» обвинениям.

Признал свое участие в никогда не существовавшей антисоветской террористической и диверсионно-вредительской троцкистской организации, действовавшей в научно-исследовательском институте № 3 Народного комиссариата оборонной промышленности. Признал, что намеренно допускал срыв отработки и сдачи на вооружение Рабоче-Крестьянской Красной Армии новых образцов вооружения.

Потом он, можно сказать, отдыхал. Сидел в душной темной камере и ждал суда.

Точнее говоря — того, что называлось судом.

Двадцать седьмого сентября 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста Василия Васильевича Ульриха рассмотрела дело Королева и вынесла ему «справедливый» приговор.

Адвоката вредителю не полагалось — вся Военная коллегия состояла из председательствующего и двух его бледных теней.

Королев отказался от данных во время следствия показаний и объявил себя невиновным, пояснив, что следователи принуждали его к самооговору. На заявление подсудимого внимания не обратили.

Приговор оказался мягким… Всего-то десять лет тюремного заключения. Правда, эти десять лет легко могли превратиться в пожизненное заключение. Бывали прецеденты, и не раз.

Против собственной воли Сергею Павловичу пришлось покинуть давно уже ставшую родной Москву. Город, где оставались его жена и дочь.

Сначала был Новочеркасск, точнее — Новочеркасская пересыльная тюрьма, в которой осужденный Королев провел восемь месяцев.

Потом был Магадан, мрачная «столица Колымского края». Тоже пересыльная тюрьма, только, соответственно, Магаданская.

В конце концов, Королев прибыл на золотой прииск со звучным названием Мальдяк, где начал искупать несуществующую вину — давать Родине золото.

Звучит красиво — выглядит не очень. Возить тяжелые тачки с песком — не совсем подходящее занятие для инженера-конструктора ракет.